Фрэнсис Мэйес - Под солнцем Тосканы

Так ли это или же он совершил сделку со старыми дамами в девяностых годах, а теперь собирает крупную сумму, чтобы купить собственность на побережье? Не подумайте, что я ему завидую. Просто он ловкий человек.

Доктор Карта, вероятно боясь, что мы откажемся от покупки, звонит и просит нас встретиться с ним в Брамасоле. Он подкатывает в своей «альфе-164», одетый с головы до ног в «Армани». «Тут есть ещё одно обстоятельство, — он как будто продолжает только что прерванный разговор, — пойдёмте со мной, я покажу вам кое-что». Он ведёт нас вверх на холм по каменной тропе, через душистый жёлтый ракитник. Вскоре мы стоим на самом верху, и перед нами разворачивается панорама долины, обзор на двести градусов, а внизу — обсаженная кипарисами дорога и приятный глазу пейзаж: сплошные ухоженные виноградники и оливковые рощи. Вдалеке синий мазок — Тразименское озеро; справа силуэт Кортоны, красные крыши ясно очерчены на фоне неба. Тут выложенная плоскими камнями тропа расширяется. Доктор Карта торжественно оборачивается к нам: «Эта дорога была построена римлянами, она ведёт прямо в Кортону». Солнце припекает. Теперь он говорит о большой церкви на вершине холма. Он указывает, куда могла дальше идти эта дорога: прямо через территорию Брамасоля.

Когда мы возвращаемся в дом, он открывает кран возле дома и плещет водой себе на лицо. «У вас будет в изобилии самая прекрасная вода, по сути дела, у вас будет собственная минеральная вода, она очень полезна для печени. Прекрасная вода!» Он ухитряется одновременно проявлять непритворный энтузиазм и изображать некоторую утомлённость, он доброжелателен и чуть снисходителен. Подозреваю, что мы были слишком конкретны в разговоре о деньгах. А возможно, он решил, что мы невероятно наивны и воспринимаем сделку как законопослушные американцы. Он подставляет сложенные лодочкой ладони под струю воды, наклонившись, пьёт, не снимая наброшенного на плечи хорошо скроенного льняного пиджака. «Воды хватит для бассейна, — уверяет он. — Постройте его там, откуда вы смотрели на озеро. Оттуда открывается вид прямо на то место, где Ганнибал победил римлян».

Нас приводят в восторг остатки римской дороги, проложенной через заросший полевыми цветами холм.

Мы будем ходить по ней в город, чтобы выпить кофе в конце дня. Доктор Карта показывает нам старое подземное водохранилище. Вода в Тоскане драгоценна, её собирают по каплям. Посветив фонариком в отверстие, мы уже заметили в подземном водохранилище каменный арочный проём, очевидно, своего рода проход. На гребне холма, в водохранилище крепости Медичи, мы видели такую же арку, и смотритель рассказал нам, что секретный подземный ход для бегства из крепости ведёт вниз по холму в долину, а потом к Тразименскому озеру. Итальянцы относятся небрежно к своим историческим руинам. Мне кажется невероятным, что частному лицу разрешается владеть такой древностью.

Когда я впервые увидела Брамасоль, мне тут же захотелось перевезти сюда свои летние платья и книги. Мы провели четыре дня с синьором Мартини, владельцем маленького тёмного офиса в тихом районе Кортоны, на улице Сакко и Ванцетти. Над рабочим столом висит его фотография в солдатской форме, предполагаю, времён службы у Муссолини. Он слушал нас, будто мы говорили на чистом итальянском. Когда мы закончили объяснять ему, что ищем, он поднялся и сказал: «Поехали». Хотя недавно ему прооперировали ногу, он вёл нас по несуществующим дорогам, протаскивал через заросли колючек, показывая дома, о которых знал только он. Среди них были фермерские дома с просевшей крышей, расположенные далеко от города, но при этом невероятно дорогие. В одном доме сохранилась башня, построенная крестоносцами, но владелица заплакала и удвоила цену тут же, как только увидела, что мы заинтересовались всерьёз. Другой дом был пристроен к соседским, и цыплята, получив полную свободу, носились из дома в дом. Во дворе валялось заржавевшее сельскохозяйственное оборудование и бегали свиньи. В некоторых домах было невыносимо душно, другие стояли прямо у проезжей части. К одному дому пришлось бы подводить подъездную дорогу — он утонул в зарослях ежевики, и мы смогли только заглянуть в окно, потому что на пороге лежала свернувшаяся кольцами чёрная змея и категорически отказывалась уползать.

Мы поднесли цветы синьору Мартини. Поблагодарили его и попрощались. Казалось, он искренне огорчён нашим отъездом.

На следующее утро мы случайно столкнулись с ним на площади. Он сказал:

— Я только что встретил доктора из Ареццо. Может быть, он захочет продать дом.

Дом оказался неподалеку от Кортоны.

— Сколько? — спросили мы синьора Мартини, хотя к тому времени уже знали, что он уклоняется от ответов на прямо поставленные вопросы.

Он ограничился словами:

— Давайте сначала посмотрим.

Выйдя за город, он повёл нас по дороге, которая идёт вверх и сворачивает, огибая холм. Здесь он повернул на белую дорогу и через два километра вышел на длинный отлогий подъездной путь. Сбоку мелькнул придорожный киот, впереди замаячил трёхэтажный дом с окном в раме из витого железа над парадной дверью и двумя пальмами по обе стороны от входа. Освещённый лучами солнца, фасад светился, переливался всеми оттенками лимонного, красного и терракотового цвета. Мы зачарованно умолкли. Нам показалось, что этот дом долго ждал нас.

— Берём, заверните, — пошутила я, пока мы пробирались сквозь сорняки.

Как и при демонстрации других домов, синьор Мартини не делал никаких коммерческих замечаний; он просто смотрел дом вместе с нами. Мы поднялись по крытой аллее, прогнувшейся под тяжестью обвивающих её роз. Двухстворчатая парадная дверь пронзительно взвизгнула, как живое существо, когда мы её распахнули. Стены дома, толщиной с длину моей руки, источали прохладу. Стёкла в окнах вибрировали. Я, пошаркав ногой, разгребла наносы пыли и увидела под ними гладкие, хорошо сохранившиеся кирпичные полы. В каждой комнате Эд открывал окна, и нашему взору одна за другой представали прекрасные панорамы: кипарисы, волнистые зелёные холмы, отдалённые виллы, долина. В доме были даже две ванные комнаты. Пусть они не были в идеальном состоянии, но всё же это были ванные комнаты, а мы насмотрелись всяких домов: кое-где напрочь отсутствовала водопроводная система. В этом доме не жили лет тридцать, и сад, заросший травой и усыпанный несорванными ягодами, казался уснувшим. Я заметила, что синьор Мартини осматривает участок оценивающим взглядом сельского жителя. Плющ обвил деревья и упавшие стенки террас. Синьор Мартини изрёк только одно:

— Много работы потребуется.

За несколько лет наших поисков, иногда необременительных, иногда до полного изнеможения, ни разу не случалось, чтобы дом так категорично сказал «да».