Брет Эллис - Ампирные спальни

— Если соглашаешься, тогда сам-то чего так раскис?

— Не знаю, — говорю тихо. — Раскис — и все.

— А может, дело вовсе не в ней? — говорит. — Может, дело в тебе?

— Может, — судорожно сглатываю. — Не задумывался.

— Слушай, ты мне не опасен, — говорит. — Тобой она просто пользуется. А вот его… Его она любит. — Пауза. — Джулиан — это большая проблема.

— Проблема? Что ты несешь? Почему он проблема?

— Потому, — говорит, — что Рейн отрицала их связь вплоть до прошлой недели, когда мне стало доподлинно известно про их романтические каникулы.

— Мне она сказала, что едет навестить мать, — говорю. — Показывала снимки, где они вместе.

Губы Рипа расплываются в притворной улыбке.

— Теперь у нее и мать есть? В Сан-Диего? Как трогательно… — Видя мою реакцию, он перестает улыбаться. — Когда я застукал их в первый раз, она изворачивалась до последнего, но у меня были доказательства, и ей пришлось сознаться. Я согласился простить лишь при одном условии: что она больше никогда к нему не вернется. А в этот раз… Не знаю…

— Что ты не знаешь?

— В этот раз… Не знаю, сразу его проучить или подождать.

Последнюю фразу Рип произносит кротко и незлобиво, без всякой угрозы, и меня разбирает смех.

— Я серьезно, — говорит. — Шутки кончились, Клэй.

— По-моему, это чересчур.

— Это потому что ты очень впечатлительный.

Помолчав, Рип решительно добавляет:

— Я только одного хочу. Чтобы Рейн снова стала моей.

— Но у нее явно другие предпочтения.

Рип смотрит на меня изучающе.

— Сколько же в тебе желчи, старик.

Подаюсь вперед, сжимая виски ладонями. Перехватив его взгляд, киваю:

— Ага. Желчи хоть отбавляй.

Пересекаем лужайку в направлении черного лимузина, возле которого скучает водитель; обходя монумент астронавтам, Рип смотрит на него, а я — прямо перед собой, все в расфокусе — зной, нереально синее небо, ястребы, парящие над бесшумным ландшафтом, и их тени, скользящие по лужайке, — размышляю, смогу ли доехать в таком состоянии до дома, не попав в ДТП, и тут Рип задает вопрос, который обычно задают из вежливости, но после нашего разговора мне и в нем чудится тайный смысл:

— Какие планы на вечер?

— Не знаю, — говорю и вдруг вспоминаю: — Ты идешь на панихиду по Келли?

— Она сегодня?

— Ага.

— Нет, — говорит. — Я его почти не знал. Пару раз по делам встречались, но с тех пор много лет прошло.

Водитель распахивает дверцу.

— Поеду с этим козлом разбираться по поводу клуба. Сам знаешь, обычное дело.

Он произносит это так, будто я каждый день открываю новые клубы, и, перед тем как сесть в лимузин, спрашивает:

— Когда ты ее увидишь?

— Не исключаю, что вечером. — И потом, смалодушничав, уточняю: — Тебе это вообще как?

— Слушай, мне главное, чтобы она получила роль. Я за нее болею. — Он замолкает, скаля зубы в улыбке. — А ты разве нет?

Отмалчиваюсь. Едва заметно киваю.

— Ну вот, — говорит, словно убедившись в чем-то. — Я так и думал. — И затем, вдвигаясь в глубь лимузина и глядя на меня снизу вверх: — У тебя ведь что-то подобное бывало в прошлом?

Водитель хлопает дверцей.

Меня ждут в «Сансет тауэр» [61] Роскошный отель с видом на Беверли-Хиллз и Голливуд. на вечеринке, посвященной раздаче «Золотых глобусов», но Рейн отказывается ехать, даже когда говорю, что там будут режиссер и продюсер и что, если она надеется получить роль Мартины, лучше, чтобы я им представил ее формально, вне офиса Джейсона в Калвер-Сити.

— Никто так не делает, — бурчит она.

— А мы сделаем, — говорю.

Когда она приезжает ко мне домой (свежий слой искусственного загара, волосы взбиты и тщательно уложены, платье без бретелек), я по-прежнему в халате, пью водку, поглаживаю свой стояк. Сексом заниматься не хочет. Я отворачиваюсь и говорю, что без этого не поеду. Опрокидывает две рюмки текилы «Гран-Патрон», быстрым шагом направляется в спальню, аккуратно стаскивает платье, предупреждая: «Только без поцелуев», — боится испортить макияж; впиваюсь в нежную мякоть половых губ, подбираюсь пальцами к анусу, она смахивает мою руку с ягодиц:

— Мне так не нравится.

Чуть позже, когда она вновь втискивается в платье, замечаю у нее на боку синяк, которого раньше не видел.

— Кто тебя так? — спрашиваю.

Она выгибает шею, чтобы рассмотреть.

— А, это, — говорит. — Ты.

На вечеринку в «Сансет тауэр» мы входим вслед за известным актером, и вспышки фотоаппаратов создают стробоскопический эффект; тяну Рейн к бару, мельком поймав в зеркале свое отражение — череп, обтянутый красной кожей (последствия часовой прогулки у обсерватории); на веранде с видом на бассейн протискиваюсь вместе с Рейн сквозь гудяшую толпу, с теми, кого узнаю, здороваюсь, тем, кого не знаю, но кто здоровается со мной, отвечаю кивком, несколько раз с разными людьми обсуждаю панихиду по Келли Монтроузу, хотя там не был, потом, заметив Трента и Блэр, резко меняю вектор движения — не хочу, чтобы Блэр видела меня с Рейн; на стенах — проекции черно-белых снимков пальм, виды Палисейдс-парка [62] Знаменитый живописный отрезок шоссе вдоль Тихого океана, ставший (во многом благодаря частым появлениям в кино) одной из «визитных карточек» Лос-Анджелеса. из фильмов сороковых и портреты красоток, отобранных для очередного фильма про Джеймса Бонда; на подносах разносят пончики, и я жую жевательную резинку, отбивающую желание курить, и потом, заметив Марка с женой, подгребаю с Рейн к ним; при виде Рейн Марк хмурится, но тут же спохватывается, озаряясь притворной улыбкой, мы делано обнимаемся, он не спускает глаз с Рейн, его жена взирает на нас с плохо скрываемой враждебностью; я начинаю объяснять, почему не появлялся на кастинге, и Марк советует завтра все-таки быть, и я даю слово, что буду, и уже открываю рот, чтобы заговорить с ним про Рейн, как вдруг чувствую вибрацию телефона в кармане брюк и, достав его, вижу CMC с заблокированного номера: «Она знает», пока я тычу в «?» и нажимаю «Ответить», Марк с женой мигрируют в сторону, а Рейн увлечена трепом с молодой актрисой за моей спиной и, судя по виду, совсем не озабочена тем, что я не заговорил о ней с Марком; затем приходит CMC: «Она знает, что ты знаешь».

Едем с вечеринки в комплекс «Дохини-Плаза», и меня буквально колотит от бешенства, но я буднично спрашиваю:

— Тебе знакомо имя Джулиан Уэллс?

Спросив, замечаю, что руки, впившиеся в руль, ослабили хватку: вопрос принес облегчение.

— Еще бы! — живо откликается Рейн, возясь со стереосистемой. — Ты его тоже знаешь?

— Ага, — говорю. — Мы здесь выросли вместе.

— Надо же! Клево. — Она ищет какой-то трек на CD, который Меган Рейнольдс записала для меня прошлым летом. — Кажется, он что-то про это говорил.