Лорен Оливер - Прежде чем я упаду

— Как насчет краски? — спрашиваю я.

Сердце колотится в груди. Я пытаюсь уверить себя, что все в порядке, все нормально, ничего не случится. Не выходит.

— К черту краску. Все равно пора в ремонт. Видела бампер?

— Может, если ты перестанешь врезаться в припаркованные машины… — фыркает Элоди.

— Может, если у тебя будет машина…

Держа руль одной рукой, Линдси тянется за своей сумкой, стоящей у меня под ногами. Она дергает за руль, и автомобиль немного заезжает в лес. Элли соскальзывает с заднего сиденья и падает на Элоди; обе смеются.

Я пытаюсь перехватить руль.

— О господи, Линдз.

Выпрямившись, она отпихивает меня локтем, косится на меня и теребит пачку сигарет.

— Что с тобой?

— Ничего… — Я смотрю в окно, борясь с неожиданно подступившими слезами. — Просто будь осторожней, вот и все.

— Да? А ты тогда не лапай руль.

— Спокойно, девочки. Не надо ругаться, — увещевает Элли.

— Дай сигаретку, Линдз, — просит Элоди, полулежа на заднем кресле и бурно размахивая рукой.

— Только если и мне прикуришь.

Линдси швыряет пачку назад. Элоди прикуривает две сигареты и передает одну Линдси. Та приоткрывает окно и выдыхает струйку дыма.

— Нет, нет, никаких окон! — протестует Элли. — Я умру на месте от пневмонии.

— Ты умрешь на месте, потому что я прикончу тебя, — рявкает Элоди.

— Как бы вы хотели умереть? — выпаливаю я.

— Никак, — отзывается Линдси.

— Ну, серьезно.

Я вытираю влажные от пота ладони о подушку сиденья.

— Во сне, — отвечает Элли.

— Над тарелкой с бабушкиной лазаньей. — Элоди немного молчит и добавляет: — Или верхом на парне.

Элли заходится от хохота.

— В самолете, — рассуждает Линдси. — Если мне придет конец, пусть остальным тоже не поздоровится.

Она изображает рукой падение самолета.

— А как вы думаете, вы будете знать? — Мне нестерпимо хочется обсудить эту тему. — В смысле, вы догадаетесь… заранее?

Выпрямившись, Элли подается вперед, раскинув руки по спинкам передних кресел.

— Однажды мой дедушка проснулся и заявил, что видел в ногах кровати старуху. Лица он не разглядел — она была в черном плаще с большим капюшоном, держала косу, или как там эта штука называется. В общем, это была Смерть, ясно? В тот же день он пошел к врачу, и тот поставил диагноз: рак поджелудочной. В тот же день.

— Но он не умер, — закатывает глаза Элоди.

— Мог умереть.

— Чепуха на постном масле.

— Может, сменим тему? — Линдси на мгновение тормозит, прежде чем вылететь на мокрую дорогу. — Эта просто тошнотворная.

— Какие умные слова ты знаешь, — хихикает Элли.

— Не у всех же словарный запас двенадцатилетки, — парирует Линдси, оглядываясь и пытаясь выдохнуть дым ей в лицо.

Затем она сворачивает на Девятое шоссе, которое лежит перед нами, как огромный серебристый язык. У меня в груди трепещет колибри; поднимается все выше и выше, к самому горлу.

Я хочу вернуться к разговору и спросить: «Ну так как, вы будете знать? Догадаетесь заранее?..», но Элоди отпихивает Элли в сторону и наклоняется вперед; изо рта у нее свисает сигарета.

— Музыку! — кричит она, беря айпод.

— Ты пристегнула ремень? — спрашиваю я.

Ничего не могу поделать. Страх давит на меня, выжимает дух, в голове проносится: «Если не дышать, то умрешь». Последняя цифра на часах мигает: тридцать девять минут первого.

Элоди даже не отвечает, просто начинает листать айпод и находит «Splinter». Элли ударяет ее и заявляет, что сейчас ее очередь выбирать музыку. Линдси требует немедленно прекратить, пытается забрать айпод у Элоди и отпускает руль, придерживая его коленом. Я снова хватаю руль, и Линдси со смехом восклицает:

— Руки прочь!

Элоди выбивает из рук Линдси сигарету, и та приземляется между бедер Линдси. Покрышки немного скользят по мокрой дороге, в машине пахнет гарью. «Если не дышать…»

А потом вдруг перед машиной вспыхивает белое пламя. Линдси что-то вопит — я не разбираю слово, не то «тихо», не то «лихо», не то «ослиха» — и тут…

Ладно.

Вам известно, что происходит дальше.

Во сне я вечно падаю сквозь темноту.

Падаю, падаю, падаю.

Остается ли падение падением, если ему нет конца?

А затем раздается звук. Безмолвие разрывает ужасный пронзительный вой животного или сирены: «Бип-бип-бип-бип-бип-бип».

Я просыпаюсь, едва сдерживая крик.

Дрожа, выключаю будильник и опускаюсь обратно на подушки. Горло горит, я вся в поту. Я глубоко, размеренно дышу. Солнце постепенно восходит над горизонтом, и в комнате проявляются детали: фуфайка из «Виктория сикрет» на полу; коллаж, который Линдси подарила мне сто лет назад, с цитатами из наших любимых групп и вырезками из журналов. Я прислушиваюсь к звукам внизу, таким привычным и неизменным, будто их издает сам дом, будто их построили вместе со стенами: отец бренчит на кухне посудой; мопс Пикуль лихорадочно скребется в заднюю дверь — наверное, ему не терпится пописать и побегать кругами; тихое бормотание означает, что мама смотрит утренние новости.

Собравшись с силами, я набираю в грудь воздуха, достаю телефон и раскрываю.

Вспыхивает дата.

Пятница, двенадцатое февраля.

День Купидона.

— Сэмми, поднимайся. — В комнату заглядывает Иззи. — Мама говорит, тебе пора вставать.

— Передай маме, что я заболела.

Светлое каре сестры исчезает за дверью.

Вот что я помню: я ехала в автомобиле. Элоди и Элли подрались из-за айпода. Руль крутанулся, машина полетела в лес. Линдси изумленно открыла рот и выгнула брови, словно только что встретила знакомого в неожиданном месте. Но что после? Ничего.

После — только сон.

Впервые я по-настоящему задумываюсь об этом — впервые позволяю себе задуматься.

Возможно, аварии — обе аварии — были реальными. И возможно, я погибла в них.

Может, в момент смерти время захлопывается и ты вечно бьешься в его крошечном пузырьке, как в фильме «День сурка». Я иначе представляла смерть и загробную жизнь, но оттуда еще никто не возвращался, чтобы поделиться со мной подробностями.

Полагаю, вы удивлены, что я не сообразила раньше? Удивлены, что мне потребовалось столько времени хотя бы мысленно произнести слово «смерть»? «Умирающий»? «Мертвый»?

Вы считаете, я была глупой? Наивной?

Постарайтесь не судить. Не забывайте, что между мной и вами — никакой разницы.

Мне тоже казалось, что я буду жить вечно.

— Сэм? — Мама открывает дверь и прислоняется к косяку. — Ты действительно заболела?

— Я… наверное, простудилась или типа того.

Вполне правдоподобно, ведь я ужасно выгляжу.

— Линдси приедет с минуты на минуту, — вздыхает мама, как будто я нарочно вредничаю.

— Вряд ли я смогу сегодня выйти из дома.