Михаил Липскеров - Жаркой ночью в Москве...

– Что-то, Соломон Маркович, дороговато.

– А на какие шиши, позвольте вас спросить, Михаил Федорович, содержать российскую науку?

– Нету у меня таких денег на российскую науку, Соломон Маркович…

– Ну что ж тут поделаешь, Михаил Федорович, берите тогда Люси для «как». Триста долларов за час.

– Это что ж у вас за цены такие, Соломон Маркович? Всюду стольник.

– Эксклюзивный товар, Михаил Федорович. Девственница в третьем поколении. Имеет медаль «Девственница-героиня». Сертификат качества вот. Шесть подписей… В том числе и Виктора Ефимовича из пятнадцатого дома.

– Это какого Виктора Ефимовича? Который пять лет назад восьмерик огреб за педофилию?

– Он самый. В этом деле авторитетнее его специалиста нет. Его на Люси и повязали.

– Так как же он подписал, если ему еще три года сидеть?

– Так он, Михаил Федорович, за хорошее поведение по УДО вышел.

– А остальные пять кто?

– Очень достойные люди. Все – за хорошее поведение.

Я задумался. Действительно, когда еще… А Соломон Маркович опять затянул:

– Я на горку шла, тяжело несла, уморилась, уморилась, уморилася…

Да, вы, наверное, забыли, что наши переговоры с Соломоном Марковичем носили двухуровневый характер. Он – с мостовой Савельевского переулка, а я – из окна на пять этажей выше. Поэтому я бы даже с большой натяжкой не смог назвать их конфиденциальными. Учитывая современные реалии, гласность полностью овладела Савельевским переулком и частью Остоженки. На звуки свежего голоса из окна напротив высунулось неустановленное лицо ментовского майора Сергея Михайловича Шепелева. Оторвался от русифицированной версии «Камасутры» токарь-универсал Семен Петрович Кузичев. Выполз из-за «Парикмахерской» недострелянный арбатский загноиш. Сделали паузу в своих бесконечных абстинентных шатаниях Штопор и Консервный Нож. Остановились на пути от Зинки в неведомое обнявшиеся Сюля и Пончик. С полиэтиленоваым пакетом с водкой. А что им делать с Зинкой, когда все уже сделано? А водочка – вот она, в полиэтиленовом пакете. Нетерпеливо ждущая своего потребителя. А с потребителями водки у нас в стране проблем нет. С водкой бывают. А с потребителями – нет. Я-то вот уже сколько… а водка – всегда. Вдруг ко мне невзначай Веничка Ерофеев заглянет? Или Володя Высоцкий мимо с песней? А у меня уже все. Не стыдно. Чать, не в Саудовской Аравии живем. Так что Сюля с Пончиком ничего не потеряли. А Зинка… Что – Зинка? Она одна, а их двое. Они ж не музыканты какие, чтобы бабу вдвоем пользовать. А уж с водкой в наших местах они беспременно кого-никого женского да отыщут. Если захотят. Но это вряд ли. После Зинки.

И вот все столпились на мостовой Савельевского переулка, ожидая развития событий, направленных на удовлетворение потребностей моего тела и духа в исполнении Люси и Софи. Гармония – очень нужная в нашей стране вещь. А то я вот что заметил. Как-то, лет пять назад, смотрел я телевизор. Там одна молодая интеллектуалка от «Па-де-де» долбила двух чувих бальзаковского плюс-минус пять лет возраста тезисами о повышенной, прямо-таки патологической духовности русского народа. А пять лет за развратные действия с малолетними – это просто кочка на пути к вершинам духовности. Я из этой передачи понял, что как кто-то начинает долбить о вершинах духовности, значит, есть проблемы с низинами телесности.

Так что я уже начал склоняться к синтезу Люси и Софи, понимая, что второй такой возможности у меня не будет. Только вот с башлями как?.. Нету их в реальности.

– Соломон Маркович, – крикнул я вниз, – а в долг никак?..

Соломон Маркович Кляр с густым шипением сдвинул мехи баяна и крикнул мне вверх:

– Вы знаете, Михаил Федорович, как я вас уважаю. И Фира, моя жена, вас уважает, а детишки мои, Миша и Федя, названные в честь вас – Миша в честь имени, Федя в честь отчества, просто без ума от вашего мультика. Как это там у вас… Бык бросается на руки Волку. Тот ему…

– Сынок!!! – хором крикнул Савельевский переулок.

– А Бык ему…

– Папаня!!! – откликнулся хор.

– Ну вот, а то все…

– Мама, мама, – завершил хор.

Я купался в славе. Но после слов Соломона Марковича: «А в долг, Михаил Федорович, займитесь мастурбацией», вынырнул из нее.

Соломон Маркович растянул мехи баяна и хотел было запеть, но из окна напротив неустановленное лицо ментовского майора Сергея Михайловича Шепелева громко и спокойно, очень спокойно, бесконечно спокойно (вот ужас-то) сказало:

– Значит, игнорируем социальную ответственность бизнеса. Не помогаем развитию искусства, любимого детьми и взрослыми. Посредством Люси и Софи. Завтра жди проверки налоговой, пожарной, санитарной, эпидемиологической служб и антитеррористического центра. Так что, гражданин Кляр, завтра твои девицы будут обучать бальным танцам сто двадцать восемь официальных лиц на безвозмездной основе. И еще за недосмотр по Чимкенту ответишь. А ты, Федорыч, перемогнись до завтра. Будешь понятым.

И неустановленное лицо ментовского (а может, и не ментовского) майора (а может, и не майора) скрылось в окне. Через секунду в Савельевский переулок въехал танк Т-90 с надписью «ДПС» и забрал Соломона Марковича для выяснения обстоятельств и недопущения воспрепятствования следственным действиям.

На некоторое время в Савельевском переулке образовалось затишье. А потом Сюля снизу спросил:

– Страдаешь, Федорыч?

– Да есть немного…

– А то мы с Пончиком к тебе Зинку пришлем… Она к тебе всегда с большим уважением…

– Да что вы, ребята, – всполошился я, – перебьюсь как-нибудь. А то вам самим мало…

– Зинки никогда не мало, – веско сказал Пончик и обратился к Сюле: – А может, вернемся?..

Сюля кивнул, и поручик Голицын с корнетом Оболенским… А чего там… Полиэтиленовая сумка с водкой – вот она, родимая, тут. Стакан-другой… глядишь – Зинок уже две. И нет никаких моральных сомнений типа «мы ж не музыканты какие».

Я шлепнулся в кресло. Снизу под баян донеслось: «Мама, мама, это я дежурю…»

Вот загноиш! Притырил бесхозный баян.

Не соскучишься жарким летом в Москве.

Ну и что дальше? Кого мы будем использовать в качестве заменителя резиновой женщины?

– А собственно говоря, Михаил Федорович, – подал голос задремайший было Герасим, но уловивший во сне ход течения моей мысли и придавший ей оформленное состояние, – а почему нужно использовать суррогат резиновой женщины?.. Вместо настоящей, живой, теплой резиновой женщины. Где-то у вас должен быть телефон магазина интимных услуг…

– А почему он у меня должен быть? – удивился я.

– Ну как почему? Вспомните. Три года назад…

– Вспомнил!.. Как не вспомнить…

У приятельницы моей, редактора моего ненаглядного, заслуженной динамистки российского кинематографа, был года три назад день рождения. Собственно говоря, у нее и два года назад был день рождения. И год назад. У нее вообще каждый год бывает день рождения. Такое вот устройство организма. Много лет я мучился в поисках подарка. Хотелось чего-то необычного. И вот однажды, как я уже говорил, года три назад, я покупал в аптеке «Софрино» на Кропоткинской (ныне Пречистенке)… не помню чего. Если половина жизни у тебя проходит в покупках лекарств, то ты вправе забыть о покупке одного отдельно взятого лекарства. Возвращаясь домой, я наткнулся на магазин для взрослых «Интим». Как я мог на него наткнуться, если он находился в прямо противоположной стороне от моего дома, не знаю. Но вот ведь наткнулся! Судьба! И, подчиняясь внезапно вспыхнувшей интуиции, зашел в него и увидел каучуковый фаллос, двадцать пять сантиметров длиной и шесть-семь сантиметров в обхвате, на подставке. Он выглядел как живой. Словно просился куда-то. В какие-то неведомые дали и глубины человеческого естества. И я его купил. Взяв у девушки-продавщицы телефон заведения, если возникнет какая-либо надобность.