Дмитрий Вересов - Книга перемен

Олег не подозревал, что вряд ли Мерикла выступила бы так решительно в его защиту, если бы не обида, которую нанес ей Рудко, будучи еще пятнадцатилетним подростком, необузданным в мужских желаниях. Как-то ночью ему не хватило воли удержаться, и он спознался со своею сестрой Таней, любимой внучкой Мериклы, придавив ей лицо подушкой, чтобы не кричала и поменьше сопротивлялась. Изнасилование Тани имело совершенно ужасные последствия — задыхаясь под подушкой, девушка потеряла сознание, а в себя пришла уже тихой безумицей — так среагировал мозг на недостаток кислорода. Таня жила при Мерикле и помогала чем могла, своим присутствием не давая забыть о преступлении внука.

Так или иначе, Олега отныне оставили в покое, но он, зная Рому-Рудко, не сомневался, что тот только и ждет момента, чтобы устроить пакость, а то и готовит покушение, готовит так, чтобы его не в чем было заподозрить. Теперь главное было не расслабляться и не терять бдительности. И Олег, прежде всего, занялся благоустройством Инны, купив ей квартиру в Ленинграде, во-первых, потому что счел, что там ее не достанут, во-вторых, потому что знал, что ее измучили своими разговорами родители, недовольные ее положением соломенной вдовы, в-третьих, потому что желал ей и сыну лучшей доли, чем прозябание в полуголодной и тоскливой провинции.

Сам же он мотался между Читой и Москвой по накатанным колеям своих поставок, и недосуг ему было видеть жену и сына. В Москве он, бывало, оставался на несколько дней, а потому завел себе там небольшую квартирку в доме серийной постройки не на самой дальней окраине. Дело его росло и расширялось, и вскоре он, окончательно обосновавшись в Москве, стал руководить штатом наемных работников, а фирму свою на счастье назвал «Мерикла».

Кино становилось все более и более самодеятельным, бездарным и разухабистым, шедевров более не требовалось, вернее, их создание не оплачивалось. Профессиональных режиссеров опознать можно было с первого взгляда — по вселенской тоске во взоре, по пьяноватой от неуверенности ни в чем на свете походке, по узким собачьим плечам под свалявшейся турецкой синтетикой свитеров, по равнодушному отношению к обуви и заляпанным очкам начала прошлого десятилетия. У актеров вид был обиженный, голодный и продажный, а невостребованные трюкачи бесились от недостатка денег и адреналина.

По «Ленфильму» словно небрежная метла прошлась: выметено было все крупное и яркое, наиболее заметное, но остались серые клочья, и они клубилась по углам, сплетаясь в скучных и однообразных интригах, растрясая пыльные сплетни, от которых хотелось чихать, отплевываться и промывать внутренности крепким алкоголем. Творческое начало с мертвым сухим шорохом свернулось в рулончик, как обрывок кинопленки, и затерялось где-то в съемочных павильонах, все более и более напоминавших трущобы.

Трущобы, как известно, в смысле борьбы за выживание ничем не лучше джунглей, и Франик, подросший Маугли, обремененный заботами о семье и не слишком — социальными предрассудками, сделал для себя некоторые закономерные выводы, определил главное. Главное, чтобы Светочка могла закончить учебу, не опускаясь до разливания клея по бутылочкам, до торговли в разнос шарлатанскими средствами для похудения или разведения грибов вешенок в домашних условиях. Главное, чтобы была здорова и обеспечена всем необходимым, включая и кучу игрушек, Анечка. Главное, чтобы мама и папа не чувствовали себя униженными, заходя в магазин после получения несуразной по размерам пенсии. Это все главное. А что же касается способов достижения семейного благополучия, то… не такой уж большой криминал (собственно, это вовсе не грешно, а может быть, даже и благородно) — обнести, скажем, склад барахла, который на территории «Ленфильма» обустроил мерзавец Ордын.

Предприятие — этот самый склад — было довольно доходным и необременительным. Ордын за бесценок то ли снял, то ли купил один из павильонов, не без злобного юмора разгородил его на клетушки декорациями и сдавал помещения под склады торговцам, при этом якобы обеспечивая охраной, а на самом деле нимало не заботясь о целостности складированного чужого имущества. Ордыну и в голову не приходило, что кто-то на «Ленфильме», где он диктаторствовал, или даже вне киностудии способен не убояться его гнева и обокрасть легкодоступный склад, подрывая державшийся на крови конкурентов Ордынов авторитет.

Гнева не убоялась дошедшая чуть ли не до крайней степени нищеты компания каскадеров, оказавшихся по нынешним временам никому не нужными. Киношные трюки становились все более и более примитивными и стереотипными, и предпочитали их выполнять сами актеры ради повышения гонораров и популярности, популярности как в профессиональной среде, так и у зрителей. Что же до испытанных трюкачей, то никому не было дела до того, каким образом они зарабатывают себе на пропитание. Поэтому в один прекрасный момент в компании из трех человек, с которыми водился Франик, сначала промелькнула маленьким, как муха, привидением, потом чихнула мышонком, потом, вырастая и оформляясь, заурчала довольным котом идея ограбления Ордынова хранилища.

Для начала проведены были разведывательные мероприятия, в результате которых выяснилось, что на торговой базе, как официально именовалась совокупность складов и кладовок, иногда неделями никого не бывает. А потому, если мероприятие, то есть ограбление, пройдет удачно, замечено это будет, по всей вероятности, далеко не сразу, возможно, все и пылью покрыться успеет к тому времени, как заметят. К тому же всем известно, что сторож, нанятый для проформы, — фанат тяжелого рока, и когда он пару раз за ночь обходит по периметру складской павильон, то не снимает наушников плеера, глаза его полуприкрыты в экстазе, а голова, спина и локти дергаются в сложном ритме хеви-метал.

— Кроме того, братцы-кролики, — вещал за чашкой кофе мозговой центр новоявленной шайки тридцатипятилетний детинушка по прозванию Орлик, — кроме того, мы вполне за недельку успеем наведаться в разные помещения. Зарываться не будем, что унесем, то унесем. Тягаем по силам. «Без шуму и пыли» — замечательный принцип, а? Перетаскиваем через заборчик, грузим в «Запорожец» к Джуди и везем на «Звездный» рынок. Джудинька, довезешь?

— Не вопрос, — задрала плоский нос Джуди, обезьяноподобная девица, в прошлом чемпионка страны по пятиборью. — Совсем не вопрос. Было бы что везти, мальчики.

— Это зависит от Маугли, потому что дверь мы ломать не будем, чтобы не заметили раньше времени, а запустим его по пожарной лестнице и через дыру в окне, откуда раньше кондиционер торчал, а теперь вместо кондиционера сквознячок работает. Туда все равно только Маугли и пролезет. Он нам с Супербоем и откроет шпингалет на окошке. Франц, ты как?