Татьяна Огородникова - Очаг вины

Чаще всего развязка была не оптимистичной. Трупы истерзанных девчонок и мальчишек не успевали хоронить, поэтому по ночам родственники, рыдая, пытались отыскать своих незахороненных детей в смрадном зловонии гниющих человеческих тел...

Маша вела себя так, будто искала смерти. Она всегда оказывалась в тех местах, где шли ожесточенные перестрелки, вступала в спор с вооруженными бородатыми дядьками, отбивала малышей из рук бандитов... Всякий раз она почему-то оставалась жива и невредима.

– Я не уверена, что нуждаюсь в вердикте вашего ученого, – сообщила девушка, закончив рассказ, – мне просто интересно, насколько верна его теория.

Арина внимательно и настороженно выслушала опасную пациентку, решая по ходу, предоставить ей шанс для контакта с гением или лишить последней надежды. «Пожалуй, отправлю ее восвояси, – вынесла вердикт всесильная хозяйка хозблока. – Пускай отправляется восвояси!»

– Хорошо, милочка, подождите здесь, попейте чайку. Я сообщу доктору, что вы пришли.

На самом деле время чаепития Арина решила использовать для того, чтобы Генрих не догадался, кто ожидает его в приемной. Она тешила себя надеждой, что непрошеная гостья удалится, не дождавшись появления ученого.

Однако план не сработал. Взъерошенный Мефистофель внезапно ворвался в приемную со словами:

– Арина, я несколько раз просил вас...

Генрих увидел Машу. Его лицо внезапно обмякло, он как-то ссутулился, смутился и растерялся. В этот миг великий мозговед и нигилист осознал, что долгих два месяца, в течение которых он пытался уничтожить воспоминания о странной молодой женщине, он страстно желал только одного – увидеть ее хотя бы раз. Глядя на осунувшееся лицо пациентки, Генрих думал об одном: «Неужели прошло только два месяца? Кажется, будто в них уместилась целая жизнь». Генрих буквально впился глазами в лицо девушки, тщетно пытаясь придать своему лицу серьезное и независимое выражение. Наконец он сообразил, что надо как-то поприветствовать пациентку:

– Рад вас видеть, Мария.

Мария улыбнулась и протянула руку. Генрих изо всех сил пытался вести себя непринужденно, но в глубине души ему казалось, что он просто притворяется великим ученым, для которого явление именно этой пациентки и есть настоящее чудо. Взяв протянутую ладонь, гений слегка потянул девушку за руку:

– Пойдемте... Вам, очевидно, интересно, насколько изменились ваши шансы...

С этого дня мало кому удавалось увидеть Генриха без сопровождения Маши. Парочка имела странный вид. Отсутствующий взгляд ученого и даже какая-то отрешенность заставляли усомниться в наличии у него каких бы то ни было талантов, не говоря уже о гениальности. Впрочем, обстановка в лаборатории на первый взгляд оставалась такой же, как прежде: лаборантки ежедневно в положенное время появлялись на рабочих местах, переодевались в свои фирменные костюмчики и исправно хозяйничали в учреждении. Начищенный до матового блеска стол руководителя спокойно сиял, не сомневаясь в тленности мироздания и бесполезности суетливой людской возни. Максим обстоятельно проверял аппаратуру, которая в принципе не могла дать сбой, так как никто не прикасался к умным машинам. Арина по-прежнему выделяла сверхнасыщенный энергетический заряд, пытаясь сохранить видимость покоя и уверенность в завтрашнем дне. Однако именно она четко знала, что ее подопечный совершенно съехал с катушек, – Арина заметила, что по ночам в лаборатории кто-то бывает. Кроме Генриха, проникнуть в неурочное время в институт не мог никто. Чуть сдвинутое кресло, неплотно закрытый ящик в столе, неудачная попытка заварить чай прямо в чашке... Эти мелочи, точнее, безобразия, мог позволить себе только хозяин!!! Обстановка накалялась. Рано или поздно должен произойти взрыв.

Лучший друг Борис, заскочив как-то на чашку чая, почувствовал общую нервозность и поспешил удалиться. На вопрос: «Где хозяин?» – он так и не получил внятного ответа.

«Хозяин» вел себя загадочно-странно. Он как будто потерял голову. Между тем у Генриха зрело решение, которое могло перевернуть с ног на голову не только его судьбу, но и судьбы всех окружающих. Это решение подсказала ему пациентка из Иванова.

Пока что Генрих даже не переспал с ней, он и не собирался прикладывать к соблазнению Маши особых усилий. Ему достаточно было просто знать, что она рядом, что можно поговорить с ней в любой момент, что она нуждается в нем, впрочем, как и он – в ней. Они практически не расставались.

Как-то незаметно пролетел месяц, затем другой. Похоже, парочка была счастлива. Так проходили целые дни – Генрих работал, что-то писал, думал, обхватив голову руками. Мария покорно и спокойно ждала, когда ученый обратится к ней с вопросом. Иногда ночью Генрих куда-то пропадал. Маша не спрашивала – терпеливо ждала, когда он вернется, как ждет хозяина несчастное животное, которому внезапно выпал шанс получить еду и кров у подгулявшего любителя бездомных тварей. Как дворняга, которая знает по предыдущему опыту, что чудеса иногда случаются, но нужно всегда быть готовой вернуться на родную помойку, в свою не всегда дружелюбную стаю, где иногда поджидают не только пинки проходящих мимо людей, но и кровавые укусы своих же близких. Маша всегда радовалась, когда Генрих возвращался, и никогда не задавала вопросов.

Генриха это радовало, он терпеть не мог, когда его пытались контролировать. Самое главное, чтобы ему не мешали работать. Правда, немного начала мешать Арина. Она слишком настойчиво старалась стать Генриху родной матерью...

Теперь мой мозг, моя память знают, что предсмертное завещание Юлиуса Фучика: «Люди, будьте бдительны!» – относится не только к фашизму.

Бессрочный отпуск в грубой форме был получен в тот момент, когда бывшая домработница явилась в квартиру и попыталась открыть дверь своим ключом. – Арина, – заявил ученый, не впустив женщину даже на порог, – вы можете отдать мне ключ, он вам больше не понадобится. Ваше хозяйство – лаборатория. Я справлюсь со своим жилищем самостоятельно. Генрих буквально вырвал брелок из рук растерявшейся женщины и захлопнул дверь перед ее носом. Бедняжка не совладала с эмоциями и разрыдалась, присев на корточки прямо под дверью. Все вопросы, которые задают себе люди, когда думают, что их предали самые близкие, пронеслись в голове у Арины за ничтожно малое мгновение. «Один раз уже справился, когда привечал проститутку Эльфиру», – вспоминала Арина былые обиды. Прислонившись к двери, она отчетливо слышала беседу своего подопечного и его пассии. Горькие слезы сожаления не мешали натренированному уху фиксировать диалог за дверью. За последние несколько месяцев Арина так натренировалась в подслушивании, что иногда ей этот навык даже мешал. Но не сейчас!