Мария Метлицкая - Испытание медными трубами (сборник)

Лена сидела, подперев лицо руками и качала головой.

– Вы гений, Элла! Абсолютный и не обсуждаемый! У меня просто гора с плеч! – Лена разревелась.

– Не увлажняй пространство, – улыбнулась родственница, – и так сыро. Да, и еще, Ленка, что я тебе советую – не называй мужу всю сумму. Будь умнее! Неизвестно, как жизнь повернет. Пусть у тебя будет своя, отложенная копеечка. Как говорила твоя бабушка, мужу-псу не показывают ж… всю. Знаешь, всяко-разно в жизни бывает. А у тебя – дети. Если мужик спрыгнет, ему твои дети будут до фонаря. А то, что у тебя получилось, – скажи Боженьке спасибо и мне заодно. Такие повороты нечасто в жизни случаются. И не мети от радости все подряд. Голову включай! А то как, опять же, говорила твоя бабка: есть – так и ж… честь.

Лена кивнула:

– Да, да. Вы, конечно, во всем правы. Абсолютно во всем. Так и сделаю.

– Послушная какая! – усмехнулась Элла.

В общем, обо всех технических моментах договорились: счет, сберкасса и прочее. Лена подошла к Элле и поцеловала ее в щеку. От той вкусно пахло сладковатыми французскими духами.

Маргарита проводила Лену в прихожей и на прощание опять протянула свою изящную руку.

– Не переживайте так, – для чего-то сказала Лена и сильно смутилась. – Все будет хорошо!

Маргарита грустно усмехнулась и кивнула ей:

– Спасибо!

Лена нажала кнопку лифта и подумала о том, что и эта Маргарита вовсе не противная, как она думала раньше, а даже наоборот – приятная тетка. Короче, богатые тоже, как выяснилось, плачут.

Лена позвонила домой – сын сказал, что у них все в порядке, и попросил Лену не торопиться домой.

– Погуляй, мам. В кино сходи. Или по магазинам прошвырнись!

«Змей-искуситель!» – подумала Лена и улыбнулась. Настроение у нее было замечательное! Просто давно не было такого настроения!

Она вошла в метро и решила поехать в центр, на Тверскую. Просто пошататься по магазинам, зайти в любимый книжный и в конце концов где-нибудь приземлиться и выпить чашку хорошего кофе.

Когда она вышла из метро, на улице неожиданно распогодилось – небо неохотно раздвинуло плотные, низкие тучи, и показалось совсем нежданное, блекловатое и нерешительное солнце.

Лена проходила мимо роскошных витрин, останавливалась у понравившейся сумки или сапог, смотрела на ценники и вздыхала. «Здесь еще непреодолимый психологический барьер, – думала она. – Чтобы купить сумку за восемнадцать тысяч или сапоги за двадцать пять, надо быть Славой или Эллой. Надо родиться с другой ментальностью. С другой головой». Она медленно шла по Тверской и наслаждалась погодой и каким-то незнакомым ей доселе чувством непонятной свободы. «Может быть, это чувство – отсутствие страха за завтрашний день? – размышляла она. – Или на меня так действуют внезапно свалившиеся деньги? Ведь говорят, что деньги возбуждают. Похоже, правильно говорят». Она зашла в меховой салон. Тут же, как черт из табакерки, перед ней возник продавец – узенький мальчик, в донельзя узких джинсах и свитерке, с серьгами в обоих ушах и с выщипанными бровями.

– Что желает дама? – манерно спросил он.

Лена растерялась. Две девицы у кассы с нескрываемым любопытством смотрели на нее во все глаза. Девицы были тоненькие, хорошенькие и абсолютно одинаковые.

Лена глубоко вздохнула и решительно сказала:

– Мне нужна шуба. Норка. Желательно – с капюшоном.

– Цвет? – подобострастно наклонился узенький мальчик.

– Скорее, темный. Но я не уверена, – четко ответила Лена. Страх почти прошел.

– Сорок восьмой? – почтительно уточнил продавец.

– Льстите, – усмехнулась Лена. – Шуба – уж точно пятидесятый.

Он радостно кивнул и бросился к стойке, на которой плотным и разноцветным рядом блестели и переливались под ярким светом хрустальных люстр шубы и жакеты. Ловким жестом фокусника он начал бросать на кожаный диван роскошные образцы. Потом подошел к Лене, ловким движением стянул с нее пальто и принялся накидывать ей на плечи одну за другой шубы. Он отходил на пару шагов, складывал руки на груди и на минуту замирал. Потом подскакивал к ней и смахивал неудачный, как ему казалось, экземпляр. Лена стояла столбом и чувствовала себя полной и законченной идиоткой. А «узенький» продолжал скакать, как блоха.

– Послушайте! – вскрикнула в отчаянии Лена. – А может быть, я сама посмотрю?

Девицы переглянулись и хором вздохнули. Лена подошла к стойке и начала перебирать шубы. Она посмотрела на ценники, и у нее подкосились ноги. «Нашла место! Дура!» – отругала она сама себя.

Но надо было доиграть этот спектакль до конца. Она решительно ткнула пальцем в одну из шуб. «Узенький» подлетел, вытащил шубу, и она увидела гримасу обиды на его хорошеньком личике. Шуба оказалась впору – длинная, роскошная, в пол.

– Нет, – засмеялась Лена. – Я в ней похожа на попадью.

– Другую длину? – Мальчик наклонил голову.

– В другой раз. – Лена скинула шубу и влезла в свое пальто. Девицы опять переглянулись и опять вздохнули. «Узенький» обиженно отвернулся к окну. Лена выскочила на улицу и рассмеялась. Ей почему-то не было неловко, а было смешно. «Расту в собственных глазах, – удовлетворенно подумала она. – А раньше просто бы описалась от ужаса». Она вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. Она посмотрела на вывеску – отлично, пиццерия. Пиццу, как – увы! – все мучное, она обожала. Войдя в кафе, села у окна и стала смотреть, как по улице идут люди. Нет, не идут – бегут, спешат, торопятся. Обгоняют друг друга, задевают плечами, бесцеремонно проталкиваются. Тверская течет и гудит. Она грустно вспомнила другую Тверскую, тогда – улицу Горького. В субботу, после обеда, они с мамой и папой приезжали сюда гулять. Все остальные прохожие тоже гуляли – и тоже неспешно. Сидели в скверике за памятником основателю Москвы, кормили голубей. Знакомились друг с другом. Старики играли в шахматы, дети – в мяч или салки. Женщины ворковали и делились жизненным опытом. Мужчины читали газеты. А Лена с родителями шли в кафе-мороженое «Север». Папа с мамой брали по бокалу шампанского и шоколадку, а Лене приносили в вазочке три шарика: пломбир, шоколадное и крем-брюле. И все это великолепие было полито клубничным вареньем. Да, и конечно, лимонад: «Дюшес» или «Буратино». И это был праздник.

Лена заказала пиццу «Четыре сыра» и бокал пива. Призналась себе, что все очень вкусно. Не хуже кафе-мороженого, просто разные вещи. В детстве проще получать радость. Душа и организм еще не отравлены действительностью и не думаешь, на какие деньги получаешь удовольствия. А в зрелости уже считаешь. Если на свои, честно и трудно заработанные, то чуть-чуть жалко. Если на мужнины или близкого друга – испытываешь чувство неловкости. А если на совсем чужие – стыдно, халява какая-то. А это всегда некомфортно для нормальных людей.