Максим Осипов - Человек эпохи Возрождения

Они ходят по дому: видишь, Костя, такой вот дом. Дом его друга. Вот фотография, черно-белая, с бородой и в очках, здесь Роберт похож на Фрейда, но в свитере. Досмотрим потом, пошли.

— Снег вовсе не мягкий, — объясняет он мальчику. — Попробуй, потрогай.

Костя с умным лицом садится на корточки, трогает снег, словно впервые.

— Об снег можно расшибиться не хуже, чем об асфальт. Имей в виду: опрокидывание на снегоходе особенное. Не то что на мотоцикле. Мотоцикл падает внутрь поворота…

Костя, он видит, хочет понять.

— Смотри, — чертит ботинком линии на снегу. — Снегоход, теряя устойчивость, падает вслед за тобой. Ты падаешь, снегоход кувыркается — и на тебя. Особенно на горе. Ладно, пошли.

Вспоминает свои одиннадцать лет. Странно, что мальчики доживают до взрослого состояния. Большинство.

— Костя, запомни главное: при опасности — прыгай.

Приятно, что Костя слушает. Иначе, чем Лора: не тембр, не интонации слушает, а слова.

— В прошлом году двое дачников провалились под лед, — говорит Костя и делает огромные глаза. — Утопли.

Но, видно, нисколечко Косте не страшно. Все больше узнает он в мальчике себя-подростка. Костя ложится на снег, раскидывает руки в стороны, поводит ими вверх-вниз. Встает, показывает отпечаток: похоже на ангела?

— Чрезвычайно. Едем?

Он сажает Костю вперед, придерживает руль, но и Костя руль держит крепко! Ужас, какая нищенская у мальчика шапочка. Под ней полоска волос и тощая-тощая шейка. Как бы он хотел сейчас видеть его лицо! Выставляет зеркало так, чтобы видеть.

— Правь сам. Вот тормоз, вот газ.

Костя сосредоточен. И, вроде бы, счастлив. Из-за какой мелочи могут быть счастливы дети!

Доехали до речки, — не речка, так, ручеек, — как ухитрились тут дачники потонуть? — повернули налево, вдоль поля. Возвратились при свете фары. Изумительная прогулка.

Костины вещи — сушить. Какую-то одежку нашли — все огромное, взрослое. Рукава, как у смирительной рубашки болтаются.

— Давай засучу, помогу. Костя, ты любишь пиццу?

Глупый вопрос, Костя все любит. Все и всех. Найдем телефон, закажем. По экрану ползет полоска — подожди, надо дать компьютеру загрузиться. Пока что звонит Кирпичу: одежду для мальчика — полный комплект, от носков до шапки. Купит, доставит, и всё — свободен.

— Сегодня не выйдет, — Кирпич пыхтит. — Простите, никак.

Завтра утром, Кирпич постарается. Да уж, пусть.

Мальчик лежит на перилах и медленно-медленно съезжает со второго этажа на первый.

— Ты что делаешь, Костя? — дом-то чужой.

— Я загружаюсь, — отвечает мальчик. Загружается, как компьютер.

Потрясающе, думает он, талантливо. Просто феноменально. Если дать Косте образование…

Доставка еды. Толстая белая баба на маленьком автомобильчике. Пицца, мясо в горшочках, суп.

— Кушайте, мальчики.

Порадовало это “мальчики”.

Костя ест аккуратно, старается.

— Смотри, кирпич весит полкилограмма плюс полкирпича…

С этим классом задач мальчик, по-видимому, не знаком.

— Кирпичи — они разные…

— Нет, здесь один и тот же кирпич. Две половинки: одна — полкилограмма, другая, следовательно, тоже. А вместе получается — килограмм. Ты понял?

Вроде бы, да. Тут же Костя произносит что-то милое и настолько некстати, что ясно — не понял. Запущенность. Надо наверстывать.

Задачу про кирпич он перенял у Роберта, тот задавал ее всем, кто устраивался к ним работать. Отвечавших неправильно, а их было много и с годами становилось все больше, Роберт называл инопланетянами. Их не брали.

Что дальше делать будем? — размышляет он, ставя тарелки в посудомоечную машину. Через пять минут и вообще. И каков, так сказать, статус их отношений с Костей? Просто так отвезти мальчика в пустой уже дом невозможно. Кто они с ним друг другу?

Ближайшие планы определяются сами собой. Когда он возвращается в гостиную, Костя спит. Он переносит мальчика на кровать, укрывает его, даже позволяет себе чувствительный жест — гладит Костю по голове, у ребят удивительно крепкий сон. Как хорош Костя! Благородство и простота. Юный джентльмен.

За окнами полная уже темень. Сейчас он снова позвонит Лоре, а лучше — напишет ей: “Я нашел нам чудного рыжего мальчика, юного джентльмена”. Или подумать еще, подождать?

Он звонит Виктору. Тот извиняется: связь плохая. Они с Олегом Хрисанфовичем охотятся на кабанов. Вечером поговорим. — Уже, вроде, вечер. С кем Виктор охотится? Он недослышал. — С губером, губернатором. — Ладно, с губером — это важно.

Сам он в губернаторских охотах с недавних пор не участвует. Может быть, Виктор прав, — это вредно для дела, может быть. Но, во-первых, опротивело их вытье: перед началом охоты — молебен хором. И на него смотрят: чего лоб не крестишь? И потом — он всегда был против глумления над убиваемыми животными. В последний раз они долго гонялись с Виктором за лисой, та устала и уже не могла бежать. Виктор схватил ее за хвост смеха ради, и лиса укусила Виктора в руку, пришлось уколы делать от бешенства. Он помнит, как посмотрела на них лиса. Не очень-то ему было жалко Виктора. Подумал: пора им, наверное, расставаться.

Мальчик все спит. Он перезванивает Виктору совсем ночью.

— Ну, — спрашивает, — как поживает любимец богов и губера? — И рассказывает о том, что надо сделать. Быстро. Лишить алкаша одного родительских прав. Первым этапом. Старается говорить, как о бытовом пустяке. Перед Виктором нельзя заискивать, тот очень чувствует его слабости.

— А давай грохнем твоего алкаша, — вдруг предлагает Виктор. — Дешевле, и польза обществу.

Пьяный он, что ли, этот Виктор?

— Ладно, шучу. Алкаш — первым этапом, а что вторым?

А вторым этапом, вздыхает, он хочет усыновить ребенка. Он и одна его приятельница. Про нее пока еще не решено окончательно, будем считать, что насчет приятельницы — предварительный разговор.

А насчет него, спрашивает Виктор, разговор окончательный?

— Да, — он опять вздыхает. — Да, окончательный.

— Имя ребенка? Возраст?

Он говорит.

— Отличная идея! — восклицает Виктор. — Я делаю всю черновую работу. — Не так сказал — черную. — А теперь Костик, Костян…

Неплохо бы все обсудить, полагает Виктор. Все аспекты. Конечно, каждый решает сам, в том, что касается личной жизни, но необходимо учитывать интересы партнеров, в данном случае — Виктора. Они ведь — большая семья, не так ли? Как ему кажется? Костик уже не маленький, может считаться участником дела. Потенциально. Так он должен рассматриваться. Если что. Не будем о плохом, но помнит ли он, — если нет, то Виктор готов напомнить, — сколько проблем было с семейством Роберта?

Похоже, Виктор не пьяный.

— Ты, конечно, патрон, все дела…

Надо подумать. Не оформить ли — как это называется? — опекунство? — Виктор изучит законодательство. Опекунство — уже теплее. Но тоже не отыграешь, не возьмешь назад. А что если — такое предложение, — дать Костику бабок? — Он с ума сошел, этот Виктор? Мальчик маленький, одиннадцать лет, как он ими распорядится?