Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ

Ответ его ей не понравился.

— Опять ты говоришь — тебя не поймешь. Загадка на загадке.

— Нам, шпионам, так положено, — отозвался Рад. Он видел, она ощутила дыхание сумерек. Но того, что солнце уже почти закатилось, тени проросли до самого горизонта, воздух загустел и стремительно остывал, она еще не осознала.

Они выехали из города, два километра белым холстом поля, рассеченного темным хлыстом шоссе, просвистели за минуту, шоссе запетляло по поселку, промелькнуло справа стеклянно-бетонное одноэтажное строение магазина, похожего сейчас в сумерках на залитый желтой водой аквариум, еще один поворот — и Рад сбросил скорость. За зданием бывшего дома культуры, темнеющего в глубине черно-скелетного сада, у ответвления дороги, уходящего к церкви на взгорье, он съехал на обочину и остановился.

— Что, — сказал он, поворачиваясь к Жене-Джени и обеими руками хлопая по рулю, — садись. По шоссе, никуда не сворачивая, — до поста гаишников, около него налево, и там все по главной дороге, она тебя выведет на Ярославку. А по Ярославке уже прямо и прямо.

Женя-Джени молча смотрела на него со своего места и поглаживала себя по крылу носа. Что прежде делала, только когда разговаривала.

— Так ты в самом деле здесь живешь? — повторила она свой вопрос.

Рад утвердительно кивнул.

— И в Москву не ездишь?

— В общем, нет.

Женя-Джени снова помолчала. Губы у нее подобрались.

— Я к тебе сюда ездить не буду, — изошло из нее потом.

— И не езди, — сказал Рад.

Пауза, что последовала после этих его слов, была достаточна, чтобы солнцу окончательно свалиться за горизонт, наступающей тьме разлиться по всему небесному куполу и сумеркам благополучно перейти в ночь. Наконец Женя-Джени проговорила:

— Ты это серьезно?

— Вполне, — сказал Рад.

Может быть, это было и не так. Может быть, он и хотел, чтобы их приключение продолжилось. Но по-настоящему ему сейчас хотелось одного: вернуться к компьютеру, включить его… и он отвечал, как шахматный автомат, выбирающий из всех возможных ходов тот, что наиболее кратким путем приведет к запрограммированному результату.

— Жалко, — сказала Женя-Джени, перебрасывая ногу к нему на сиденье, чтобы перебраться на водительское место, и тем понуждая его открыть дверцу со своей стороны и выступить наружу. — Ночь была замечательная. Да и утро. Ты мне доставил настоящее удовольствие.

Рад внутренне с облегчением вздохнул. Она претендовала на его тело, но не на его жизнь. Он был для нее лишь гимнастическим снарядом, занятия на котором дают глубокую, полноценную физическую нагрузку. И который легко можно заменить другим.

— Да и ты мне, Жечка, доставила, — уже с земли ответил он, пригнулся поцеловать ее на прощание — она уклонилась. Рад выпрямился, отступил от машины, сказал: — Счастливо доехать, — и захлопнул дверцу.

Женя-Джени тронулась, только дверца закрылась. Дав сразу такой газ — благонравная бархатная «сузуки» едва не подпрыгнула. Но Рад не успел еще двинуться с места, как Женя-Джени затормозила. Дверца приоткрылась, и Женя-Джени, высунувшись наружу, крикнула:

— Ты же хотел у меня электронный адрес Дрона взять!

Рад, шагая к машине, отрицательно помахал рукой:

— Уже не надо! Спасибо!

Лицо Жени-Джени в дверном створе исчезло, дверца снова захлопнулась, и машина, вновь встав на дыбы, рванула от него — он не успел до нее дойти.

Ну ладно, ну что же, ну не объясняться же с нею было, почему ему больше не нужен адрес, успокаивающе говорил себе Рад, шагая быстрым шагом обочиной дороги кдому. Он не любил врать, это для него всегда было сложно, и осадок, оставшийся от вранья, к которому пришлось прибегнуть, саднил внутри подобно тому, как першит в горле от простуды. Не смертельно, но мучительно.

— Должна предупредить вас, это самый дешевый тариф, — сказала кассир. У нее был птичий щебечущий голос, интонации его словно баюкали тебя и гладили по голове. Разговаривая с клиентом, она смотрела ему прямо в глаза — с такой непритворной приязнью, что казалось, Рад — тот единственный человек, ради которого она и работает здесь.

— Да-да, — подтвердил Рад, — мне самый дешевый и нужен.

Кассир настукала на телефонном аппарате перед собой некий номер, продиктовала в трубку номер кредитной карточки Рада, удостоверилась, что на ней достаточно денег, чтобы заплатить за билет, и продиктовала своему невидимому собеседнику (или собеседнице) сумму, которую должно списать.

— Все, деньги за билет заплачены, — сообщила она, положив трубку. Взяла с полки у себя за спиной устройство для сканирования карты, напоминавшее крысоловку, вложила карту в приемное гнездо, листки платежной квитанции сверху и с хрустом прокатила по ним сканирующий бегунок. — Пожалуйста, — вернула она карту Раду. С удовлетворением посмотрела на оттиск карты, оставленный на квитанции и подала квитанцию Раду: — Расписывайтесь. Вот там, в верхнем углу. Сумма в рублях проставлена в левом нижнем углу.

Рад глянул в левый нижний угол. Сумма, написанная там, соответствовала той, что была произнесена кассиром в трубку.

Приняв от него подписанную квитанцию, кассир разделила ее листки, возвратила Раду второй экземпляр.

— И билет. Не забудьте ваш билет, — заботливым движением подала она Раду синюю узкую книжицу с яркой красной полосой на обложке и белой крупой надписью «AEROFLOT». — Самый дешевый тариф, как вы просили. Вы не можете сдать билет…

— Да вроде я и не собираюсь, — проговорил Рад, изучая нутро билета.

— Не можете поменять дату вылета, дату возвращения, — понимающе улыбнувшись ему, продолжила кассир своим птичьим щебечущим голосом. — Если вы опоздаете на рейс при вылете туда или оттуда, вы не можете рассчитывать на вылет другим рейсом: билет аннулируется.

Рад оторвал глаза от аэрофлотовской книжицы.

— Как это? — удивился он. — Мало ли что может случиться. А если вдруг заболею? «Билет аннулируется» — вы имеете в виду, я плачу за замену его на другой неустойку?

— Нет, — терпеливо произнесла кассир. — Совсем аннулируется, и никакие справки о состоянии здоровья не принимаются. Нужно покупать новый билет.

— Как это? — повторил Рад. Он никак не мог поверить в то, что говорила кассир. — Я не лечу, место свободно, может кому-то быть продано, а мне даже часть денег не возвращается? Так?

— Так, — подтвердила кассир. — Я же вам сказала: это самый дешевый тариф.

— Но вы же не сказали о таком зверстве!

— Я полагала, вы опытный путешественник и понимаете, что дешевый тариф предусматривает различные ограничения, с которыми вы согласны. — Голос ее все так же баюкал его и гладил по голове.

— Вам следовало не полагать, а сообщить мне, что говорите сейчас, до того, как взяли с меня деньги! — воскликнул Рад.