Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ

— Тони, вы поразительно легкомысленны. Вы так легкомысленны, я вам даже завидую.

— А! — воскликнул Тони, одаривая Рада очередной лазерной улыбкой. — Быть серьезным — отравлять себе жизнь. Я смотрю на проблемы в перевернутый бинокль. Они остаются теми же, но становятся маленькими.

Рад внутренне восхитился. Это было простенько, но мудро — на него словно дохнули века.

— Тони, вы мне очень нравитесь, — сказал он.

Они второй раз были с Тони вот так вдвоем. Первый — вчера в Бангкоке, и тоже в машине, ожидая по прилету Нелли из гостиницы. Но первый — это первый, первый — это всегда всего лишь притирка, и можно сказать, до нынешнего раза у них по-настоящему не выпадало случая поговорить друг с другом напрямую, тет-а-тет, все время с кем-нибудь еще рядом — втроем, вчетвером, впятером. И Тони, видя, что Раду трудно понимать его речь, стал говорить медленнее, четче произнося слова, — без всякой просьбы со стороны Рада, по своему желанию.

— У вас большие проблемы в России, Рад? — спросил Тони в ответ на его признание в симпатии.

— Еще какие. — Рад решил не скрытничать.

— Оставайтесь у нас в Таиланде, — сказал Тони. Поистине он смотрел на жизнь в перевернутый бинокль.

— Что я буду здесь делать, — сказал Рад.

— То же, что и у себя. У меня знакомый на Пхукете живет, это остров на юге Таиланда, там большой курорт, масса отелей, и вот он мне пишет, что у них в отеле требуется менеджер спортивного клуба, будут устраивать конкурс. Работа с иностранцами, тайский язык и не понадобится, только английский, а резюме для конкурса составить я вам помогу.

Похоже, бинокль, в который он смотрел на жизнь, был не биноклем, а телескопом.

— Что вы, Тони. — Рад не удержался, иронический смешок вырвался у него. — У меня виза только на три месяца. А кончится — что потом?

— Устроим, найдем способ. Виза — это решаемая проблема. Вам только нужно будет выбелить зубы. Вот как у меня. — Тони оскалился.

Но зубы его уже не засверкали. Огненный океан остался позади, теперь вокруг была, наконец, темнота, впереди был океан настоящий — лежавший за береговой кромкой сплошным пространством кромешного мрака. И только, будто изломанное волной, призывно светилось метрах в трехстах от берега название плавучего ресторана: «DoIphin seafood restaurant» — Ресторан морской еды «Дельфин».

— Кажется, подъезжаем, — сказал Рад.

— Кажется, да, — отозвался Тони. Такси остановилось.

Это было начало мола. Гигантская бетонная дуга, завершая линию берега, уходила во тьму залива, совершенно теряясь в ней. Красная «тойота» Сукитаи, пламенея в свет фар привезшего их такси, стояла в десятке метров впереди у края мола, свет фар пробивал ее насквозь — машина была пуста, и ни единой души рядом с ней.

— Догоним, — бодро произнес Тони, расплатившись с водителем.

Такси, оживляя мертвую пустоту мола уютным всфырком мотора, развернулось и укатило обратно, вокруг разлилась тишина и теперь уже совсем полная тьма, и только, обозначая путь, слегка серели под ногами бетонные плиты, которыми мол был вымощен.

Рад с Тони догнали свою VIP-группу почти на подходе к причалу, о сваи которого терлись боками несколько теплоходиков. Дрон, увидев Рада и Тони, упрекнул их:

— Что так долго? Я уже думал, придется стоять тут и ждать вас!

Он нервничал. Похоже, встреча с этим Сукитаей была для них с Крисом особо важна, и он не хотел доставлять хозяину красной «тойоты» самого ничтожного дискомфорта.

Со вновь подвалившего к причалу теплоходика сходила большая группа разговаривавших на английском туристов, прибывшая с «Дельфина». Один из туристов, высокий седой бородач в шортах-гольфах, услышав английскую речь Дрона, остановился и, выставив перед собой указательный палец, обращаясь ко всей их компании, отрицательно поводил пальцем перед собой:

— Не ездите на «Дельфин». Там просто нечего делать. Обещали русское шоу, так русских отдали каким-то тримальхионам!

Дрон, с беглой улыбкой покивал:

— О\'кей, о\'кей. Не поедем на «Дельфин». Уговорили. Что дельфин против акулы!

— Понял, кто это, по акценту? — спросила Нелли у Рада, кивая вслед уходящему бородачу в шортах-гольфах.

— Конечно, нет, — отозвался Рад.

— Австралийцы. У них такой специфический выговор. Поездишь по заграницам побольше, попривыкнешь к английской речи — научишься различать.

Вынырнув из-за спин последних австралийских туристов, покидающих прибывший с «Дельфина» теплоходик, около них возник молодой таец в белом морском кителе и бело-черной морской фуражке на голове. Почтительность, с какой он обратился к Сукитае, граничила с раболепием.

— Прошу, — выслушав морского волка, повел Сукитая рукой. Все его движения и тон были одной ярко выраженной повелительностью.

Они сошли по трапу на теплоход, пересекли его по проходу между скамейками, — оказывается, к другому борту теплоходика был пришвартован роскошный катер с мягкими белыми сиденьями, на этот катер человек в кителе их и вел. Они только подступили к нему — катер весь вспыхнул огнями, а снизу, предлагая помощь перейти на его борт, услужливо протянул руку «бой» лет семнадцати.

Тони, ожидая своей очереди сойти на катер, изогнулся и некоторое время внимательно изучал его нос.

— Знаете, как называется яхта? — спросил он Рада, когда они уже были на борту и толклись в проходе, определяясь с местом.

— Откуда же, — недоуменно сказал Рад.

— «GoId shark — Золотая акула», — посмеиваясь, просветил его Тони.

— Откуда вы знаете?

— Прочитал на борту. — Тони так и распирало удовольствием, что он проник в смысл слов, брошенных австралийцу Дроном. — Это же с яхты катер.

Морской волк в белом кителе занял место за рулем, оглянулся назад и, получив разрешающий кивок Сукитаи, запустил двигатель. Свет в катере погас, осталась светиться одна приборная доска. «Бой» сбросил швартовы на дно, оттолкнулся от теплохода, катер, взревев двигателем, круто стал забирать в сторону от причала. Лицо овеяло ветерком, пахнуло запахом воды. Катер, набирая скорость, развернулся кормой к берегу, обозначенному беспрерывной полосой цветного электрического огня, и, взбив в воздух буруны воды, устремился в расстилающийся впереди океанский мрак.

— Роскошно, — проговорил Тони. — Море. Яхта. Обожаю.

Спустя десяток минут иллюминированная береговая линия за кормой превратилась в узкую световую полоску между тьмой неба и тьмой воды. Огромная надпись «DoIphin seafood restaurant» слилась с нею, сделавшись неразличимой, словно никакого плавучего ресторана посреди залива не было и в помине. Зато прямо по курсу вырастало, становясь все ярче и отбрасывая на воду все более отчетливую световую дорожку, новое зарево, в котором уже начал проступать и силуэт судна.