Владимир Чеповой - Перекресток

Клим молча, с остановившимся взглядом смотрел в одну точку – туда, где совсем недавно стояла спасательная лодка.

– Клим Саныч, с вами точно все в порядке? – с тревогой в голосе переспросил Ильич.

– Так, говоришь, ничего не видел? – Клим угрожающе прищурил стальные глаза. – Значит, по-твоему следует, что я сошел с ума, да?!

– Ну что вы! – испуганно замахал руками Ильич, прекрасно знавший нрав своего шефа. – Я мог и ошибиться… Знаете, как иногда зрение подводит в сумерках…

– В том-то и дело, что НЕ ЗНАЮ! – рявкнул Клим и быстро направился к машине. Ему захотелось домой. И как можно скорее.

По пути в Киев он заснул быстро – под тихую колыбельную мурлыкающего двигателя и под ненавязчивое мелькание придорожных огней. Он спал крепко и без сновидений, как обычно спит каждый здоровый человек, не терзаемый физической болью и тяжелыми мыслями. Единственное – прежде чем провалиться в благодатную нирвану, ему на секунду привиделись пушистые морские барашки, плавно и легко покачивающие лодку с надписью «Спасатель», и лицо ее странного хозяина – одухотворенное и светлое, похожее на старинные иконные лики из маленькой приходской церквушки, в которую Клима водили пару раз в далеком детстве. И мелодичный звук…

«Ангеле Божий, хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небес данный! Прилежно молю тя: ты мя днесь просвети, и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави, и на путь спасения направи. Аминь».

– Доктор! Кажется, я серьезно болен! – бледный, взъерошенный и растерянный Клим сидел в кабинете Ивана Ивановича и напряженно пытался правильно сформулировать свою мысль.

– В вашей ситуации это звучит как мрачная шутка из разряда чернейшего юмора! Уж куда более серьезно… – доктор настороженно смотрел из-под толстых очков на своего пациента.

– Да я все понимаю! – нетерпеливо перебил Клим и, вскочив со стула, стал отсчитывать шаги вдоль Ивана Ивановича. – Я о другом говорю! По-моему, ко всем моим «радостям» присоединилась еще и шизофрения с глюками – галлюцинациями и видениями… Только честно, док, – такое бывает в подобных случаях? Если да, то я бы лучше предпочел эвтаназию, чем планомерное умирание в состоянии полного разлада с собственной психикой!

– Сядьте, успокойтесь и расскажите по порядку, что произошло, – Иван Иванович мягко, но уверенно усадил Клима на стул и протянул стакан воды.

– Ну и ну! – выдохнул доктор после сумбурного монолога Клима и промокнул платком раскрасневшееся лицо. – Меня не Ангел ваш беспокоит, а ваше безалаберное отношение к себе и к своей жизни! Сколько бы вам ее ни осталось (а об этом известно одному Господу Богу), вы не имеете морального права так рисковать и срываться в таком состоянии не то что в другой город, а даже в другой конец Киева! Это легкомысленное и безответственное поведение! Ну как так можно, Клим? В чужом месте и без помощи! – От возмущения полное лицо доктора еще больше побагровело. – Вот что я вам скажу! Вы остаетесь у нас и пробудете под наблюдением столько, сколько на это потребуется времени, тем более что вы и так проигнорировали начало лечения. Мы сделаем повторные анализы и проведем первый курс химиотерапии и только потом отпустим вас восвояси, но с подпиской о невыезде! Ишь, какой камикадзе! Вместо того чтобы использовать пусть последний, но шанс и бороться за жизнь, он решил начать ритуал прощания! – уже более спокойным тоном закончил доктор свой приговор.

– А вы верите в ангелов? – спросил Клим с горящими от болезненного возбуждения глазами.

– Верю! – убежденно отрезал Иван Иванович. – Верю в силу коллективного бессознательного, а еще в то, что возможности человеческого мозга даже наполовину еще не изучены. А к изучению души вообще не приступали. Не знают, с какой стороны подойти. Это значит, что шанс есть всегда. Живите, Клим, и не сдавайтесь!

Его разбудили одновременно ослепительный свет полной луны в приоткрытых оконных жалюзи, нестерпимое чувство жажды и сильное жжение в голове, напоминающее быстро разгорающийся костер. Он приподнялся на кровати – и тут же рухнул обратно. В глазах потемнело, и, как на черном экране, закружились разноцветные точки.

– Тихо, тихо, сейчас все пройдет! – чья-то мягкая рука бережно приподняла с подушки горящую голову Клима и поднесла к запекшимся губам спасительную прохладу. После нескольких глотков воды он почувствовал, как тьма постепенно уходит.

Он посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что находится не в своей палате. Комната была явно больничной, только гораздо больше и шире по размеру, чем палата; вокруг виднелась какая-то аппаратура, тускло мерцали лампочки… «Так, началось! Очередная галлюцинация – засыпал в одном месте, а проснулся – в другом! Мне сейчас только Ангела тут не хватает, чтобы продвинуться в своем сумасшествии еще на один шаг!..»

– Уже легче? – щелкнул выключатель, и свет настольной лампы отчетливо осветил фигуру в белом халате, сидящую чуть поодаль от кровати Клима за небольшим рабочим столом. – Отлично! – не дожидаясь ответа, воскликнул тот же энергичный мужской голос. – Сейчас мы сделаем легенький укольчик, примем лекарства, и утро вечера мудренее!

Медбрат или, скорее, дежурный доктор ловко подхватил со стола несколько коробочек с набором медикаментов и подошел к Климу. В отличие от всех сонных в ночное время дежурных этот был на удивление бодрым и полным сил, как будто только что сделал зарядку после долгого и здорового сна. Он доброжелательно улыбнулся и внимательно посмотрел на Клима. Взгляд очень светлых глаз был таким изучающим и пронзительным, что Клим непроизвольно почувствовал себя будто на рентгене.

– Вы дежурный врач? – спросил он, наблюдая, как доктор ловко разбивает ампулу с лекарством и вводит содержимое в шприц.

– Конечно. И не волнуйтесь – вы заснули вечером прямо на обследовании, поэтому Иван Иванович решил вас не беспокоить и не везти в палату. Так что отдыхайте пока здесь.

Боль утихла, но и спать перехотелось, и Клим ворочался на кровати, с любопытством наблюдая за дежурным врачом. Довольно молодой, он был похож на прилежного практиканта, старательно выполнявшего свою работу. Аккуратно сложив медикаменты, он поправил накрахмаленную шапочку и опять уселся за стол. Пролистал небольшую книгу, а затем живо подскочил и, мурлыкая себе под нос незамысловатый мотивчик знакомой песни, принялся энергично вырисовывать разноцветными маркерами на доске для записей, висящей на соседней стене, непонятные графики и схемы. Чертежи были из разряда физики или химии: какие-то сообщающиеся сосуды, стрелки, направления движения…