Кира Буренина - Маска счастья

Гримм с удивлением озирался вокруг. Рядовое обсуждение испытаний было запланировано организаторами как грандиозное шоу, и от нас безусловно чего-то ждали. Поэтому нас посадили в центре, включили видео, и на экране возникла труба и ее последующие бесславные трансформации. По окончании фильма вся аудитория с жадным интересом посмотрела на нас.

Гримм откашлялся и уверенно стал высказывать свои соображения. Его доводы были логичными и конкретными.

– Вина нашей фирмы очевидна, но и режим испытаний был неправильно подобран, – такова была основная мысль.

Все загудели, задвигали стульями, в адрес Гримма посыпались вопросы, Гримм отвечал, я переводила со скоростью пулемета.

– Мы что здесь, дураки, что ли? – спросил кто-то. – Россия – не помойка, хватит присылать нам всякую ерунду!

– Вина коммерческого отдела здесь налицо, – слабо протестовал Гримм. – Просто для класса поставленных труб режим испытаний был неверен.

– Так нечего было халтурить и продавать невесть что. На тебе, боже, что нам негоже, так, что ли? – волновались вокруг.

Гримм облизал пересохшие губы.

– Я просто не могу понять, в чем дело, такого позора я не припомню, – пожаловался он мне.

– Нам трубы класть надо, а теперь что делать? – крикнули из дальнего конца кабинета.

– Господа, господа! – Гримм попытался утихомирить взволнованных людей. – Конечно, нам придется поставить взамен качественные трубы, без сомнения.

Гул усилился.

– Нам трубы сейчас класть надо, – монотонно гудел все тот же угол комнаты.

По оживленному виду главного механика было видно, что он очень доволен ходом дискуссии. Гримм чуть не плакал.

– Ладно, – наконец милостиво произнес главный механик, – что вы на него налетели? Он-то сам не виноват. Сейчас составим протокол, приедет менеджер с фирмы, с ним разберемся.

– А что сейчас класть будем? – В дальнем углу все еще проявляли беспокойство.

– Да тихо ты! – прикрикнул главный. – Где наш протокол, готов? Давай подписывай.

Гримм послушно расписался и с облегчением вздохнул. Наша миссия в Спирьевске была закончена.

– Ну, а теперь, – подмигнул Главный механик, – требуется это дело обмыть.

– Я не пью, – скромно ответил Гримм, – мне нельзя.

Главный коротко хохотнул:

– У нас говорят: если нельзя, но очень хочется, значит, можно, – и протянул стакан.

– Пригубите слегка, – посоветовала я растерявшемуся Гримму.

Похоже, он снова впадал в транс.

– Ну ты представляешь! – ворвался ко мне в комнату Гена, задохнувшись от быстрого бега по лестнице. – Нам из Вены присылают нового шефа!

– Кого? – спросила я, мгновенно стряхнув с себя наваждение перевода крекингового процесса, которым занималась.

– Этого не знаю. – Гена был искренне огорчен.

– Но ты же аналитик, подумай, порасспрашивай, кого надо, – приободрила его я.

– Ты что, – зашипел на меня Гена, – это же тайна. Не говори пока никому!

Боже мой, не прошло и двух месяцев, как наш бывший шеф господин Штоссманн покинул нас, а нам уже навязывают нового босса. Наш отдел сбыта московского представительства, где я работаю уже полгода с хвостиком, никак не могут оставить без чуткого руководителя. Хорошо, что коллектив у нас небольшой, но дружный. После отъезда господина Штоссманна мы не стали хуже работать, дисциплина не упала, прибыли как росли, так и растут. И мы уже подумали, что нам никого не пришлют, как появляется Гена со своей потрясающей новостью, да еще в понедельник, который, как известно, день тяжелый.

Гена, видно, не смог сдержаться, так как после обеда ко мне потянулась вереница просителей, то за папками, то за печатью, то за конвертами, то за переводом. И хотя все молчали об истинной цели своего визита, но по напряженным лицам я ясно читала – всем отчаянно хотелось узнать, кого нам назначили. Никто не ожидал, что очень скоро об этом мы узнаем сами.

Неделя прошла в заботах – к нам внезапно приехала куча делегаций. Мы мотались по заводам и фирмам, знакомясь, пробивая контракты, уламывая заказчиков.

С нашими австрийцами явились корейцы, и каждое утро они требовали чайник горячей воды, в котором разводили свои диковинные корейские полуфабрикаты. Добродушные австрийцы в гастрономическом плане не доставляли никаких хлопот. Правда, диалект этих гостей был особый, я понимала через два слова на третье. К чести сказать, остальные сотрудники нашего отдела, владевшие и английским и немецким, не понимали их вовсе. А речь шла о крупнейшем проекте.

В таких мучениях мы совсем забыли, что у нас должен появиться НОВЫЙ ШЕФ.

Утром в понедельник директор представительства представил мне невысокого, хорошо сложенного мужчину лет тридцати пяти, который немного испуганно улыбался.

– Познакомьтесь, Марина, – ласково начал он, – господин Лемке, ваш новый начальник.

– Здраствуйте, – по-русски, но с большим акцентом, поприветствовал меня господин Лемке.

В четверг, войдя в свою комнату ровно в девять, я застала нового шефа за очень странным занятием. Он рылся в ящиках моего стола, выуживая, по его мнению, наиболее привлекательные ручки, карандаши и прочую канцелярскую мелочь. Он менял свои исписанные старые ручки и карандаши, методично укладывая их в мой стол. Я на цыпочках отошла от комнаты и опустилась на первый попавшийся стул. Через минуту я возобновила попытку попасть на рабочее место. Шеф был все еще там. Теперь он трудился над заменой моего новенького компьютера на старый, оставшийся от прежнего шефа. Мое появление не вызвало у него ни капли смущения. Воткнув последний штекер, он с довольным видом отошел от моего стола и, насвистывая, удалился в свой кабинет.

– Вот это номер, – сказала я себе, включая древний IBM.

Обсудить эту ситуацию я смогла только во второй половине дня, после того как все собрались в комнате Бори и Гены.

– Может, он тайный клептоман, – предположил Боря. – После кражи ему становится стыдно и он возмещает ущерб своими вещами?

– Уйду я с этой работы, никакого спокойствия. Так хорошо было на вольных хлебах! – решительно сказала я.

– Ха, в который раз мы это слышим, – засмеялись все. – Из нашей конторы ты уже никуда не уйдешь, будешь переводить нам до пенсии.

В пятницу я пришла на работу в половине десятого, философски поразмыслив над тем, что господину Лемке понадобится время, если он захочет заменить еще что-нибудь.

Действительно, меня ждали перемены. Половина моих красочных ярких папок была заменена на какие-то картонные чудовища с корявыми замками. Лемке что-то увлеченно писал моей любимой ручкой у себя в кабинете.

Вернувшийся из командировки Слава, самый спокойный и уравновешенный из всего отдела, зашел к шефу и через пять минут вылетел пулей из его кабинета. За ним гнался, потрясая в воздухе карандашом, сам Лемке. Оба так стремительно промчались мимо меня, что я ничего не успела понять.