Наталья Солнцева - Копи царицы Савской

Глория наклонилась к больному и дотронулась до его запястья. Рука была теплой и шевельнулась. Парень крепко обнял ее за шею, притянул к себе... сзади навалился второй. Крик женщины утонул в резких удушливых парах эфира...

Зебрович начал звонить в больницы и морги, когда наступила полночь, а от жены не было ни слуху ни духу. Ее машины на стоянке не оказалось, ее мобильный телефон молчал. Чего он только не передумал за этот ужасный вечер! Наконец не выдержал, несмотря на позднее время, потревожил сначала родителей Глории, потом подруг – Женю и Риту. На один и тот же вопрос Анатолию отвечали одинаково: не появлялась... не звонила...

– Что с ней, Толик? – рыдала теща. – Может, в аварию попала?

У тестя подскочило давление. Подруги с затаенным злорадством выспрашивали подробности исчезновения Глории, делали недвусмысленные предположения. Зебрович их отметал. Жена с ее взбалмошностью могла выкинуть какой-нибудь фортель, но бросить все и податься из дому, не сказав никому ни слова, – нет, Глория на такое не способна.

Он открыл стенной сейф и проверил документы и деньги. Большой суммы наличкой он в квартире не хранил. Они с женой пользовались банковскими карточками. Деньги лежали на полке в целости, бумаги тоже. Выходит, Глория взяла с собой только карточку и паспорт, как обычно. Она носила их в сумочке...

– Боже мой! – простонал Зебрович и скрипнул зубами. – Боже мой... Глория!

Может, она решила проучить его? Напугать? Грозилась же уехать в Париж... Впрочем, ее заграничный паспорт остался в сейфе.

После полуночи он позвонил своему начальнику охраны. Тот спросонья не понимал, о чем говорит шеф.

– Погодите паниковать, Анатолий Валентинович! В городе полно ночных заведений. Женщины иногда тоже любят оторваться на всю катушку...

– Ты что себе позволяешь? Моя жена обязательно предупредила бы!

– Ну, тогда...

Зебрович уловил его зевок и взбеленился. Глория пропала, а этот тупица несет сущую околесицу! Да еще зевает!

– Слышишь, ты? За что я тебе бабки плачу? За сладкие сны? Вставай... поднимай ребят, звони кому следует... Ищите ее! Ищите! У тебя есть свои люди в ГИБДД?

– Есть...

– Поднимай их на ноги! Я не жадный – никого не обижу.

– Она на машине уехала?

– Ясно, что не верхом на осле! Ты номера ее хоть помнишь?

– Номера? Помню... – не сразу отозвался начальник охраны.

«Идиот! – чуть не вырвалось у Зебровича. – Кретин! Небось до сих пор не дошло, что случилось!»

– Ищите ее «Тойоту», – взяв себя в руки, добавил он. – Машина – не иголка в стоге сена. К утру не найдете – уволю к чертовой матери!

У него начиналась истерика. Так не годится.

Он достал из бара бутылку виски и хлебнул прямо из горлышка. Потом еще и еще. Спиртное будто растворялось в скованном напряжением теле, рассасывалось без следа. Зазвонил телефон. Зебрович схватил трубку, разочарованно пробормотал:

– Это ты, Петя?

Смешно было надеться, что он услышит виноватый голос жены.

– Я уже в курсе, – сообщил его заместитель Колбин. – Не паникуй, прошу тебя. У женщин бывают заскоки! До утра что-нибудь выясним... обязательно. Если вы накануне поссорились, то...

– Мы не ссорились!

– Хорошо, хорошо... Выпей водки и постарайся уснуть.

– Шутишь? Моя жена пропала... понимаешь? Она ни разу без предупреждения не уезжала на ночь!

– Все когда-нибудь происходит впервые... – философски заметил Колбин. – В любом случае психовать бесполезно. Возможно, Глория решила повеселиться, перебрала текилы и спит в гостевом номере женского клуба...

– Она не пьет текилу!

– Да знаю я, знаю...

Дурные предчувствия сбываются – теперь Зебрович окончательно в этом убедился. Недаром у него пропали сон, аппетит и даже либидо. А какими страстными, бурными были их с женой первые ночи. Он просто с ума сходил по ней... готов был очертя голову броситься куда угодно: в самую рискованную авантюру, в бездну... в смертельную схватку...

Кажется, алкоголь все-таки подействовал – Зебрович немного расслабился и погрузился в воспоминания молодости. Его одолела дрема, исполненная сладкой отравы прошлого. Они с Глорией были созданы, предназначены друг для друга. Разве мог он влюбиться не в нее? Его закадычный дружок Пашка Нефедов тоже души не чаял в первой красавице их двора – длинноволосой и длинноногой Глории.

В ней все было необыкновенным: имя, лицо, прическа, не по-девичьи точеная фигурка, одежда, увлечения. Другие девчонки ходили в музыкалку, в кружки вязания, в спортивные секции... и только Глория посещала школу шахмат на Ордынке, раскладывала карточные пасьянсы и препарировала лягушек.

– Тебе их не жалко? – как-то спросил Толик.

– Жалко. Но я должна... Я буду врачом! – гордо заявила девочка. – А у каждого врача – свое кладбище.

Она с детства выглядела, вела себя и выражалась как взрослая. Это сбивало с толку и... привлекало. Ее подружки щеголяли в коротких юбках и джинсах, стриглись по-модному, покуривали. Глория же носила исключительно платья, волосы закалывала на затылке в узел, а брюки надевала по необходимости – на физкультуру или загородную прогулку. При всем том она не являлась «синим чулком», не особо прилежно училась, а в разговоре не гнушалась жаргонными словечками. Толик с Пашкой ходили за ней хвостом; раскрыв рот, слушали ее глубокомысленные рассуждения, помогали ей хоронить останки лягушек, послуживших для медицинских опытов, и тайно соперничали. Как ни странно, при этом соперничестве детская, а потом и юношеская любовь к Глории сплотила их, сделала неразлучной троицей.

Когда молодежь повально захватили компьютеры, Глория устояла. Заразная болезнь «игромания» миновала ее, и она тем самым уберегла от сего наваждения и Толика с Пашкой. Глория предпочитала чтение книг, и парни невольно подражали своему кумиру. Ее родители были инженерами, жили скромно, воспитывали дочку в свободном духе, не изводили поучениями, но сумели привить ей любовь к хорошей литературе.

– Мы назвали ее в честь Глории Фуэртес [1], – на одном из домашних праздников признался отец. – Надеюсь, это имя принесет ей удачу!

И с чувством процитировал:

Этими поэтическими строками он выразил моральное кредо, культивируемое в их семье. Его жена украдкой смахнула слезу. На каждом дне рождения Глории Толик и Пашка были в числе приглашенных. Глория сидела за столом, потупившись, и загадочная улыбка блуждала на ее устах. О чем она думала, слушая хвалебные оды друзей и трогательные пожелания родителей? Бог весть...

Вряд ли найдется человек, который не боролся бы с внутренними противоречиями – скрытыми или явными. Глория являлась воплощением мирного сосуществования этих противоречий. Она как будто соответствовала идеалам своей семьи и в то же время была далека от них. Не будучи меркантильной, девушка, тем не менее, вовсе не считала богатство помехой счастью. Наоборот, мечтала об обеспеченной жизни. Она могла забежать в ювелирный магазин полюбоваться дорогими украшениями или застыть у освещенной витрины салона модной одежды.