Лариса Райт - Плач льва

— Вы заходите?

— Ты заходишь? — Майк, которого Женя была готова убить, строил из себя ангела и делал вид, что не произошло ничего неординарного. Замок вместо домика, двести гостей на званом обеде взамен нескольких самых близких родственников и звезда мировой оперы в качестве отца — вот и все пустяковые сюрпризы, что он приготовил для девушки.

— Я никуда не пойду. С меня хватит! — Женя имела полное право не доверять ему. За этой услужливо распахнутой дверью вместо обещанной тишины и покоя вполне мог оказаться какой-нибудь джаз-бэнд или, того хуже, лужайка для игры в крокет, на которую Женю тотчас попытались бы затащить многочисленные друзья дома.

— Ты мне не веришь? — Майк с притворной обидой надул щеки.

— Ты еще издеваешься!

— Да-а-а, — он довольно захохотал. — Признайся, шутка удалась!

— Какая из? — взбеленилась Женя.

— Да зайди же! Клянусь, там никого нет. Можно спокойно поговорить. Согласись, лучше четвертовать меня наедине, чем в присутствии нескольких сотен, что будут готовы вступиться.

— С удовольствием высекла бы тебя прилюдно, — процедила девушка и наконец решилась зайти в комнату.

Майк не обманул: там действительно никого не было. Там не было и ничего: ни стола, ни стула, никакой другой мебели, тряпки, бумажки. Голые стены, пол, потолок. Но там оказалось нечто. Все пространство было заполнено красными воздушными сердечками, на каждом из которых начертано: «Прости меня!»

— Зачем? — Женя чувствовала, что ярость притупляется, но не хотела сдаваться слишком быстро.

— А разве можно было по-другому?

— Конечно! Лучше бы ты все рассказал! К чему эти секреты, тайны, недоверие?! Неужели так сложно сказать о том, кто твой отец?!

— Ты уверена, что я должен был это сделать?

— Обязан!

— Ты должна была заранее узнать, что мой папа — известнейший оперный певец, обладатель нескольких премий Грэмми, богатейший человек Австралии, не воспринимающий людей, лишенных музыкального слуха, и экзаменующий всех на его наличие?

— Непременно!

— Ну-ну… И тогда ты, конечно, стала бы осваивать всю эту методику с заучиванием мелодий!

— А может, и стала бы!

— И отрывала бы на это время от своих бриаров.

— Почему бы и нет?

— И согласилась бы приехать сюда?

— Конечно!

— Конечно?!

— Конечно, нет!

— Тогда ты не можешь меня ни в чем обвинять.

— То есть?

— Я настолько хорошо тебя знаю, что нашел единственный возможный способ привезти тебя.

— Ложь?

— Лгать и молчать — разные вещи, Джейн.

— …

— Мне был настолько важен твой приезд, что если бы потребовалось сказать, что я сирота, то я сделал бы это, не задумываясь.

— Не задумываясь?

— Ну, может, и подумал бы немного. Совсем чуть-чуть.

Женя не знала, радоваться тому, что чувства Майка, вопреки ее ожиданиям, оказались настолько глубоки и серьезны, или огорчаться оттого, что собственные желания он, как выяснилось, ставил превыше многого, а для достижения своей цели избрал наиболее легкий способ, пренебрегая долгими доверительными разговорами, настойчивыми просьбами и кропотливыми убеждениями. Кроме того, Женю не оставляло беспокойство, появившееся после осознания того, что Майк не просто хотел познакомить ее с родителями, — ему было чрезвычайно важно, чтобы его избранница пришлась им по душе. Конечно, всякий человек желает того, чтобы его любимый был оценен близкими исключительно с положительной стороны, но часто ли случаются катастрофы из-за того, что их мнение не совпадает с его собственным? Отнюдь. Если Монтекки и Капулетти и не остались в безвозвратном прошлом, то все же их количество в современном мире заметно поуменьшилось. Нормальные родители стараются по мере возможности принять выбор детей и не навязывать им собственных суждений. Такая странная зависимость молодого человека от мнения мамы и папы, такое стремление угодить их вкусам не могло не настораживать. Сегодняшнюю сорокалетнюю женщину это обстоятельство обязательно заставило бы, по крайней мере, серьезно задуматься, а двадцатипятилетняя девчонка, которой только что подарили целую комнату пылающих сердец, заставила замолчать в себе тревожные звоночки за какие-то несколько минут. Майк был безоговорочно прощен и реабилитирован.

В конце концов волноваться оказалось не о чем. Непринужденный музыкальный экзамен Женя выдержала с честью: легко отличила «Травиату» от «Набукко», разобралась в нескольких хитах знаменитой «Аббы», похвалила потрясающий дуэт Монсеррат Кабалье и солиста известнейшей группы и даже залихватски исполнила вместе с австралийским тенором неповторимую «Ob-la-di. Ob-la-da» [17] Хит группы «Beatles». . В общем, вызвала всеобщее умиление, одобрение и понимание того, почему их «обожаемый Майки» капитулировал перед этой иностранкой. И теперь вместо злости она испытывала эйфорию оттого, что все закончилось и все уже случилось. «Встреча на Эльбе» произошла. Родители Майка оказались приветливыми и дружелюбными, не пытались уличить Женю в корысти и неискренности и еще ни разу не вспомнили о том, что она из России, хотя обычно темы гражданства и происхождения всплывали максимум через пять минут после знакомства Жени с представителями другой страны. Здесь ее национальность, казалось, не волновала никого. Гораздо больше занимал будущих родственников ее социальный статус. С одной из многочисленных тетушек Майка едва не случился сердечный приступ, когда Женя сказала ей, чем занимается. Старушка затрясла головой, воззрилась на племянника с чувством оскорбленного достоинства и переспросила, скрипуче заикаясь:

— Она… собаковод? — это прозвучало с нескрываемым пренебрежением.

— Собаковед, тетя, — Майк быстро растолковал пожилой женщине суть Жениных занятий.

— Бриары? — тетушка непонимающе повела плечами. — Никогда не слышала о подобной породе.

— Ой, я вам сейчас покажу, — Женя практически не расставалась с набором открыток, изображающих французских овчарок самых разных мастей. — У меня в сумочке есть фотографии. Я только поднимусь в комнату и сразу же…

— Боюсь, вам придется переориентироваться на динго.

— Что?

— Я говорю, что если вы намереваетесь жить в Австралии, то вам следует подумать о смене сферы своих научных интересов, потому что у вас возникнут трудности с наглядным материалом.

— Но я… — Женя чуть не сказала, что не собирается жить в Австралии, но промолчала. А где, собственно, жить? Либо в Австралии с Майком, либо… Об этом ей думать не хотелось.

— Тетенька, поверь, мы найдем выход, когда придет время, — почтительно произнес Майк, и Жене сразу же стало легче. В конце концов, он прав: время еще действительно не пришло. Сложный вопрос будущего самоопределения можно отложить хотя бы на год: до тех пор, пока она не закончила работу, не получила степени и родительского благословения. Возможно, переезд в Австралию на какое-то время, а может, и навсегда, кто знает, лишит Женю удовольствия и дальше заниматься исключительно изучением повадок бриаров, но в одном девушка была уверена: закрыв одну дверь, эта страна откроет перед ней множество других. Женя не знала, что закрытая дверь не будет иметь ничего общего с миром французских овчарок, а замок, повешенный на нее зеленым континентом, окажется непоправимо крепким, и сбить его не смогут никакие силы. Но тогда ей казалось, что не существует непреодолимых препятствий и неразрешимых проблем. Одни вершины покорялись сразу же, иные требовали времени, третьи — огромных усилий, но Женя не собиралась уступать ни одной из них: будь это ускользающие из памяти ноты, привередливые австралийские тетушки или непокорные океанские волны. Она была уверена, что справится и с каждой в отдельности, и со всеми вместе. Мелодии угаданы, пожилая женщина отправлена восвояси, а удаленный от заливов замок под Канберрой вновь уступил место сиднейским апартаментам, с балкона которых открывался чудесный вид на песчаную кромку пляжей.