Елена Котова - Легко!

– Сожалею, но нам нечего больше обсуждать. Что интересного ты мне можешь сказать? Извини, но нам надо попрощаться.

– Ты не хочешь больше со мной разговаривать?

– Я не могу больше с тобой разговаривать.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я звонил тебе?

– Нет, до тех пор, пока у тебя не появится тема, которая будет мне интересна.

«Черт возьми! Сработало! Ему еще хуже, чем мне!» Анна честно не хотела говорить с Джоном. Кончено, так кончено. Он взвинчен, нервничает. Конечно, хочет услышать что-то хорошее. Ждет понимания и прощения. Как же, дождется! Она ему еще и раны должна зализывать. А может, его жене еще и полы помыть? Finito!

И Анна занялась врачеванием своей души. Была креативна в работе, искала новые источники адреналина. Ей было необходимо почувствовать, насколько мир полон целей, иных, чем погоня за вечно ускользающей любовью. Остальные стороны жизни могут быть не менее увлекательны. Наверстывала слегка упущенный за время кризиса личной жизни темп ремонта, ежедневно появляясь перед работой на стройке. Рисовала разные стили драпировок, прикидывала цвета, раскладывала пасьянсы из образчиков тканей и обоев, пытаясь создать гармонию. Смоталась в Милан, где за два дня с помощью посредника, которого ей дал вездесущий Женька, оптом закупила много вещей, включая уникальную огромную люстру муранского стекла. Бродила по антикварным лавкам Кенсингтона, рылась ночи напролет в каталогах Christie’s, выискивая вещички викторианского периода, которые были бы по карману. Приближалось Рождество, она поедет в Америку, будет кататься на лыжах. Филипп поставит в доме елку. Жизнь удалась, что грустить?

В конце ноября ее пригласили на презентацию гигантского проекта в «Джей Пи Морган». Собрался весь creme de la creme Сити и много тусовщиков, журналистов и бог знает кого еще. Она болтала с одним из «морганов», которого знала еще в Москве.

– Анна, рад встретиться. – К ней подошел Хельмут. – Как вам проект?

– Пока не поняла. Мне понравилась презентация их директора. А вам?

– Интересный человек, согласен. Типичный восточный немец со всеми вытекающими…

– Вы имеете в виду Stasi?

– Это вы сказали, не я. Но эти люди очень эффективные управленцы. Старая школа.

Хельмут выглядел в точности как в первый раз. Тот же (или неразличимо похожий) темно-синий костюм, рубашка, теперь белая, и галстук в полоску, на этот раз красный, но тоже последнего сезона.

– Вы остаетесь на ужин?

– Вряд ли, это такая скука.

– Вы не правы. Всегда интересно и полезно общаться с коллегами в неформальной обстановке. Вы должны остаться.

– Вы так думаете?

– Да, именно так. Ужин в «Савойе». А где это? На Стрэнде, кажется. Я там ни разу не был. А вы? Я всё еще изучаю Лондон. В нем масса интересного. Недавно был в Британском музее. Вам знаком камень Розетта? Удивительно, как человечество научилось переводить с одного языка на другой. Давайте пойдем на ужин вместе, я толком и дороги не знаю.

Ужин оказался не таким унылым, каким мог бы быть. Анне повезло с соседями, оба были интересными и не занудными, а Хельмут сидел напротив, поедая ее глазами и пытаясь что-то говорить через стол.

– Вы какую станцию метро берете? – Его английский был забавен. Они шли по Стрэнду в редеющей группе участников ужина.

– Я беру кэб. Мне в Мейфэйр, Шепердз Маркет.

– Никогда не слышал.

– Это за «Хилтоном», который на Парк-лэйн. Такой маленький райончик, достаточно нетипичный для Мейфэйр. Мейфэйр – чопорный, холодный, а тут живописные улочки с этническими ресторанчиками.

– А можно, я вас провожу, и мы что-нибудь выпьем в вашем хипповом райончике?

– Только на метро я не поеду. Да вот уже и Трафальгар. Отсюда до меня примерно полчаса. Если не устали, можно просто пройтись.

– Хорошая идея. Вечер такой… чудесный.

Вечер был ужасный – холодный и промозглый. Всю дорогу Хельмут говорил и задавал вопросы. Всё о работе, уточнял детали, подходы, что и как они делают. Рассказывал, как работает его агентство. Много рассказывал о политике в Германии. Он долгое время вращался в госсферах, знал всех канцлеров, застал даже Вилли Брандта, правда, уже когда тот ушел с поста. Анна спросила его, что он думает о Меркель? Он ответил уклончиво. Она не без вызова заявила, что считает Меркель выдающейся женщиной-политиком, сравнимой, может быть, только с Маргарет Тэтчер. Хельмут обрадованно поддакнул. Сам он был из СДПГ, но признал, что «Большой коалиции» жить осталось недолго, и христианские демократы через пару лет попрут их из правительства. Потом долго говорил о музыке. Он отдавал предпочтение классикам, особенно Вагнеру, но вообще-то уважал и многих других композиторов. После бокала вина в одном из пабов они подошли к ее дому.

– Вы, значит, тут живете? Мило и тихо. А я живу в Корнуэлл Гарденз в Саут Кенсингтоне. Слышали?

– Конечно, как раз недавно была в L’Etranger на Глостер-роуд. Уверена, вы там еще не были. Рекомендую. Отличный французский фьюжн.

– Фьюжн? Не слышал такого термина.

– Какой вы забавный. Это не термин. Это направление высокой кухни. От «Будда-бар» пошло.

– «Будда-бар»? Тоже не знаю.

– Не верю. Все знают «Будда-бар». Вы хотите сказать, что и музыки фьюжн не знаете? Давид Визан, например?

– Нет. Видите, вы так многому меня можете научить. Может, вы пригласите меня выпить чаю?

– Хм, пожалуй, не стоит.

– А почему не стоит?

– А потому. Поздно. Спокойной ночи.

– Ну, тогда я как-нибудь позвоню. Вы мне должны помочь познакомиться с Лондоном поближе. Как насчет ближайшего уик-энда?

– Давайте решим к концу недели. Спокойной ночи.

«Смешно. Прямо с места в карьер. Не до этого мне сейчас. Только новых романов не хватало! И совершенно не мой тип. Тяжеловес какой-то. Как буфет. Разговаривает, будто гири ворочает, какой уж тут легкий разговор. Нет и еще раз нет, у меня сейчас на это нет сил».

Через три дня Хельмут позвонил:

– Как насчет прогулки по Лондону в воскресенье?

– А как же воскресные обязательства перед семьей?

– Я один в Лондоне. Можно считать практически холостяк.

– Практически?

– Да, я живу в Лондоне один. – Он не уловил ехидства в ее голосе. – Каждые выходные поставил себе за правило исследовать новый район Лондона. Уже побывал во всех основных музеях, в опере, познакомился с Ковент-Гарден. Не люблю Пикадилли: народу – не протолкнуться. И Найтсбридж с этим «Хэрродсом» – одни туристы с баулами. По Кенсингтону могу уже ходить с завязанными глазами. Очаровательный район. На метро всего двадцать пять минут до работы. Только кольцевая плохо ходит.

– Это точно. А мне всего двенадцать минут от Бондстрит до Сити.

– Целый месяц занимался квартирой. Все надо было покупать. Я ничего не привез. Ходил, выбирал телевизор, посуду, ножи там всякие, сковородки. Даже подушки пришлось менять. В квартире одна дрянь. Как англичане все же плюют на качество. Но я просто пошел в «Питер Джонс» на Слоан-сквер и всё быстро купил. Хороший магазин, когда занимаешься квартирой, там есть всё, что нужно.