Эдуард Тополь - Настоящая любовь или Жизнь как роман

ВРАНГЕЛЬ. Никак нет! Я сам просил его императорское высочество Петра Павловича, брата государя, направить меня в Сибирь!..

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (недоверчиво вскинув брови). Сам?

И тотчас все сидевшие за столом изображают на своих лицах крайнее недоверие и скепсис.

ВРАНГЕЛЬ (краснея еще больше). Я хотел и хочу… быть полезным отечеству и государю императору…

ЕЛИЗАВЕТА ГЕРФ. Какая прелесть!

Врангель, поглядев ей в глаза, вспыхивает от счастья.

А генерал-губернатор, хмыкнув, отворачивается от Врангеля и поднимает бокал.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. Тост за государя императора!

Все поспешно встают.

…В мазурке, при смене партнерши, Врангель наконец получает возможность коснуться пальцев Елизаветы Герф.

ЕЛИЗАВЕТА (танцуя) . Сколько же вам лет, барон?

ВРАНГЕЛЬ (танцуя) . Двадцать… двадцать второй…

ЕЛИЗАВЕТА (с лукавой улыбкой) . О, вы уже совсем взрослый!.. А ваш гений мог бы репетировать мою дочь по российской словесности?

ВРАНГЕЛЬ (влюбленно, пылко). Безусловно, мадам! Это же наш лучший писатель! Вы читали «Бедных людей»?

Елизавета, обещающе улыбнувшись, меняет партнера, переходя к полковнику Беликову, который танцевал рядом с ними с Марией Исаевой.

МАРИЯ (Врангелю, танцуя с ним). Вы сказали «Бедные люди»? Мы с мужем были в совершенном восторге от этого романа. Он был напечатан как раз в наш медовый месяц, семь лет назад, и мы — я помню — читали его вслух и плакали. Как жаль сочинителя!..

Врангель не успевает ответить — на новом па к нему возвращается Елизавета.

ЕЛИЗАВЕТА. Барон, я возьму его репетитором, но и вы окажете мне услугу.

ВРАНГЕЛЬ (пылко, с трудом отрывая взгляд от ее оголенных плеч). Любую! Повелевайте!

ЕЛИЗАВЕТА. Я заметила, к вам благоволит супруга генерал-губернатора. Представьте меня ей покороче.

ВРАНГЕЛЬ. Немедля и со счастием!

Врангель, остановив танец, предлагает Елизавете свой локоть «колечком».

…Стоя у стены гостиной, под картиной «Завоевание Ермаком Сибири» и обручь с Врангелем, красавица Елизавета все с той же лукавой и неотразимой улыбкой обращается к жене генерал-губернатора.

ЕЛИЗАВЕТА. Антонина Кузьминична, милая! Наши мужья генералы, а у всех генералов несносный характер. Подскажите мне чисто по-женски: в какую минуту можно подступиться к вашему супругу с прошением о протекции?

ЖЕНА ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА (посмотрев на бриллиантовое ожерелье на шее Елизаветы, на ее браслеты и перстни) . Милочка, при ваших-то бриллиантах и муже — хозяине серебряных рудников, что можем сделать для вас мы, служивые людишки?

ЕЛИЗАВЕТА. Ах, Антонина Кузьминична! Я же не за себя хочу просить! За подругу. Ее муж Александр Иванович Исаев — пречестный человек, но интригами взяточников остался без места. И они, имея дитя семи лет, пребывают в совершенно крайнем положении.

ВРАНГЕЛЬ (с горячностью). Это благородная просьба, Антонина Кузьминична!

ЕЛИЗАВЕТА. Они даже образа заложили…

Жена генерал-губернатора переводит взгляд с опытной кокетки Елизаветы на пылкого барона.

ЖЕНА ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА (с насмешкой) . Нешто ты, прокурор, поддерживаешь протекции?

…Под восторженный шум гостей девушки в кокошниках вносят в столовую огромную фарфоровую супницу с янтарной по цвету сибирской стерляжьей ухой.

ГОСТИ (сидя за столом). Уха…

— Стерляжья…

— Наша!..

— Сибирская…

— Семирная…

ЖЕНА ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА (сидя за столом и наклонившись к Врангелю). А что значит «семирная»?

ВРАНГЕЛЬ. Это когда на бульон идет последовательно семь сортов рыбы. То бишь первой варят мелкую речную рыбешку и выбрасывают, а отвар оставляют. В этом отваре варят карпов, потом муксун, нельму, белугу и осетрину — только для навара, для юшки, в которой наконец варят царицу стерлядь! А от щуки берут только глаза — так, для форсу…

Генерал-губернатор, постучав ложкой по бокалу, восстанавливает тишину за столом.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. Исаев!

Александр Исаев, сидящий с женой в дальнем конце стола, вскакивает.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. По какой части трудишься?

ИСАЕВ. По интендантской, ваше высокопревосходительство!

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. И почему, понимаешь, на месте не ужился?

ИСАЕВ. Исключительно по честности, ваше высокопревосходительство! Воровство пресекал.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (сделав наивно-изумленное лицо) . А что — у нас на Руси сильно воруют?

Гости принимаются хохотать так, что со стола сыплется посуда. Дамы, от смеха прослезившись, вытирают глаза платочками.

Генерал-губернатор, довольный своей шуткой, кивает Исаеву на его жену Марию.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. Супруга твоя?

ИСАЕВ. Так точно, ваше высокопревосходительство!

МАРИЯ (привстав и зардевшись). У нас и сынок…

Генерал-губернатор в упор и с явным удовольствием рассматривает Марию.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (пожевав губами, как перед игрой на флейте). Прехорошенькая! (Поворотившись к своей жене.) Правда, Антонина?

ЖЕНА ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА. Да не мучь ты людей! Объяви решение.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. Ну что ж… Просют тут за тебя, понимаешь… Хорошо… На первую же вакансию по интендантской части тебя и назначу.

ИСАЕВ (прижав руки к груди). Как вас благодарить, ваше…

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (прерывая, нахмурившись). Службой, усердной службой! Садись!

Едва опустившись на стул, Исаев дрожащей от счастья рукой наливает себе стакан водки, жадно выпивает и, не замечая тайных, под столом, толчков жены, тут же наливает себе второй стакан…

МАРИЯ ( стеснительно толкая мужа коленом под столом, шепотом ). Саша, не надо!..

Но Исаев жадно пьет второй стакан, и струйка водки течет по его подбородку, по шее — за воротник…

Генерал издали зорко следит за этим.

Босые мальчишки — русские, киргизы, татары — стремглав бегут со всех концов города к солдатским казармам, восторженно кричат на ходу.

МАЛЬЧИШКИ. Порют!.. Порют!..

— Экзекуция!..

Куры и поросята прыскают у них из-под ног…

Взрослые — мужчины и женщины, русские и киргизы, купцы, ремесленники — тоже спешат, но шагом…

Знать — купцы, богатые киргизы, старшие офицеры с женами — катят в каретах, тарантасах…

В одной из карет — подруги Елизавета Герф и Мария Исаева…

На плацу перед казармами выстроены две шеренги солдат, каждый из которых держит в руках зеленую вересковую палку толщиной в палец.

В одной из этих шеренг стоит Достоевский.

Зрители, как в Колизее, окружают плац. Знать — не выходя из карет, простолюдье — стоя, мальчишки — кто где может…

Вдоль шеренги солдат идет поручик Веденяев по кличке Буран — тридцатилетний, высокий, толстый, с румяными щеками, с белыми зубами и раскатистым смехом. По его лицу видно, что это самый незадумывающийся в мире человек [8] Достоевский позже писал, что Буран до страсти любил сечь и наказывать палками, он был чем-то вроде утонченного гастронома в этом деле. .