Сергей Минаев - Москва, я не люблю тебя

Ответ на этот вопрос, казалось, был во всем. В ночных попойках со случайными спутниками из дешевых баров в окрестностях «Сухаревской», в изнасиловании разносчика пиццы (фантастический секс с ними, как оказалось, бывает только в порнофильмах), в пьяном предложении КаВэ родить ребенка (состояние опьянения было искусно сымитировано, главным образом чтобы назавтра сделать вид, что ты не помнишь отрицательного ответа). Во всем этом сквозили разящие своим отстраненным холодом слова несостоятельность и безразличие. Никто и нигде.

Ей всегда казалось, что у других все то же. Это подтверждалось участившимися в кругу знакомых разговорами о «свалить из Рашки». Кто-то мечтал свалить, чтобы построить дом, кто-то — семью, кто-то — карьеру. У каждого находилась куча проблем и оснований, чтобы закончить жить здесь. Мало-помалу Даша оказалась вовлеченной в обсуждение перспектив отъезда из страны, а вовлекшись, быстро обрела понимание, что это решение единственно верное.

Она его всегда подспудно знала, только детально озвучить не могла. Как не могла и озвучить, зачем. Если другие бежали от проблем, Даша бежала от их отсутствия. Она хотела не закончить, а начать. Последним звонком стало исчезновение близкой подруги, которая читала прогноз погоды на одном из кабельных каналов и встречалась с таким же КаВэ, только грузинской национальности и криминального рода занятий. Наташа никуда не уехала и ни от чего не сбежала. Просто не успела. Ее труп нашли на сорок втором километре Киевского шоссе.

Единственным блеклым вариантом было переехать к отцу, который после развода, уже лет восемь, жил в Черногории. Единственным тормозом — деньги. Хотя бы на первое время.

Вариантов, собственно, было два. Начать работать или закончить тратить то, что давал КаВэ. Был еще третий, но мать, узнав, что Даша собирается переехать к отцу, попросту перестала бы с ней разговаривать.

Даша сидела на кухне, курила и играла на айпаде в ферму, которую строили гномы. Пять минут назад она посадила арбузы, которые должны были взойти через 12 часов. Гномы монотонно поднимали и опускали лейки, орошая бахчу. Даша монотонно поднимала и опускала бокал с вином.

Последние пять минут она думала о том, что будет, узнай однажды Артем про деньги, которые она ему периодически одалживает, деньги, которыми она оплачивает счета в кафе, Н&М или «Спортмастере». Деньги, которые принадлежат не мифическому дяде Володе, а самому что ни на есть реальному дяде Косте. В первые минуты, отвечая себе на этот вопрос, Даша почувствовала себя конченой сукой. Но поразмыслив, сколько совместных знакомых видели ее за последний год в машине «дяди Володи», в ресторане с ним же, сколько было поездок «с родителями в Египет», куда Артем никогда не провожал ее в аэропорт, она пришла к выводу, что Артем не то чтобы готов «узнать однажды», а знает, причем давно. И во всей этой истории конченая, дешевая сука именно он. Или они оба. В общем, нормальный человек здесь только Константин Владимирович. Хотя и он, если разобраться, сука еще та, и как бы все не закончилось тем же сорок вторым километром. В общем, внезапно резко захотелось, чтобы все умерли.

О кейсе Даша вспомнила, выходя из ванной. Вскрыть решила даже не из корыстного любопытства, а скорее из чувства самосохранения.

Зная, сколько времени Артем проводил за разглядыванием в интернете спортивных автомобилей, сравнением технических характеристик лодок Бенетти и Принцесс, наблюдением за ростом цен на частные самолеты, заграничную недвижимость, акции и прочие активы, которых у него никогда не будет, в кейсе могло оказаться все что угодно.

Памятуя его рассуждения о том, что «большие деньги и большой бизнес сами выбирают человека», в кейсе могла оказаться наркота, или детские органы, или пояс шахида, который хорошие люди попросили передать в восемь утра в центре зала метро «Театральная» за тысячу долларов. В общем, все то, что случайно и за небольшое вознаграждение оказывается у людей алчных, самовлюбленных и глупых. Все то, за что их и близких потом непременно убивают.

Код на чемодане оказался простым — 1488 — этим кодом Артем пользовался во всех своих девайсах, от телефона до ноутбука. Слишком простым для…

…Она высыпала пачки на пол и пересчитала. Убрала обратно. Засадила залпом бокал вина, вернулась и пересчитала еще раз. Каждая пачка просто вопила о том, что нужно бежать. Заодно предупредить маму и всех тех, кто знает Артема, чтобы бежали следом.

Следующий поход на кухню и очередной бокал разбавили краски. Трезво оценив ситуацию, Даша поняла, что вляпалась в какую-то адскую дрянь. Вляпалась в любом случае, убежит она с кейсом или без. Сегодня ночью или завтра утром.

Допивала бутылку Даша уже из горлышка, сидя на полу в прихожей и привалившись спиной к входной двери. Больше не будет пьяных предложений о детях, думала она, больше не будет разносчиков пиццы и побегов от одиночества в маленькие бары. Ничего этого не будет. Вот только напоследок. Завтра. С утра.

Заехать в ЦУМ, купить платье штук за шесть, потом заявиться к КаВэ, прямо в офис. В кабинет, в котором она никогда не была. В кабинет, где наверняка стоят фотографии жены и детей, портрет Путина и дорогой письменный набор. Прямо посреди совещания. В охренительном платье. На двенадцатисантиметровых каблуках. Все подаренные им вещи в одном черном пластиковом пакете для мусора. На пол. И очаровательно улыбнуться, перед тем как хлопнуть дверью. Или не улыбаться. Все равно он мудила старый.

Потом отправить посылку Артему, в салон. Штук сто грина в конверте (все равно его убьют) и ебаного плюшевого медведя, подаренного на День святого Валентина. Одной ебаной посылкой из аэропорта. Она им покажет. Напоследок. Эффектно, как она умеет.

Пустая бутылка завалилась на бок. Сигарета тлела, оставляя ржавые разводы на плитке.

Она им всем покажет, но никто не оценит. Даже не вспомнят на следующей неделе.

Через час приедет КаВэ. Через семь часов гномы вырастят арбузы. К тому моменту КаВэ уже уедет. Даша уткнулась носом в крышку кейса и заревела в голос.

Никто и нигде. Ну и пусть, хлюпнула она носом, это всего лишь до завтрашнего утра.

Квартира Дениса. Восемь часов вечера

— Вот такая шняга. — Петя вытряс в стакан последние капли водки, взял бутылку, как шар для боулинга, и катнул по полу в сторону входной двери. Бутылка завалила стоявший чертежный тубус, Петя удовлетворенно кивнул, поднял на меня мутные глаза и свистящим шепотом изрек: — Страйк, епта! У нас больше ничего выпить нету?