Дмитрий Быков - Эвакуатор

— Господи, а как же псоу? Псоу, Боже мой, где псоу?! — пронзительно вскричала Любовь Сергеевна.

— Успокойся, кис, — мягко сказал полковник. — Он никуда не убежит, я всех задраил.

Велехов почесал в затылке и пристально посмотрел на Катьку.

— А к вашему вопросу об одной семье… Что ж, приходится признать, что в нынешнем состоянии страны… приличных людей в самом деле было немного. И все они так или иначе группировались… ммм… в одном кругу…

— Ну! — радостно воскликнул дядя Боря. — Гора с горой не сходится, а человек с человеком запросто!

Лынгун радостно захохотал. Катька никогда еще не видела его смеющимся. Земля вздрогнула — на пятый перрон, рядом с первыми двумя, плюхнулась еще одна лейка.

— Это последняя, — сказал полковник. — Майор Тылык, из Штатов. Остальные успели. Как же это мы с вами так тормознули, ребята? Я еще понимаю, что россияне задержались, — с ними всегда проблем не оберешься. — Но этот-то что? Приличная страна же, на самом деле.

— Человека искал, вероятно, — хмуро сказал Сереженька.

Полковник взглянул на него с неудовольствием. Что поделать, надо было привыкать к новому сыну.

И тут Игорь завыл, опустившись на перрон и закрыв лицо руками. Он выл яростно, с надрывом, на одной ноте.

— Господи Боже мой! — кричал он. — Господи, какая была планета! Загубили, все загубили, а чего ради?! Ради мерзкой какой-нибудь ерунды, гнусной глупости, вонючего тщеславия! Сволочи, сволочи, лучших людей разослали спасать других, а сами погубили все, все! Господи, как же было не понять — где нам учить других, нам бы с собой справиться! Что же тут такое было, полковник? Кто же этого всего не уберег?

Велехов молчал, мрачно покашливая. Игорь раскачивался из стороны в сторону.

— Какие сады, Господи! Какие леса! Горы какие! И если бы только горы — сколько всего руками сделано! Какие дома, кинозалы, вокзал какой! Библиотеки, галереи! Кырылык крытый, кырылык открытый, залы для тургынгун, рыскылкун, ойок-кырыл! Бырст, бырст! Оголопуп, колотур, корлокут! Как все любили друг друга, Господи, как берегли, как перед всем оказались беззащитны! Все невмешательство, невмешательство… Стырп, утутурс, полный, полный урулус! Кракатук, Аделаида, Тылынгун, аты-баты-эники-клец?!

В этот момент Катька понимала язык. Это значило «Для чего вы оставили нас?».

С врезавшейся в перрон третьей лейки смотрели оцепенелые америкосы.

Прозрачные орлы больше не пели, белые вороны не издавали своих нежнейших звуков, длинношеие слоны не забредали на окраины городов. Все здесь было для человека, а человека больше не было. Земляне не в счет.

Здесь птицы не поют, деревья не растут. Перестали звенеть лиловые колокольчики, не плясали у поверхности вод четыреконечные морские звезды. Только фрукты зрели и наливались, потому что не могли свернуть этого процесса. Но и для фруктов, наверное, это был последний сезон.

На второй день Игорь сводил Катьку в церковь. Церковь была высокая, пирамидальной формы, похожая на искусственную елку «Интэко» в районе Курского вокзала. Она была построена из очень дорогого и жаропрочного материала, а потому не пострадала в огне. Было что-то особенно жалкое в том, как бородатый Кракатук, длинноволосая Аделаида и маленький Тылынгун, все очень похожие друг на друга, с глазами навыкате и припухшей нижней губой, смотрали на входящих. Кажется, они смотрели на них с надеждой. Катька постояла у колыбели Тылынгуна, хотела положить ему записку, но вспомнила, что не знает языка. Тылынгун вряд ли понимал по-русски. Впрочем, как выяснилось, по-альфовски он тоже не понимал.

Но что удивительно, — все как-то устроилось, и в самом скором времени. Катьке иногда даже казалось, что эвакуаторы все-таки знали друг о друге и находились в тайном сговоре. С помощью Любови Сергеевны они обеспечили себя риэлтором, стоматологом, ветеринаром, бабушка вообще была мастером на все руки, дядя Боря с поразительной легкостью осваивал любую технику, Майнат великолепно взрывала все, что двигалось и не двигалось, и даже у Сереженьки был уникальный талант — представьте себе, пригодился его строительный навык, чудесная способность созидать неожиданные вещи из запчастей, совершенно к тому не предназначенных. Он прекрасно строил жилища из обломков — большая часть домов в столице оказалась категорически непригодна для жилья, альфовцы умудрились как-то уж очень безжалостно расхреначить свою планету, и все это в считанные дни; поистине они во всем были впереди — в том числе и в разрушительных технологиях. Некоторые дома выглядели вполне целыми, но все перекрытия внутри обратились в труху, так что селиться можно было только в малоэтажных коттеджах с железобетонными перекрытиями, которые риэлтор наметанным взглядом мастерски выцеплял среди остальных строений. В обычные здания лучше было даже не заходить — все могло сложиться карточным домиком от малейшего сотрясения, или все двадцать пять этажей обрушивались на неосторожного посетителя; риэлтор четко определял, где жить, а наш Сереженька подлатывал потолки, заделывал дырки в стенах и при помощи дяди Бори залатывал водопровод. Во всем, что он делал, был какой-то странный дефект: он ничего не умел строить просто так, с нуля, но мастерски латал, чинил, ставил заплатки — то есть приводил в порядок то, что уже было сделано до него. На Земле проблема была в том, что всякое дело приходилось делать самому — а Сереженька умел восстанавливать только то, что было уже разрушено. Так восстановил он катькину жизнь, пока ее не разрушил эвакуатор, на этот раз окончательно; так чинил свои вечные домики, переплетал веточки и клеил аппликации из чего попало. В его руках сломанные вещи обретали вторую жизнь — пусть они были уже невосстановимы в прежнем виде, зато в новом выглядели презентабельно и даже как-то задорно: вот, мол, на нас поставили крест, а мы еще очень даже ничего! На новой планете задача его облегчалась тем, что предназначения почти всех здешних вещей он не знал, и Игорь только головой качал, глядя, как Сереженька скрепляет провода с помощью щипцов для колки орехов, подпирает стены специальными звукозаписывающими панелями или конопатит щели гигиеническими прокладками.

Полковник Велехов занялся военной подготовкой. На планете, в самом деле, было это как-то запущено. Альфа далеко не соответствовала своему гордому названию. Как угодно, а кое-что из земного опыта следовало сюда привнести — может, теперь планета сможет противостоять внешнему натиску или внутреннему кризису, а то и обоим вместе, как было в этот раз. Не зря же он сделал блистательную карьеру в российских войсках. Полковник Велехов устроил для всех обязательную физзарядку — не показушную, как в российской армии, а тщательно продуманную; вместо бегов с полной выкладкой и тупой маршировки ввел комплекс упражнений по биомеханике, которую разучил при помощи Любови Сергеевны, а по вечерам писал устав гарнизонной и караульной службы. Он придумал даже элитное подразделение «Альфа», в честь родного солнышка, но пока не мог его укомплектовать, потому что Игорь, пользуясь непременным правом любого эвакуатора, от тренировок наотрез отказался, а дядя Боря не подходил по возрасту, да и других занятий у него хватало. Покамест он отводил душу, по-суворовски воспитывая Лынгуна. Правда, у него имелся резерв — десяток американских тинейджеров, которых привез полковник Тылык на третьей лейке.