Юлия Вертела - Интенсивная терапия

– Мне тоже бананы нравятся. Дык где ж их взять, Господи?

Заскучав, Дашка переключалась с «Харе Кришна» на «Анжелику в гневе». И, обернувшись все той же занавеской, представляла себя уже не Гопи, а красоткой при дворе французского короля.

А вскоре на собрании преданных, где студенты попытались разрешить возникшие недоумения, гладко выбритый мужчина в желтом одеянии спустил их с небес на землю:

– Алкоголь, чай, кофе и табак непозволительны. Наслаждение любовными играми – привилегия, дарованная исключительно Господу. А те, кто ему служит, должны с благоговением склоняться перед лотосными стопами...

– Ничего не понимаю, – шепнула Дашка соседу по собранию.

– Да чего тут понимать: мяса не жрать, с бабами не спать. И поклоняться пяткам.

Окинув суровым взором полуобнаженную грудь Дашки, пастырь посоветовал ей купить увесистый том «Ведической кулинарии» по цене двух месячных стипендий.

– Оппаньки, сестренка! – уныло произнес Александр на выходе из вегетарианского собрания.

Портрет Божественной Милости перекочевал со стены на стол, где был залит кофе и дешевым портвейном, а затем отправился в мусорное ведро. А вскоре его место на стене заняла вырезанная из газеты фотография Цоя.

На этом, однако, приключения Сашки на разных уровнях сознания не окончились. Светловолосый датчанин Оле Нидал покорил его байками о Тибете и тамошних ламах. Просветленный европеец разъезжал по миру с проповедями буддизма и добрался до Ленинграда.

Первоначально рассказчик путешествовал в Непал за гашишем, который перевозил через границы в головах статуй Будды. Он жаждал поделиться с соотечественниками пятью граммами счастья, которое вместе с инструкциями и курительными принадлежностями собирался разбросать с самолета над Копенгагеном в час пик. Затея провалилась, зато в горах датчанин повстречал ламу. Тот на его глазах растворился в воздухе без малейшего косяка и так же просто материализовался обратно. Религиозный опиум оказался забористей, да и распространять его было безопасней.

Декабрьские сонливые вечера располагали к медитации. Сложив ноги крест-накрест, Александр пытался представить фигуру таинственного ламы, чтобы слиться с ним и совместно развоплотиться в эфире. Взгляд ламы был добрым, однако делиться секретами мастерства учитель не торопился. На 184-м повторе монотонного обращения Сашка почувствовал, что уходит в вожделенный астрал, но тут отворилась дверь и в комнату ввалилась Дашка с подругой и группой незнакомых парней с гитарами. Трое битников ненавязчиво поставили на край стола бутылку «Сибирской».

Сашка продолжил тихо растворяться, но уже не в астрале, а в предвкушении приятного общения.

Ольга, толстушка с витыми сосульчатыми кудрями, увидав разложенный коврик и на нем еще не пришедшего в себя Александра, переливчато заголосила:

Сашка на полуслоге оборвал надоевшую мантру: – Можно хоть раз в жизни спокойно?.. Дашка, потрясая батоном, взахлеб пояснила: – Представляешь, мы с Ольгой чуваков классных повстречали, из Сибири без денег к нам в Питер автостопом доперли. У них песни прикольные, закачаешься! Возле митинга в защиту прибалтов спели, я, как умная Маша, с каской прошлась... На пьяном угле отоварились. Перекупили талоны у какого-то папаши. Упомянутая военная каска перекочевала на стол с головы запевалы в кирзовых сапогах. Длинноволосый в перманенте и темных очках деликатно откупоривал бутылку. Самый низенький и кряжистый, похожий на стоеросовый дубок, бросил на крюк кожаную куртку с заклепками. Немного согревшись, «стопари» взяли гитары и принялись музицировать. Разлив по стаканам, затянули «Разлив»:

Разом повеселевшие от водочки оболтусы, оказавшиеся при втором рассмотрении еще более симпатичными, взахлеб рассказывали об осенней остановке в Москве и покорении Арбата. – Вот так мы и гастролируем. От Владивостока до Калининграда. Группа «Сибирские танки»! – закончил длинноволосый с поклоном под всеобщие аплодисменты. На вершине веселья «Танки» доели остатки бурого зельца и выскребли хлебной корочкой стенки незабвенного таза. – Классная жрачка! Сашка сентиментально прослезился: – Дык, братки, для вас ведь готовил... Гостеприимный хозяин попытался что-то втолковать музыкантам про лам и про кришнаитов, но до Сибири сии учения, видимо, не дошли, и тусовщики категорически отказывались ехать автостопом в Непал. – Не, братва, мы на могилу Цоя... У Финбана на 10 утра стрелку забили. Барабанщик из группы «Су´ки и суки´» проводить обещал, – и они опять заголосили о том, как

Исчерпав оригинальный репертуар, перешли на давно знакомое. В приливе нахлынувшей нежности Сашка снял со стены свою разрисованную гитару, и собутыльники бравым хором, присоединяясь в припеве, исполнили

Пение было, однако, прервано стуком и бранью, произведенными вернувшимся из магазина Сергеем Семеновичем. Вышибала не любил незнакомых звуков в квартире и настойчиво заявил о своих правах. Кайф был сломан, и нарушителей спокойствия после долгих препирательств удалось выставить из квартиры. Саша и Даша отправились догуливать вместе со всеми.

Разгоряченных и жаждущих перемен охолонул бьющий в глаза ленинградский снег.

С декабря в Петербурге начался сезон гриппа. Илья, как будто нарочно, сбежал от внезапно навалившихся проблем и уже неделю жил в Москве, стажируясь в каком-то институте. Он должен был вернуться только к Новому году. Деньги под салфеткой так и оставались нетронутыми. Катя никуда не выходила да вдобавок загрипповала. Вирус напал особо злой, он крутил тело, вызывая озноб и боли в суставах.

Три дня Катя лежала, глядя в потолок, и в голове было чисто и бело. Девочка, прижавшись к ее раскаленному боку, голодная и тоже больная, тихо стонала. Все это время Маша отказывалась есть и пила одну водичку. Невостребованная грудь затвердела, и молоко шло с кровью. Катя опасалась мастита, но сил сцеживать молоко не было, апатия охватила ее.

На четвертые сутки температура спала, и больная ожила. Первым делом ей захотелось есть. В холодильнике лежал кусок сливочного масла, репчатый лук и ни крошки хлеба – небольшой выбор. Катя с жадностью откусила желтый жирный кусок из пачки. Деньги под салфеткой притягивали взгляд – надо идти.