Анатолий Сигов - Игры хакеров

– Ну не торговать же она там собирается! – с удивлением сказал тогда Максимус.

Хотя от Оли уже мало что зависело и она в основном работала на себя, Витас уговорил Максимуса передать ей оставшиеся запасы. Они же отдавали не просто так. Оля платила за товар.

Все события сегодняшнего утра он вспоминал, стоя поодаль от павильона, куда скрылся Максимус. Ему пришлось полчаса ждать, пока закончится обход врача, прежде чем его пропустили в палату. Там он увидел Олю, к которой тянулся шланг от кислородного баллона. Она лежала бледная, как простыня на ее кровати, и глаза горели безумным блеском. Он молча, положил на столик пакет с ее заказом и не знал, что сказать. Первой заговорила она. Откинув трубку, она спросила угрожающим тоном:

– Ты знаешь, что у меня?

Витас, естественно, не знал, поэтому молчал. Она вдруг закричала:

– Синдром иммунодефицита! Ты слышал о таком? Это – СПИД!

Она перешла на визг.

– Это – смерть, ты понимаешь, ублюдок? Это – смерть! И я заработала ее от одного из вас. Я трахалась только с вами двумя и ни с кем другим. Мне никогда не переливали кровь. Мне не делали уколов. Вы, уроды, отправили меня на смерть, и скоро сами сдохнете!

Она схватила со стола чашку и запустила ее в Витаса. Он так остолбенел, что даже не подумал увернуться, и она пролетела мимо уха, облив какой-то жидкостью. Позади него послышался хлопок о стену и посыпались осколки. Оля зашлась в кашле и схватилась за шланг с кислородом. Воспользовавшись этим, он выскользнул из палаты и в дверях чуть не сбил с ног бегущую медсестру, которая скрылась внутри. Он до сих пор не мог прийти в себя от услышанного.

Наконец из павильона боком выскользнул Максимус, и они скорым шагом пошли к выходу. Всю дорогу назад они ехали молча.

Он не сказал никому ни слова и в квартире. Взглянув на свой РС, он подумал: «А зачем мне все это нужно?» – и пошел на кухню. В этот вечер он капитально отключился и пришел в себя только на следующий день, чтобы побрести в магазин за шампанским. Ему почему-то безумно захотелось шампанского. Так, с бутылками, стоящими рядом на полу, он весь день играл на РС в «деда». Не в «дэда», как переделала американка, а в «деда», его деда, который приходил и убивал лесных братьев, и фашистов, и еще кого-то и всегда спасал своего внука. Дед его всегда выручал. В конце концов у него по щекам поползли слезы и он ушел на кухню, чтобы их никто не заметил. Там он выпил еще одну бутылку, выкурил в одиночестве косячок и очнулся только на следующий день.

Максимус загнал его в душ и заставил стоять под струями воды почти час. Он не сопротивлялся. Там, под водой, хлеставшей по голове, он понял, что единственный, кто его спасет, – это дед. Больше просто некому. Он же всегда выручал его и в этой, и в другой жизни. Он единственный, который всегда спасает. Всегда. Это же запрограммировано! От этой мысли стало легче. Все не так безнадежно. Теперь остается только ждать. Ждать, когда придет дед.

В кухне, куда он вышел, завернутый в шерстяное одеяло, его поджидали Максимус с Эммануэль, которые молча смотрели на него.

– Ты не в гимназии?

Он обратился к Эммануэль.

– А ты знаешь, какой сегодня день? – в ответ спросила она.

Он не знал.

– У тебя стоят три проекта, – вступил в разговор Максимус. – Ты вчера должен был сдать один из них.

«Наверное, он прав. Максимус – мой друг, и я должен сделать для него проект, а то он не заработает денег. А с другой стороны, зачем они ему? Он все равно умрет. У него же нет деда, который придет и выручит».

– Ты когда ел в последний раз? – спросила его Эммануэль.

Этого он тоже не знал.

«Жаль Эльку! Она хорошая девчонка. Но у нее тоже нет деда. Дед запрограммирован только у меня».

Он подумал, что нужно просто заложить программу, где к ней приходит отец или еще кто-нибудь и спасает ее. Но он понял, что для этого придется обращаться к Ольке, а она в возбужденном состоянии и бросается чашками.

Все это пронеслось у него в голове, пока он жевал большой кусок черствого хлеба с маслом, который ему всучила Эммануэль.

– Не давай ему ОМ, пока не придет в себя! – распорядилась она, прежде чем выйти из кухни.

– Тебя чего так заклинило? – спросил его Максимус.

Что он мог ответить?

– Шампанское осталось?

– Только одна бутылка. Остальное ты вчера выбулькал. Плохо не станет?

Плохо не стало. Просто мозг опять укутал туман, от которого забылась боль.

– Ты не сказал, что с Олей. Как она? – донеслось из тумана.

Витас молчал, соображая, стоит или не стоит.

– Плохо.

Максимус неотрывно смотрел на него, требуя продолжения.

«Он – мой друг. Он должен знать! Голова у него работает! Может быть, он придумает что-нибудь. Перепрограммирует матрицу или что-нибудь еще».

– Она вряд ли выйдет оттуда.

Максимус продолжал в упор смотреть. Витас решился.

– СПИД.

Он поднялся и вытащил из кармана у Максимуса металлическую коробочку. Тот застыл, глядя прямо перед собой, и не реагировал. Витас высыпал на блюдо горстку порошка и стал ножом раскатывать четыре дорожки. Максимус как завороженный следил за этой операцией. Витас взял в руку трубочку и втянул в ноздрю первую дорожку. Привычно перехватило дыхание, и он передал трубочку Максимусу. Тот механически взял и сидел, разглядывая ее. Витас кивнул в сторону блюда, и тот вдохнул в себя белую дорожку. Откинувшись на стуле, он закрыл глаза. Витас вытащил у него из пальцев трубочку и еще раз проделал ту же процедуру. Вся операция происходила в полнейшем молчании. Оно продолжалось и тогда, когда Витас допил из горлышка остатки шампанского, а Максимус, придя в себя, прикончил последнюю дорожку.

– Что ты собираешься делать? – наконец прервал молчание Максимус.

Голос у него был хриплым.

– Перепрограммировать матрицу и перезапустить программу. А потом придет дед, и все будет ОК.

– Дед?

Максимус смотрел на него с изумлением. Он, наверное, позавидовал Витасу, что у него есть защитник, который всегда приходит на помощь.

– Только не говори ничего Эммануэль! Она слишком эмоциональная, и это только помешает нам в работе.

Но Эммануэль узнала, и очень скоро. Витас понял это, когда, сидя в одиночестве на кухне, куря и попивая шампанское, за которым пришлось сходить в магазин, услышал грохот в комнате, и затем в коридор выскочила Эммануэль и стала судорожно натягивать на себя сапоги.

Несколько дней, пока не был готов ее анализ, ничего не происходило. Просто воцарилась непривычная тишина. Все молча занимались своими делами, не замечая друг друга. Витас доделал проект для Максимуса, и тот лишь бросил: «Спасибо».

Прошел еще один аукцион, и он даже не поинтересовался результатами. Эммануэль что-то колдовала над платьями на экране. А за окном шел осенний дождь.