Олег Рой - Паутина лжи

– Тогда я очень прошу тебя… Даже не прошу, а требую – докладывать мне обо всем, что удастся узнать. Даже если это будет мизер какой-нибудь, но мизер, подтверждающий мои подозрения! Только не подгоняй факты под теорию! Ты понял меня? Как бы я ни был занят – докладывай! Совещание у меня – приходи на совещание. Ночь глубокая – на мобильный звони, ты мой личный номер знаешь. Договорились?

– Не вопрос, Александр Викторович, – отвечал, стремительно поднимаясь с места, Георгий. – Разрешите идти?

– Иди. И не затягивай, слышишь?

Саша уговаривал себя запастись терпением и ждать спокойно. И это ему почти удавалось – во всяком случае, получалось сдерживать себя и не названивать по нескольку раз в день Георгию с вопросами «Ну что?», «Какие новости?», «Удалось что-нибудь узнать?». Время тянулось невыносимо медленно. Минула неделя, потом другая, третья, но Саше казалось, что со времени поставки задачи Георгию прошел уже год, никак не меньше.

Наконец на исходе четвертой недели начальник охраны появился в кабинете шефа.

– Георгий, какого черта? – недовольно воскликнул Саша. – Где ты пропадал столько времени? Я же, кажется, ясно сказал – докладывать мне обо всем, что твои ребята нароют!

– Так нечего было докладывать, Александр Викторович, – бывший офицер подтянулся. – Я ж вас предупреждал, что это дело долгое. Они же, как вы сами понимаете, объявлений о продаже детей в газетах не дают и интересующую нас с вами информацию в интернете не публикуют. Клиника солидная, не из дешевых, репутация у нее безупречная. Более того – клиника известна чуть не по всему миру. Слух о профессионализме ее врачей идет не только «по всей Руси великой», но и гораздо дальше. Рожать там или лечиться от бесплодия приезжают из других стран Европы, из Америки, даже из Азии. Едут, как вы понимаете, в основном не в российский филиал, а в головное отделение, в Швейцарию. Так что на первый взгляд тут все идеально. На первый взгляд…

– А на второй? – жадно спросил Саша.

– Позволите? – Георгий коротким кивком указал на кресло и протянул Александру пухлую папку. – Тут все документы по делу. Много, конечно, лишнего или такого, что неподготовленному человеку ничего не скажет. Но есть и кое-что интересное…

– Садись и рассказывай, не тяни. – Саша тоже опустился в кресло рядом с начальником охраны. – Что тебе удалось узнать?

– Ну, я подключил кое-кого из бывших своих сослуживцев и задействовал старые связи… В результате удалось собрать кое-какие сведения о пациентах клиники и о статистике разных случаев. Так вот, с рождаемостью у них там все нормально. Рожают мамочки, молодые и не очень, как очередью из пулемета… А вот показатели детской смертности… Точнее, не детской смертности, а случаев, когда ребенок, еще не родившись, умирает в утробе матери, у них действительно выше, чем в других клиниках. Не бог весть насколько, на какие-то несколько процентов, но выше. – Георгий подкреплял свои слова компьютерными распечатками с полными цифр таблицами, но Саша в них даже не заглядывал, он жадно, как раскаленный песок воду, впитывал слова собеседника.

– Высокая детская смертность… – задумчиво повторил он.

– Конечно, все это объясняется спецификой клиники, – продолжал Георгий. – Вроде как они берутся за самые сложные случаи, когда здоровье ребенка или матери находится под угрозой. Так что чисто внешне все шито-крыто. Но, если копнуть поглубже, есть несколько странных моментов. Во-первых… Вот как вы думаете, Александр Викторович, где больше неродившихся деток умирает – в Москве или в Беллинцоне?

– Что тут думать, в Москве, конечно.

– А вот и не угадали. В филиале-то как раз таких случаев единицы. А все гнилые показатели как раз по Швейцарии… И, что особенно удивительно, чуть ли не в половине случаев – у приезжих из России.

– Что? – Саша кинул на него быстрый взгляд.

– Да-да, именно так. И когда я узнал это, мне пришло в голову внимательнее изучить, каких же именно мамочек постигает подобное несчастье? И получилась, скажу я вам, прелюбопытная картина…

– Да говори же ты быстрее, что резину тянешь? – У Саши уже не оставалось терпения.

– Я должен изложить все по порядку, – невозмутимо отвечал начальник охраны. – Иначе вы просто не поймете ситуацию.

– Ну, излагай, едрена мать, только побыстрее!

– Стараюсь, как могу. Так вот что интересно… Клиника, как я уже говорил, да вы и сами это знаете, не из дешевых. У нас в ней наблюдаются и звезды, и жены высокопоставленных людей… Рожают кто там, в Швейцарии, а кто и здесь – и почти все благополучно. Но есть и другой контингент клиентов – девочки с улицы. Обычные девчонки, студентки там или какие-нибудь менеджеры, а то и вовсе безработные, у которых неизвестно откуда берутся деньги на оплату врачебных услуг.

– И что в этом особенного? – удивился Саша. – Может, за них мужья платят или там спонсоры. Ну, или родители.

– Может, конечно, – охотно согласился Георгий. – И так, знаете ли, хорошо их спонсируют, что рожать эти девочки едут исключительно в Швейцарию. Дома им, видите ли, не рожается. Едут, стало быть, и…

– И возвращаются без детей? – Саша уловил его мысль.

– Да, именно так. Именно детки этих девочек-припевочек и делают всю статистику смертности. Не рождаются у них детки, мрут, понимаешь, еще до родов, как мухи! И за последние пять лет таких случаев как минимум несколько десятков. Причем, что особенно любопытно, девочек это не слишком расстраивает. Многие ездят так рожать по два раза, а некоторые даже и по три.

– Значит, все-таки торговля детьми… – Саша поставил локти на стол, уперся подбородком в сложенные ладони и задумался.

– Похоже, так оно и есть, – кивнул начальник охраны.

– Ну что же, это, конечно, серьезно… – продолжал Саша. – Но пока никак не проливает свет на нашу с Юлькой трагедию… И на трагедию Микаэлы. Скажи пожалуйста, а по этому вопросу удалось что-то узнать? И по смерти Марко?

Георгий только руками развел:

– Александр Викторович, вы слишком много от меня хотите. Еще месяца не прошло…

– Черт, но это же самое главное! – Саша поднялся и взволнованно заходил по кабинету. – Прошел месяц, целый месяц – а ты выяснил только то, что нам, в принципе, уже было известно. Да, ты подтвердил мои догадки, разузнал, как именно они это делают, но меня эта кухня не интересует, ты ж понимаешь! Меня интересует, что случилось с моим собственным ребенком! Ведь нам даже тело его не выдали, потому что он еще не родился, и мы не имеем права его похоронить. Да что там не выдали – не показали, хотя и просил, и требовал! Откуда я знаю, что с ним? Может, Юлька с этими ее вещими снами права, и он жив, просто его перепродали кому-то другому! А может, они его продали на органы… – При последних словах его лицо исказилось болезненной гримасой.