Максим Осипов - Крик домашней птицы (сборник)

АНДРОННИКОВ. Что было, то было.

ПОРФИРИЙ. Одному удивляюсь, как это вы, с вашим умом и талантом…

АНДРОННИКОВ. С душой и талантом.

ПОРФИРИЙ. Да, да, с душой и талантом… Простите, давно не перечитывал… Ах, голубчик, вы меня сбили. Как догадал вас Бог…

АНДРОННИКОВ. Черт.

ПОРФИРИЙ. Не поминайте имя врага рода человеческого…

АНДРОННИКОВ. Это не я.

ПОРФИРИЙ. Не вы?

АНДРОННИКОВ. Пушкин.

ПОРФИРИЙ. Словом, как оказались вы в дурной компании? Расскажите мне про друзей.

АНДРОННИКОВ. Какие они мне друзья? Напоили и пистолет подбросили!

ПОРФИРИЙ. Подбросили? Да вы сами его под подушку сунули. Не валяться же такой симпатичной вещице где ни попадя. (Достает пакет с пистолетом, рассматривает его.) Красивая вещь!

АНДРОННИКОВ. Отпечатки пальцев проверьте.

ПОРФИРИЙ. А чего проверять? Все стреляли, все трогали. Красивая вещь, я и сам бы потрогал.

АНДРОННИКОВ. А вы проверьте, проверьте. Вдруг я не трогал?

ПОРФИРИЙ. Мы проверим, проверим. Так вы расскажете о… скажем так, о товарищах?

АНДРОННИКОВ. Чего рассказывать? Гриша — пьяница и неудачник. Губошлеп — сентиментальный дурак. Князь — вы сами видели.

ПОРФИРИЙ. А что наш aut bene, aut nihil?

АНДРОННИКОВ. Творческая личность. Проще сказать — потаскун. Плюс тяга к алкоголю и к легким наркотикам. Любимая еда — пряники с гашишем. Где Амстердам, там гашиш. Слышали молодежное: «Скажи наркотикам иногда»? Это его, Сенино.

ПОРФИРИЙ (кивает). Личная неприязнь.

АНДРОННИКОВ. Какая еще неприязнь? Медицинский факт.

ПОРФИРИЙ. Что ж делаете вы с вашим умом… ах, опять, простите, в столь малопочтенном обществе?

АНДРОННИКОВ. Нравы изучаю. Дух времени. Цайтгайст.

ПОРФИРИЙ. А какого вы, разрешите справиться, мнения об Екатерине Андреевне?

АНДРОННИКОВ. Катя… Доктор Шпиллер. Знаете, где работает? В подростковом кабинете. Нашла себя. Помогает мальчикам проблемурешать.

ПОРФИРИЙ. Да, мальчики часто хворают… (Вздыхает.)

АНДРОННИКОВ. Не пробле-мы, а пробле-му. Нашим всем помогла.

ПОРФИРИЙ. Антипову?

АНДРОННИКОВ. Разумеется.

ПОРФИРИЙ. Архипову?

АНДРОННИКОВ. О, само собой.

ПОРФИРИЙ. Вам?

АНДРОННИКОВ. Мерси. Не интересуюсь.

ПОРФИРИЙ. Так и… хвораете?

АНДРОННИКОВ. Лучше так, чем как Амстердам. (Изображает выстрел себе в ухо.)

ПОРФИРИЙ. Он, по-вашему, ушел из жизни самостоятельно?

АНДРОННИКОВ. Именно. Закономерный финал. Суицид.

ПОРФИРИЙ. А пистолет?

АНДРОННИКОВ. Пистолет под подушку мог спрятать другой.

ПОРФИРИЙ. И вы?

АНДРОННИКОВ. Я — нет. Зачем же мне его самому к себе под подушку прятать?

ПОРФИРИЙ. Да, apropos, почему вы спали в кровати?

АНДРОННИКОВ. Я всегда сплю в кровати.

ПОРФИРИЙ. Привычка, стало быть… Знаете что? (Весело.) Давайте будем оставаться в рамках реальности… И здравого смысла, а? (Мрачно.) Мы с вами не дети. Амстердама убили.

АНДРОННИКОВ (стараясь быть спокойным). И кто, по-вашему, это сделал?

ПОРФИРИЙ. Вы знаете ответ, господин Лифшиц. Простите, Андронников. Идите, вас обо всем известят.

Андронников отправляется в клетку. Порфирий принимается за чтение. Вбегает Никита, весь в саже. Порфирий сидит спиной к нему. Говорит, не поворачивая головы.

Ты, Никитушка?.. Чего топочешь? Подследственные отдыхают… Не покемоны они, нет… Другое слово… Нашел вот, послушай. (Читает.) «А фендриков, ежели где соберутся, разгонять фухтелями…»

НИКИТА. Где ж мы возьмем фухтелей?

ПОРФИРИЙ (жестом просит не перебивать). «…Разгонять фухтелями, понеже чтофендрик фендрику скажет умного?» Указы Петра Великого. Фендрики… (Нюхает воздух.) Пахнет гарью.

Наконец оборачивается, оглядывает Никиту, всплескивает руками.

Никитка, паршивец, курил!

Никита склоняет голову, признавая факт курения.

Курил, стервец, а на столе зеленая гадость — и занялась!

Никита согласно кивает.

Потушили?

Никита отрицательно мотает головой.

Одни головешки, а?

Никита снова кивает.

Ресницы подпалил, негодник… (Декламирует.) Мальчик трубочку курил, / огонечек уронил…

НИКИТА. В доме сделался пожар, / этот мальчик убежал.

Порфирий замечает в руках Никиты толстую тетрадь в замшевом переплете.

ПОРФИРИЙ. Все, что осталось? Как же ты, а? Без обеда… Никитка, Никитка, не твой сегодня день. Айай-ай. Вот он, человеческий фактор…

Следующее утро. Там же. Порфирий и Гриша.

ПОРФИРИЙ. Не буду от вас скрывать, Григорий Глебович. Положение у следствия пиковое. Следствие зашло в тупик.

ГРИША. Знаете, что однажды сказал мне один большо-о-ой человек? Никогда не входите в положение начальства.

ПОРФИРИЙ. Помилуйте, Григорий Глебович, какое я вам начальство? Я завишу от вас не меньше, чем вы от меня. Да, между прочим, помните ли, что изволили сгоряча проронить про дом свой?

ГРИША (кивает). Ага. Чтоб сгорел.

ПОРФИРИЙ. Именно, именно. Чтоб он сгорел! И желание ваше осуществилось, и даже скорее, чем вы рассчитывали. Дом сгорел.

ГРИША (сокрушенно). Ну вот. Убийство, теперь пожар.

ПОРФИРИЙ. Пожар есть горение вещей, горению не подлежащих. Вот вам, Григорий Глебович, «Пожарный кодекс», коли не верите. (Предлагает Грише книгу, тот жестом отказывается.) Горение вещей, горению не подлежащих. Станем ли утверждать, что дом ваш, оскверненный убийством товарища, не подлежал горению?

ГРИША (машет рукой). В общем… Туда и дорога.

ПОРФИРИЙ. Англичане именуют подобные события актом вмешательства высших сил. Уцелела только вот эта тетрадочка.

ГРИША (с неожиданной страстностью). О, давайте, давайте!

Порфирий передает Грише тетрадь, из нее выпадает записка. Порфирий ее подбирает.

ПОРФИРИЙ. Григорий Глебович, вы позволите? Простите меня сердечно, я до всякого чтения охоч.

Гриша безучастно пожимает плечами. Порфирий читает.

«Отдать дяде Косте восемнадцать рублей и пипку». Вы, стало быть, Григорий Глебович, находитесь в стесненных обстоятельствах. Другие долговые обязательства у вас имеются?

Гриша отрицательно мотает головой.

ПОРФИРИЙ. Вот что, мы эти восемнадцать рублей отправим с Никитой… А с вами позже сочтемся, когда снова будете при деньгах. Ну, а без пипки дяде Косте предстоит обойтись… Пипка в огне погибла. Форс-мажорные обстоятельства. Дядя Костя должен понять. За деньги благодарить не стоит. Мы ведь — не так ли? — товарищи.

Встает, ходит.

Григорий Глебович, позвольте задать вам вопрос, от решения которого очень многое может зависеть в ходе дальнейшего разбирательства. Как бы вы трех ваших товарищей аттестовали, если б понадобилось, одним каким-нибудь (щелкает пальцами) словом?