Максим Осипов - Крик домашней птицы (сборник)

РУКОСУЕВ. Так, а тут?

ГОЛОС ДРУГОГО АДВОКАТА. Обращайся к судье «Ваша честь».

ГОЛОС ТАДЖИКА. Мы, ваша честь, сидели с Виталиком…

РУКОСУЕВ. С каким еще Виталиком?! (Бьет кулаком по столу.)

ГОЛОС ТАДЖИКА. …Кушали «Роллтон».

РУКОСУЕВ (выскакивает из зала, хохоча). Рекламная пауза! Супы быстрого приготовления «Роллтон»! Слыхала? В каждом процессе что-нибудь такое!.. Давай, лимончик порежь, огурчики вон, маслинки, рыбку. Не дай себе засохнуть, Ксюша! (Быстро возвращается на свое место в зал.)

КСЕНИЯ. Второй день поста… (Улыбается, качает головой.) Будет, что рассказать на исповеди. (Слушает процесс дальше, занимаясь закусками.)

ГОЛОС АДВОКАТА. Тебя не за это судят, а за грабеж. Бил подсудимого? Угрожал ему? Телефон кто вытаскивал?

ГОЛОС ТАДЖИКА. Про телефон ответить не могу. Находился в состоянии алкогольного опьянения.

Адвокат громко стонет.

РУКОСУЕВ. Суд удаляется на совещание. (Снова заглядывает в комнату, где находится Ксения.)

КСЕНИЯ. Год и три. То есть, наоборот, три и год.

РУКОСУЕВ (все так же мелко кивая) . Угадала, всегда угадывала.

Слышен громкий красивый голос судьи: «Именем…»

КСЕНИЯ. Центральный момент. (Прикрывает глаза.) Обо всем забываю. Зачем сюда шла, забываю. Люблю суд, понимаете?

Удар молотком.

РУКОСУЕВ. Увести!.. (Закашливается, издает странные звуки.) Увести ос у жденных!

КСЕНИЯ. Всё! (Разочарованно.) Не тот стал Егор.

Судья снимает мантию, достает из шкафа гитару, рюмки, коньяк.

РУКОСУЕВ. С праздничком тебя, Ксюша, с женским днем! Давай. Тостуемый пьет до дна. (Выпивают.)

Соскучился я за тобой. Помнишь, как раньше? (Обходит Ксению, обнимает ее, шепчет.) Угадай, кого сейчас будут иметь?

КСЕНИЯ (ласково). Ты что, Егор? У тебя же там всё…

РУКОСУЕВ. А может, у меня сексуальный всплеск, а?

КСЕНИЯ (деликатно высвобождается из его объятий, поет). «Как молоды мы были…»

РУКОСУЕВ. Голос у тебя какой все же молодой… Спой, а!

КСЕНИЯ. Не гони.

Рукосуев успокаивается, они снова выпивают.

РУКОСУЕВ. Давай тогда про божественное… (Откидывается на спинку дивана, жмурится.) Я люблю… Что там за число зверя?

КСЕНИЯ. Поздно до нас доходят новости. (Берет в руки бутылку.) Штрих-код видишь? Вот тут — три шестерки. Число зверя. Так — на любом изделии!

РУКОСУЕВ. Да зачем они нужны-то, будем говорить, три шестерки?

КСЕНИЯ. Вроде, для этой… синхронизации.

РУКОСУЕВ (громко смеется). Для синхронизации у нас «Три семерки»! Ясно? Портвешок такой.

КСЕНИЯ. Тебе весело, конечно! Чего не веселиться?!

РУКОСУЕВ. Ну, а ты чего? Тем более — в женский день.

КСЕНИЯ (мрачно). Егор, ты Верочку мою помнишь?

Рукосуев испуганно смотрит на Ксению.

Кто ее сбил с пути — имеешь представление?

РУКОСУЕВ. А… Учитель, что ли? Ладно тебе, с какого пути? Сама говорила: ничего у них не было.

КСЕНИЯ. Именно что учитель. И учил бы. А то — литературные четверги…

РУКОСУЕВ. Ксюш, да при чем тут… Верочка ведь, ты извини, всегда была у тебя не такая какая-то. Ладно бы только папашу своего недоделанного жалела… Так ведь всех подряд несчастненьких. Помнишь, нищего притащила с улицы?

КСЕНИЯ. Так это она еще ребенком была.

РУКОСУЕВ. А учителя брось. Скучно тебе, ты и маешься. Он, говорят, ничего. Вон, у Паши дочка, как ее? Нормальная девчонка, между прочим, не красится. Успокойся, Ксюш, перемелется все, время лечит.

Пауза.

КСЕНИЯ. Теперь меня послушай, Егор. Чужой человек у нас в городе. Враг — не враг, но вообще-то враг. Или кто-то использует ситуацию. Бумаги пишет твой учитель, будьте-нате. И про тебя… Хочешь почитать? Я принесу…

РУКОСУЕВ. Ладно, сиди…

КСЕНИЯ. Земля им, твоя, кстати сказать, приглянулась.

РУКОСУЕВ (неожиданно активно). Земля?! Кому?!

КСЕНИЯ. Кому-кому… Чужие люди приходят в наш дом, Егорушка. Чужие люди!

РУКОСУЕВ. Ксения, запомни: всякий, кто замахивается на нашу… эту… (задумывается) ну, короче, ты поняла… получит… по заслугам! (Бьет по журнальному столику.) Мы с тобой, наши, будем говорить, отцы, деды землю отстояли! От немцев! От французов! (Думает.) От поляк о в!

КСЕНИЯ. Ну-ну, тише, тише, вредно тебе волноваться…

РУКОСУЕВ. Будем говорить так, Ксения Николаевна. Если ты что-то такое чувствуешь — доверяй своему сердцу.

КСЕНИЯ. Вот и Паша сказал: решение готовь.

РУКОСУЕВ. Сделаем решение, Ксюша, все оформим как надо, не переживай!

КСЕНИЯ. Смелый ты, Егор Саввич, ох… С ними поосторожней надо: знают, что делают. Вон что со страной сделали!

РУКОСУЕВ. Повторяю: всякий, кто замахивается… (Снова поднимает руку для удара по столу.)

КСЕНИЯ. Ну-ну, успокойся, Егорушка… Горячий какой! (Распускает пучок на голове, у нее красивые длинные волосы.) Вот, поделилась, и легче стало. Бери гитару!

РУКОСУЕВ. Спой эту… «Куда они там все запропастились…»

Ксения кивает, улыбается, поет, подражая певице Пугачевой: «Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали!..» Рукосуев ей аккомпанирует. Пропуская несколько куплетов, Ксения допевает до конца: «Послушайте! Еще меня любите за то, что я умру». Рукосуев трогает струны, грустит.

РУКОСУЕВ. Я, Ксюш, тоже о смерти стал думать… Птички две желтенькие утром сегодня залетели. Плохая примета, к покойнику. Выпустил… Боюсь…

КСЕНИЯ. Желтенькие? Это ничего, к деньгам.

РУКОСУЕВ. Ты верующая, тебе легче… (Ксения гладит его руку.) А меня в церковь… не-е… не тянет. Нас как воспитывали? Что после смерти нет ничего, так ведь? А теперь — первые лица даже… Крестятся. Ну, поклоны не бьют…

КСЕНИЯ. Не хватало еще!

РУКОСУЕВ. Но вот ты, допустим, о чем Бога просишь?

КСЕНИЯ (отодвигается от судьи). Не под коньячок разговоры такие. О чем положено, о том прошу. О чем святые… старцы просили.

РУКОСУЕВ. А, предположим, точно вот было бы, что Бог есть. Чего попросишь?

КСЕНИЯ (размышляет). Верочку не вернешь… Страну тоже… Чтоб мне годиков двадцать-тридцать скинул, наверное. Ладно, давай за все хорошее.

Пьют.

РУКОСУЕВ ( достает из портфеля исписанный листок). Стих. О том же самом, о главном, но по-мужски. (Отдает листок Ксении, сам читает наизусть.) «Да, все мы смертны, хоть не по нутру / Мне эта истина, страшней которой нету, / Но в час положенный и я, как все, умру…» Пронзительно. «Жизнь только миг, небытие навеки. / Та-та-та-т а -там, что-то там такой, / Живут и исчезают человеки». Как в воду глядел товарищ.

КСЕНИЯ (пробует встать). Заморочил ты мне голову, Егор! Чье? Твое?

РУКОСУЕВ. Не-е, даже ты не угадаешь. Ладно. Андропов это. Юрий Владимирович. Вот так вот. Лучше любых там…