Дмитрий Лекух - Я русский

Вот ведь, мать…

…Подошел к зеркалу, зачем-то потрогал себя сначала за нос, потом за подбородок.

Пощупал щетину на щеках…

…Ну, здравствуй, что ли, папаша, вздыхаю про себя.

Молодой, мать твою так.

И даже, возможно, – эдак.

Неопытный.

Просто – офигеть можно, как оно все бывает, оказывается…

…Надо будет, кстати, родителям сообщить, хоть я с ними уже год как не разговариваю.

С того самого момента, как отец решил квартиру, в которой я жил, продать. Ему, видишь ли, деньги в Испании срочно понадобились.

Виллу знакомые в более престижном районе предложили.

В Марбелье.

Пришлось мне бегать по друзьям, занимать.

Мажору спасибо – помог ипотеку оформить в своем банке.

А папаша еще и цену задрал такую, что я еще долго, похоже, долги раздавать буду.

Ничего личного, только бизнес.

Он бы и еще выше, наверное, поднял, да я пригрозил, что не дам продать квартиру.

Я же в ней прописан, в конце-то концов.

И на улицу меня выкинуть у него по давно забытому им жилищному законодательству хрен получится.

Он еще и обижался потом.

Как ты, типа, с отцом разговариваешь.

И на улицу тебя, типа, никто не выгоняет, можешь переезжать к нам, в Испанию.

Работать, как и положено сыну, в отцовском бизнесе.

А если сам выбрал жизнь в этой сраной, холодной, не демократической и не приспособленной для цивилизованного человека России, то и живи там как хочешь.

Тьфу.

Противно.

Как был папаша, несмотря на все свои миллионы долларов, «совком», – так им и остался.

Без роду, без племени.

Раньше ему все это походы на байдарках да песни под гитару с такими же, как он, заменяли.

И осознание себя, любимого, «интеллектуальной элитой страны».

А теперь – исключительно дензнаки, количеством которых на счетах один человек, по его мнению, и отличается от другого.

Исключительно.

На хрен, простите, таких родственничков…

…Но сообщить – все равно надо, думаю.

Хотя бы маме.

И сестренке.

Как она там сейчас, интересно?

Русский язык-то хотя бы помнит?

Ну, да ладно.

Не о том тебе, Данил, сейчас думать надо.

Ой, не о том…

Со Златой договорились встретиться в Марселе, где мой «Спартак» играл первый официальный матч сезона с местным «Олимпиком».

Одну шестнадцатую финала Кубка УЕФА, ага.

Весенняя стадия традиционно в последнее время для нас – далеко не самая счастливая.

Достаточно вспомнить, как в прошлом году в Виго ездили.

Нам-то тогда казалось, что уж кого-кого, а «Сельту» мы по-любому обязаны проходить.

Просто – рвать.

Угу.

Порвали.

До сих пор задница болит.

Да и от качества игры – обплевались.

На этот раз, правда, иллюзий особых не было.

Ехали больше город посмотреть.

Да еще и суровые, как нам тогда казалось, белые парни из крайне правого крыла хулсов парижского «ПСЖ» отзвонились, предложили вместе марсельских арабов в их логове погонять.

Есть еще в Париже и такие, к счастью.

Кто не забыл, что это, по крайней мере официально, пока французский город.

Европейский.

Хотя у меня уже тогда были на этот счет сомнения, которые потом подтвердились по полной.

Та-а-акие фантики приехали.

Прям срамота какая-то, а не белые футбольные хулиганы.

«Крайне правые», ага.

Особенно меня их «старшой» поразил, – пухленький такой типчик с двумя сережками в ушах.

В виде серебряных сердечек.

У парней из «ГФ», которые всю эту шнягу с парижанами и мутили, просто челюсти со стуком на марсельскую мостовую попадали, когда он в их гостиничке нарисовался.

А у остальных – животы клина дали.

От смеха, разумеется.

Но это только потом выяснилось.

А пока – почему бы и нет, думаем.

Отчего бы не погонять.

Короче, разгреб дела на службе, отпросился у начальства и – в Марсель.

Через Париж, разумеется.

Некоторые наши придурки решили, что им будет короче и дешевле туда через Барселону добираться. Только не учли: из Парижа на скоростной «собаке» до этого городишки, родины знаменитого супа «буайбезз» и графа Монте-Кристо – всего четыре часа.

А вот из Барсы…

Ну, да ладно.

Их трудности.

Некоторые вон вообще через Стокгольм ломанулись.

Есть у нас такой персонаж, Серега, он парней и смутил.

Путешественник, мать его.

Бешеной собаке, что называется, – не крюк ни фига.

Зато – дешевле…

…В Париже мы со Златой и встретились.

Она сказала, что давно хотела там побывать, побродить по старым узеньким улочкам Латинского квартала, подняться на Эйфелеву башню, поглазеть на Нотр-Дам де Пари, попить знаменитого кофе в маленьких университетских кафешках.

И – обязательно вместе со мной.

Любовь.

Я к этому слову в последнее время, врать не буду, начал намного серьезнее относиться.

И – ответственнее.

А как вы хотите?

Когда твоя маленькая девочка, твоя пражская принцесса ждет от тебя твоего первого в этой жизни ребенка – это вам, парни, уже не шуточки.

Такая вот фигня получается…

…Я вообще-то Париж, если честно, – не люблю.

Мои города в Европе – Рим и Лондон.

Быть может, еще надменный в своем каменном кружеве, пропахший рыбой и горькой морской солью Стокгольм.

Ну, и Прага теперь, разумеется.

А Париж…

Слишком многого я, видимо, ожидал от первой с ним встречи. Все детство и юность об этом городе книжки читал: от Дюма до Эренбурга с Хемингуэем.

Хотелось праздника, который всегда с тобой.

Ехал туда впервые – аж трясся.

Думал, сейчас найду места, где де Бюсси дрался с фаворитами Генриха Четвертого, зайду на местный рынок поесть знаменитого лукового супа, а потом обязательно посижу в кафе «Ротонда», где Пикассо пьянствовал с Аполлинером, а молодой красавец Модильяни соблазнял дикую восточную барышню Анечку Горенко с чудовищным для европейского уха татарским псевдонимом Ахматова.

Ага.

Как это называется-то?

Кажется, завышенные ожидания?

Попал в результате в грязную арабскую деревню.

С мусорным ветром, грязной рекой, дерьмовым кофе и совершенно тошнотворными обитателями…

…Ничто так не убивает, как обосранные надежды.

Но ради Златы я еще и не такую шнягу готов перетерпеть.

Не то что несчастную сраную столицу когда-то великой Французской Республики.

Очень уж увидеть хотелось – не Париж, разумеется, – Злату.

И – не только увидеть.

Короче, встретились.

Обнялись.

И – будто не расставались.

– Знаешь, – говорит, изящно помешивая маленькой ложечкой черный кофе в симпатичном заведении неподалеку от Сорбонны, – а я, кажется, придумала, чем мне хочется в Москве заниматься.

Так, хмыкаю про себя.

Уже хорошо.

По крайней мере, вопрос, где мы с ней будем жить – в Праге или в Москве, – даже не обсуждается.