Дмитрий Лекух - Враг демократии

Но, тем не менее, – действительно, – друг.

Настоящий.

Проверено.

Ага…

Ну, поговорили.

О семьях, о работе.

Под конец, как водится, – и до национального вопроса добрались.

Он для него почему-то, – штука довольно болезненная, хоть и имеет мой друг давно «краснокожую паспортину» и, соответственно, все права и обязанности гражданина Российской Федерации.

Вот и сейчас.

– А знаешь, – говорит, – как это обидно, когда тебя «младшим братом» считают и все жизни норовят научить? Я даже иногда эти киевские идиотизмы понимаю, Украине важно показать, что она не младшая, что живет своим умом…

– Да какие ж вы еще тут «младшие братья», – удивляюсь в ответ. – Киев – мать городов русских. До самых что ни на есть петровских времен Малая Русь была для Руси Великой чем-то вроде культурной метрополии. Так что никакие вы не «братья» нам, к тому же – не младшие. А если уж на то пошло, скорее, – родители.

А вот теперь – представь себе, что твоя любимая матушка на старости лет начинает сурьмиться, краситься, выщипывать брови, а потом цепляет себе длинную белую косу, тырит семейные накопления и начинает предлагаться вместе с ними любому заезжему прощелыге.

Представил?

Вот – тот-то и оно…

…Обиделся он на меня, конечно.

А что тут поделаешь?!

Тут ведь и вправду, чисто из сыновней любви надо уже это безумие потихоньку успокаивать.

А для начала – тупо признать старушку ограниченно дееспособной, ввиду ее полной и демонстрируемой всему охреневшему от этого зрелища человечеству, политической, экономической да, боюсь, еще немного – и умственной неполноценности…

…Что меня в последнее время особенно умиляет – это эдакое наивное мифотворчество.

В том числе – и про Советский Союз.

Причем, что с одной стороны – патока и елей, что с другой – вонючий жидкий кал, и ни слова правды ни в одной из, простите, «фракций».

Не путать с фрикциями – фрикции, мне кажется, для мозга полезней.

Мое поколение застало СССР во всей красе. И, до сих пор находясь в здравом уме и твердой памяти, изумляюсь: что вы нам по ушам-то ездите?

Мы это – на своем собственном горбе вынесли, извините…

…Вот не нужно быть даже менеджером слишком большого ума и слишком высокого звена, чтобы понять, когда кончился СССР как грозная и могучая «красная империя». Вернее, – когда началось «начало конца»: ибо год 1991-й был предопределен задолго до своего начала, ой, задолго.

«Начало конца» случилось аж на том самом ХХ съезде партии – правы певцы оттепели и демократии.

Только по совсем другим причинам.

Этот съезд действительно был судьбоносным: власть в стране перешла именно к партии. К той самой партии, которую Сталин к тому времени давно уже политически локализовал и функционально приспособил под что-то полезное для страны. И даже съездов особо не собирал – время жалел.

И партия, состоявшая из умных, сильных, тертых и битых жизнью мужиков, дорвалась после убийства Берии до неограниченной власти. И первым делом эти мужики решили ключевой вопрос – собственной безопасности.

Волки договорились друг друга не грызть.

Слишком жива была горькая память времен Императора.

Даже скинутого чуть позже Хрущева фактически помиловали. Он этим гордился еще: мол, не зря страдал, при Сталине – точно расстреляли бы.

После чего у этих людей из серьезных опасностей осталась только одна: приходящие им на смену не знавшие «хозяйского страха» молодые волки.

Эти, чисто по незнанию, – могут и загрызть.

Не хотим.

И они – просто перекрыли социальные лифты.

Наглухо.

Все.

Во времена моей юности был популярен анекдот про дедушку-полковника, объясняющего внуку, что полковником он будет обязательно, а вот генералом – вряд ли, у генерала свой внук есть.

Результат известен.

К середине 80-х системой были недовольны абсолютно все.

Вторые секретари, понимавшие, что они никогда не станут первыми, потому что даже если этот старый пердун издохнет своей смертью, на его место пришлют такого же слюнявого идиота.

Заместители вторых секретарей…

И – так далее, вниз по цепочке: об этом почему-то не очень любят говорить, но в СССР 80-х фактически сложилась «кастовая система», со «своим кругом» в каждой из элит.

Некоторые из этих «элит», особенно «творческие», пребывают в таком замкнутом состоянии и до наших дней.

Эта дрянь – просто не могла не взорваться.

Горбачев попытался «спустить пар».

Не помогло.

Уже – просто не могло не рвануть.

Это – если чисто с точки зрения менеджмента: ситуация предельно типичная для замкнутых корпораций, которые по природе своей не могут самообновиться и в какой-то момент просто перестают отвечать вызовам текущего времени.

А там ведь было еще много мин, тем же «историческим оттепельным» съездом заложенных (или заложенных раньше, но вследствие того же съезда не обезвреженных). Это и в экономике, и в социалке, и во внешней политике, и в системе безопасности…

Нечего об этой бодяге, короче, жалеть.

Жалко только, что при «аварийном демонтаже» системы много чего полезного было порушено: единое культурное, экономическое и информационное пространство, к примеру, – очевидное достижение СССР, то, к чему только стремится объединяющаяся в настоящее время Европа.

Короче, не надо с СССР и социализмом носиться либо как с писаной торбой, либо как с мешком говна.

Это просто опыт, который надо изучить, приспособив, по возможности, полезное и избавившись от дрянного.

На самом деле – нереально сложная задача, сама по себе почти технологически не разрешимая.

Мы именно такие и любим.

Делов-то…

…Не случайно, ох, не случайно все, прости Господи, «постсоветское пространство» с такой тревогой всматривалось в крайне злобное выражение лица российского премьера, устроившего разнос отечественной «элите» в небольшом, затерянном в гигантских болотистых просторах Ленинградской области, скромном и никому доселе толком не известном городке Пикалево.

Ой, не случайно.

Процессы-то по всему этому «пространству» идут если и не одни и те же, то – схожие, это уж – совершенно точно.

И, соответственно, вызовы власти и обществу сулят тоже более или менее одинаковые.

Вот и смотрели, что это: возврат в кем-то проклинаемый, а кем-то благословляемый «совок» или еще что похуже.

Так вот: похуже, господа.

И – значительно.

Потому что произошедшее в Пикалево – одновременно «системный сбой» и «рабочий момент», каковых еще, похоже, на просторах бывшего СССР будет множество, и на них тоже нужно будет как-то реагировать.

Ведь весь ужас «пикалевских событий» в том и заключается, что по существующим в социуме правилам игры в них нет ни правых, ни виноватых – все, включая «разбирающийся по понятиям» большой бизнес, действовали ровно в «рамках допустимого», за каждым есть «своя правда» и все действовали исключительно в «интересах собственного дела».