Ирина Волчок - Будешь моей мамой

— У вас хорошее настроение, — отметил он. Прошел, сел в соседнее кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. — Здесь не темновато для вязания?

— Зато можно без черных очков.

— Ах да, черные очки… Для чего вы их вообще носите?

— Для загадочности. А также для таинственности.

— Как это я сам не догадался. — Он потянулся, закинув руки за голову, вытянул ноги и, не открывая глаз, похвалил: — Вы что-то очень красивое вяжете.

— Да. Я бы сказала, просто великолепное.

— Вам очень пойдет.

— Вряд ли. Лет двадцать семь назад пошло бы. Это пальто для Чижика.

— Для Анны? — Он открыл глаза и заинтересованно глянул на вязанье. — А… почему? В смысле — зачем? Проще готовое купить.

— Игорь Дмитриевич, — назидательно отозвалась Ольга. — Вы перепутали. Это все гениальное — просто. Но далеко не все простое — гениально.

Он тихо засмеялся, протянул руку и длинными жесткими пальцами схватил ее за запястье:

— Оленька… Знаете, вы очень занятный человек.

Ольга высвободила руку более резким движением, чем собиралась, и в качестве извинения за недружественный жест пояснила:

— И занятой. Видите? У меня руки заняты.

Она вновь принялась за вязание, пытаясь вернуть настроение абсолютного довольства жизнью. Но уже что-то было не так. Он что-то сказал? Нет, кажется, ничего особенного. Засмеялся противно? Нормально засмеялся. За руки хватать стал? Похоже, машинально, без подтекста. У меня все хорошо, у меня все в порядке… Но в теплом монолите безмятежности появилась трещина, и в эту трещину стал просачиваться знакомый запах страха.

— Вы, наверное, телевизор хотели посмотреть? — предложила Ольга, сворачивая работу. — Я спать пойду. Вы очень громко не включайте и дверь поплотней закройте. У Чижика очень тонкий слух.

— У вас тоже тонкий слух. — Игорь заулыбался, вспомнив, как Ольга с Анной переговариваются через сто километров чуть ли не шепотом, а те, кто между ними, ни одну из них не слышат. — Знаете, я раньше думал, будто Анна сочиняет, что абсолютно все слышит… Не верил. У людей такого слуха не бывает.

— Бывает. И слух, и нюх, и все такое. — Тема невеселая, и Ольге не очень хотелось поддерживать разговор. — Ну, я пойду, да? Спокойной ночи, Игорь Дмитриевич.

Она направилась к двери, но он встал, в три шага догнал ее и, выходя из комнаты, взял Ольгу за плечи и мягко развернул в обратную сторону от их с Анной тупика:

— Какая там ночь. Десяти еще нет. Даже светло совсем. Пойдемте-ка поговорим, а то за неделю словом не обмолвились.

— О чем поговорим? — встревожилась Ольга. — Случилось что-нибудь?

— Ну почему обязательно что-то должно случиться? Просто мне интересно с вами пообщаться.

Ну-ну… Пообщаться ему интересно. Они дошли до пересечения двух коридоров и свернули в разные стороны: он — в глубину квартиры, Ольга — в сторону кухни. Остановились, молча глядя друг на друга, потом он слабо улыбнулся, махнул рукой и пошел за Ольгой.

— Чай?

Когда он кивнул, Ольга налила себе в большую чашку кипяченой воды, а потом уже поставила чайник на огонь.

Она села на жесткий кухонный диванчик, опять развернула вязанье и ожидающе глянула на Игоря:

— Вы что-то сказать хотели?

— Расскажите мне о себе, — неожиданно попросил он, садясь на диванчик рядом с ней и взяв клубок пряжи с ее колен.

— Вы чего-то обо мне не знаете? — насторожилась Ольга. — Вроде я абсолютно все документы…

— Да при чем тут… — Он потянул за нитку, мешая ей вязать. — На кого вы похожи — на папу, на маму?

— На бабушку, — все еще настороженная, ответила Ольга. — Так говорят. Я ее не видела.

— И глаза у нее такие же были?

— Да, — ровным голосом произнесла Ольга. — Точно такие же.

Мать рассказывала, что бабушка совсем ослепла в двадцать три года, когда родила Ольгину маму.

— А почему вы с мужем развелись?

— Так получилось, — еще спокойнее отозвалась Ольга. — Все когда-нибудь заканчивается. Начинается, продолжается и заканчивается. Закон природы.

Лучше бы это никогда не начиналось. И продолжалось это слишком долго. Гораздо дольше, чем необходимо для понимания, что жизнь кончилась.

— А почему у вас детей нет? — У него даже голос не изменился. Ему просто интересно. Катерина и та не посмела спросить.

— Не знаю, — равнодушно ответила Ольга, отобрала у него клубок и стала складывать вязанье.

— А врачи что по этому поводу думают? — не унимался Игорь.

— Не знаю. Я их мнением не интересовалась.

Она знала, что думал по этому поводу по крайней мере один врач. Сразу после свадьбы Григорий на шутливый прогноз одного из своих приятелей по поводу будущих наследников прямо при ней, Ольге, резко ответил:

— Нет уж, обойдусь без наследников. Мне детей не надо.

Ей было тогда девятнадцать, и она чуть не умерла от стыда и ужаса, услышав эти слова и увидев, как переглянулись окружающие. Она по глупости считала, что замуж выходят, чтобы детей рожать. Потом Григорий все объяснил, мол, просто он беспокоится о ней. Дети — страшная нагрузка, это просто опасно и так далее. Он мог бы и не беспокоиться. У нее не было детей — и все. И слава богу. Ведь могли бы пойти в папочку.

Ольга встала, шагнула к двери, но Игорь опять схватил ее за руку:

— Куда вы? Чайник уже закипел. И мы так и не поговорили.

— Меня Чижик зовет, — соврала Ольга. И добавила для разнообразия правду: — А горячего я все равно не пью.

— Вы к ней по первому зову… Разбалуете мне Анну, — улыбнулся Игорь.

— Обязательно, — серьезно пообещала Ольга. — Во всяком случае, приложу максимум усилий.

— Нет, все-таки вы очень занятная, — протянул он задумчиво, глядя на закрывшуюся за няней дверь.

— Оленька, а ты зачем ночью плакала? — Анна не хотела есть пшенную кашу и всячески отвлекала внимание Ольги от этого обстоятельства посторонними разговорами.

Игорь перестал есть и удивленно уставился сначала на Анну, потом на Ольгу.

— Как это? — испуганно спросил он. — Почему?

— Тихо-тихо, — объяснила Анна. — Даже и не знаю почему. Оленька, может, ты на меня обиделась?

— Чижик, что ты такое говоришь? — возмутилась Ольга. — Как это я на тебя могу обидеться? Сама подумай!

— Да вот я думаю, думаю, думаю… — Анна пошлепала по каше ложкой. — Хорошо бы ты колбаски мне дала. Лучше даже с ветчинкой. Или сосиску. Две штуки.

— Обжора, — буркнула Ольга. — Хищница. Ладно, дам я тебе ветчинки. Тебе как предпочтительней — два маленьких кусочка или один большой?

— Да! — с готовностью отозвалась Анна.

— Я спросила: или, — строго поправила Ольга. Они шептались и хихикали, как всегда, и Игорь веселился бы, как всегда, слушая их препирания, если бы не думал все время, действительно ли Ольга плакала ночью, и если да, то почему. Она выглядела такой безмятежной сегодня… впрочем, как всегда. Она не походила на женщину, которая тихо-тихо плачет по ночам. Она вообще не была похожа на женщину, умеющую плакать.