Ирина Волчок - Будешь моей мамой

— Откуда она может знать? — удивился Игорь. — Она даже не в глазном отделении работала. Специалисты, наверное, знают все-таки лучше.

— Специалисты! — надменно фыркнула Галка. — Лучше Ольги не знает никто…

Осеклась и, как Игорь ни приставал, ничего больше говорить не стала. А ведь Галка знала об Ольге что-то такое, чего он так и не сумел у нее выведать. Хотя постепенно вытащил кое-что: как бывший муж встречаться со своей дочкой Ольге запретил, например. А Ольга с его дочкой два года как с собственной… Два года! Тут она за один месяц к Анне так привыкла, что четвертый день как потерянная, того и гляди — с загипсованной ногой в город поскачет… Еще он узнал, что Ольга распорола завотделением руку скальпелем. Все-таки это большая удача, что тогда, ночью, у нее скальпеля под рукой не оказалось. Игорь смешливо хмыкнул про себя: ишь, какой хищный олененок, оказывается… А еще узнал об этих облигациях жилищного займа, об этих трех метрах ее будущей квартиры… Вот ужас-то… Что ж за Григорий такой был, чтобы… Да и то, Галка говорит, третий метр Ольга сама за последний месяц заработала.

— Почему она замуж не хочет идти? — выпытывал он у Галки. — Она что, своего бывшего до сих пор любит, что ли?

— Отстань, — хмуро буркнула Галка. — Я эту чушь слышать не хочу. Любит! Сказал тоже. Да этот Гришка кого хочешь любить отучил бы… Сам у нее спроси, чего она замуж за тебя не хочет идти.

Ну что ж, он сам и спросит. А потом расскажет об операции. Нет, сначала расскажет об операции, а потом спросит, почему она замуж не хочет.

— Операция? — Ольга распахнула глаза так, что они стали и вовсе нечеловеческих размеров. И Игорь впервые увидел в этих глазах ничем не прикрытый ужас. — Это невозможно… Это нельзя! Игорь Дмитриевич, вы даже не понимаете, о чем говорите!

— Оленька. — Игорь и так-то боялся, а реакция Ольги добавила страху. — Оленька, я все понимаю, но ведь это хоть какая-то надежда. Специалисты говорят…

— Через мой труп. — Ольга попыталась встать с кресла, совершенно не слушая его, глядя сквозь него двумя огромными черными ямами, полными животного ужаса. — Я Чижика не отдам… Я ее увезу и спрячу…

Игорь удержал Ольгу в кресле, ногой подтянул стул и сел напротив, крепко сжимая ее маленькие, словно птичьи, ладошки своими большими горячими ладонями.

— Оленька, успокойся, зачем ты так? Ты ведь не представляешь, что у Анны с глазками. Ей через два года в школу, а они даже сказать не могут, что с ней через два года будет. Никто ничего сказать не может…

— Я могу, — неожиданно спокойно ответила Ольга и потянула свои пальцы из его рук. Глядела она сейчас прямо ему в глаза, очень решительно и немного печально. — Дайте, пожалуйста, мою сумку… Она в верхнем ящике тумбочки. Скорей.

Он, ничего не понимая, встал, открыл верхний ящик и вынул небольшую серую дамскую сумочку. Протянул ее Ольге и стал смотреть, как она открывает ее, вытаскивает пачку каких-то бумаг, укладывает себе на колени и принимается торопливо перебирать, что-то отыскивая…

— Вот. — Она протянула Игорю какие-то листочки официального вида, со штампами и печатями.

Он взял эти листочки, заглянул, ничего не понял — выписка из истории болезни какая-то… Глянул на Ольгу вопросительно.

— Я знаю, что будет с Чижиком через два года. — Она не опустила глаз. — Через два года она будет видеть еще хуже. Но ненамного. Успеет научиться читать, и писать, и рисовать… И ходить без посторонней помощи. И вязать. И на пианино играть, если вам так уж хочется. Она совсем ослепнет годам к двадцати двум — двадцати четырем, наверное. Вот тогда и можно будет делать операцию. И уж конечно, не кератопластику… Операция будет намного легче, и результат — стопроцентный успех. Стопроцентный! Что вы на меня так смотрите?

— Откуда ты знаешь? — прошептал Игорь.

— Вы не поняли, да? — Она потянула бумажки из его рук, нашла что-то, подчеркнула ногтем и опять сунула ему. — Это все про меня. Я всю жизнь такая была… примерно как Чижик. С детства. А потом зрение стало еще больше падать, ну, я совсем и ослепла: минус двадцать четыре и катаракта. Два года назад мне сделали первую операцию, на левом глазу. Через полгода — на правом. Если бы какую-нибудь кератопластику сделали в детстве, потом зрение уже нельзя было бы спасти… Катаракта… В общем, я думаю, у Чижика то же самое будет.

— Откуда ты знаешь? — повторил он.

— Это очень заметно. Я даже не понимаю, как врачи не увидели. Она яркий свет любит. При очень ярком свете Чижик в очках почти нормально видит. Я знаю врача, который посмотрит Чижика и все вам расскажет. Это он первый у меня катаракту заметил. И он мне операцию делал.

— Оленька! — воскликнул Игорь, роняя листочки на пол и опять хватаясь за ее руки, как утопающий за соломинку. — Оленька, пожалуйста, выйди за меня замуж.

Она недовольно нахмурилась:

— Игорь Дмитриевич, если вы думаете, что я уйду от Чижика, то не беспокойтесь. Я с ней останусь до тех пор, пока буду ей нужна. Вы не обижайтесь, но замуж я не хочу. Я хочу работать няней, и зарабатывать деньги, и…

— Ну да, — вспомнил он. — И хочешь купить квартиру. Но ведь это все твое будет!

— Я хочу купить квартиру, — с нажимом повторила она. — Свою квартиру. Мне не надо, чтобы «это все» мое было, пока я… ваша жена.

— Понятно, — задумчиво произнес Игорь. Ничего ему не понятно. Но если она так хочет… — Знаешь, мне завтра еще на денек уехать надо. Ты уж без меня не хулигань, ладно? Тетя Марина говорит, ты в сад пыталась допрыгать… Или к бассейну пробиралась? Тоже мне Серая Шейка… Можно я тебя поцелую?

— Нет! — крикнула Ольга, но он успел поймать ее крик губами, замер, чувствуя, как закружилась голова, почувствовал, как напряглась и замерла она, и быстро отступил, глубоко вздохнул, потряс головой и прохрипел:

— Главное, привыкнуть к мысли, что ты все равно выйдешь за меня замуж. Я думаю, ты постепенно привыкнешь.

— Нет. — Она старалась говорить угрожающе, но получалось испуганно. — Скорее Чижика брошу, чем соглашусь!

— Чижика ты не бросишь, — уверенно заявил Игорь. — Скорее ты меня скальпелем…

И выскочил из комнаты, заметив, как вспыхнула Ольга и начала рукой шарить на тумбочке… Ну ее, от греха подальше. На тумбочке много всяких вещей валяется — как острых, так и тяжелых.

Весь следующий день Игорь провел в заботах и хлопотах. Не только выбрать надо было что-то подходящее, но и Галке показать — одобрит ли. А потом еще и оформить документы, о ремонте договориться… Под вечер он забежал проведать мать и Анну. Анна уже спала, а с матерью они долго говорили в кухне. Инга Максимовна, кажется, с облегчением приняла весть об отмене операции. Но в то, что он рассказал об Ольге, не очень поверила.