Ирина Волчок - Будешь моей мамой

А ведь и правда — ночь уже кончилась, удивился Игорь. В синих рассветных сумерках он ясно различал и перила балкона, и котенка, спящего в цветочном горшке в углу у стены, и заспанную розовую мордашку дочери, и прекрасные глаза Ольги прямо перед своим лицом… Глаза у нее были изумленные и… счастливые?

— Что? — шепнул он, глядя в эти счастливые глаза. — Скажи мне, что ты сейчас думаешь…

Ольга поежилась, неуверенно улыбнулась, смущенно оглянулась на Анну и наконец произнесла:

— Я думаю, ночь уже кончилась.

— Ну и что?

Он хотел сказать еще что-то легкомысленное, что-нибудь в том смысле, мол, будет еще много ночей, их ночей… Дикарь в нем так и норовил ляпнуть что-нибудь дикарски радостное… Но Игорь решительно стукнул своего дикаря каменным топориком по глупому темечку и ничего не сказал, только крепче прижал Ольгу к груди.

— Как это — что? — Она смотрела совершенно незнакомыми, невиданно счастливыми глазами. Потом зажмурилась, робко погладила его по лицу и сбивчиво зашептала: — Ты ничего не понимаешь… Ночь кончилась! Тогда, после операции, я думала: ночь кончилась! Все будет по-другому… Это как новая жизнь. А ничего не получилось, как будто ночь и не кончилась… А теперь ночь кончилась. Я, кажется, сейчас опять зареву.

— Ни в коем случае. — Игорь опять сел на табурет, устраивая Ольгу у себя на коленях поудобнее и осторожно трогая пальцами ее лицо. — Чижик, иди сюда, свидетелем будешь. Я, Игорь Дмитриевич Серебряный, торжественно клянусь: цель всей моей жизни на ближайшие пятьдесят лет — не допустить ни единой причины, которая могла бы довести тебя до слез! Оленька, ты мне веришь?

— Глупости какие, — зашептала Ольга растерянно. — Разве можно причины как-то не допустить? Этого обещать нельзя.

— Можно, — авторитетно заявила Анна, с интересом рассматривая отца с Ольгой на коленях. — Если папа пообещал — так и будет, даже не сомневайся. — Анна вздохнула, подумала и неожиданно предложила: — Ты напоследок пореви, если очень хочется.

— Совершенно не хочется, — заявила Ольга. — Торжественно обещаю никогда в жизни больше не реветь.

Ну и, конечно, ничего из этого торжественного обещания не получилось. Свое торжественное обещание больше никогда не плакать Ольга позорно нарушила на следующий же день, когда Инга Максимовна налетела на нее как цунами, размахивая пачкой журналов мод и охапкой каких-то белых лоскутков.

— Смотри, что я в ателье выцыганила! — радостно закричала Инга Максимовна прямо с порога, вместо приветствия. — Образцы! Мне вот эта тряпочка нравится, я к ней и фасончик подходящий нашла, и туфли присмотрела…

Инга Максимовна сгрузила свою ношу на диван, оглянулась на растерянную Ольгу и нетерпеливо помахала рукой:

— Ты чего столбом стоишь? Быстренько выбирай — и поедем. Саша в машине ждет.

— Куда поедем?

— Как это — куда? — удивилась Инга Максимовна. — Знамо дело, платье заказывать. Свадебное. За неделю сошьют, я уже договорилась.

— Зачем? — растерялась Ольга. Ведь никаких конкретных планов по поводу предстоящей свадьбы Игорь не озвучивал, она же вообще как-то забыла о том, что замужество предполагает свадьбу, а Инга Максимовна, извольте радоваться, уже и насчет свадебного платья договорилась.

Инга Максимовна медленно повернулась к ней, воткнула маленькие аккуратные кулачки в свои мощные бока и совершенно по-галкиному задрала левую бровь.

— Та-а-ак, — зловеще сверкнула она черными цыганскими глазами. — Значит, незачем тебе свадебное платье? Так-так… Нет уж, доча, мы тебе передумать не дадим, даже и не надейся. Ты уже наша, ты уже Серебряная, золотая ты моя.

Господи, как давно ее не называли дочей… И Ольга хлопнулась на диван, прямо на журналы и на образцы тканей, закрыла лицо руками и разревелась, чуть не до полусмерти напугав Ингу Максимовну.

— Ты чего, ты чего? — забормотала та, садясь рядом с Ольгой и неловко обхватывая ее плечи полными горячими руками. — Случилось чего? Поссорились уже? Ты не реви, ты словами мне скажи…

— Мама тоже хотела, чтобы у меня и свадьба была, и платье… — отплакавшись, пояснила Ольга.

— А как же, так положено, — приговаривала Инга Максимовна, вытирая ей лицо одним из белых лоскутков. — Ты не сомневайся, как мама хотела — так все и будет. Собирайся скорей, а то у них перерыв через полтора часа… Аньку с собой возьмем или с Катериной оставим?

— Нет, я без Чижика не могу. — Ольга поднялась и торопливо отправилась умываться.

— Кто бы сомневался. — Инга Максимовна прокашлялась, шмыгнула носом и осторожно тронула образцом белого шелка накрашенные ресницы. — Ух, повезло же нам… Спасибо тебе, Господи… Не надеялась даже…

Через несколько минут Саша-маленький распахнул перед Ольгой дверцу машины и, отводя взгляд, пробормотал что-то в том смысле, мол, Игорь Дмитриевич, конечно, лучше всех, так что она, Ольга, правильно делает, что за него замуж идет, чего уж там. А он, Саша, даже и не мечтал никогда, так что пусть Ольга ничего в голову не берет, и вообще все будет о'кей.

— Спасибо, — важно кивнула Анна, залезая в машину. — Мы очень рады вашему поздравлению… Саша, а ты когда буквально сам женишься?

— Да я теперь, наверное, никогда не женюсь… — Саша-маленький замолчал на полуслове. Ольга заметила в зеркале заднего вида его растерянный взгляд и опять чуть не расплакалась. Но удержалась, потому что рядом находились и Чижик, и Инга Максимовна.

А в ателье она все-таки заревела, хотя и Инга Максимовна, и Чижик были рядом. Вокруг Ольги суетились аж три закройщицы, снимали мерки, обсуждали с Ингой Максимовной тряпочки и фасончики, какие-то цветочки и туфельки, и в конце концов одна из закройщиц со вздохом сказала:

— Да такую красавицу хоть в мешок одень — все равно хороша будет.

— Не надо мешок, — тут же возроптала Анна. — Оленьке надо красивое-красивое платье. Лучше всех. Оленька — моя мама, можете себе представить?

— А как же, — отозвалась толстая благодушная тетка, в пятый раз обхватывая талию Ольги портновским сантиметром. — Что же тут представлять? Конечно, мама… Вон как вы с ней похожи, прямо одно лицо. Особенно глазки…

Ольга зажмурилась, пытаясь удержать слезы, но они все равно поползли по щекам, и она быстро отвернулась, чтобы Чижик не заметила. Чижик не заметила, а Инга Максимовна заметила. Быстренько разогнала толпу храбрых портняжек и, подхватив Анну на руки, поволокла Ольгу к машине, на ходу — стараясь сердито, но получалось жалобно — приговаривая:

— Ну вот, опять двадцать пять! Ну, что случилось-то? Ничего не случилось. Что-то, я смотрю, тебе это дело понравилось, а?

Наверное, и правда «это дело» Ольге понравилось. Она плакала при любой возможности. Например, на перроне первым делом с готовностью залила слезами с ног до головы бросившуюся к ней Шурку, а потом уже смогла слушать ее стремительные речи и даже лопотала сама, не замечая, что не перестает плакать.