Олег Рой - Вдали от рая

Нужно было бы немедленно ехать в интернат – но как поступить с Сережей? Не бросать же его одного! Виктор несколько растерялся. В Привольном такой проблемы не возникало – с Сережей всегда можно было оставить одну из маминых помощниц по хозяйству, но везти их сейчас оттуда было бы слишком долго. Наверняка существуют какие-то службы или агентства, которые могли бы прислать сиделку или медсестру – но все это займет время, а дорога была каждая минута… Не брать же Сережу с собой! Но, видимо, Небеса были к нему благосклонны, потому что в тот самый момент, когда Волошин озадаченно размышлял, как же ему поступить с братом, раздался звонок в дверь, и его ангел-спаситель материализовался перед ним в образе полной, уютной женщины с кудряшками на голове и пачечкой белых листов в руках.

– Вот, Виктор Петрович, квитанции на квартплату принесли, – сказала консьержка, протягивая ему листок. – А как наш Сереженька поживает?

– Евгения Михайловна, вы сейчас заняты? – заорал Виктор, не веря своей удаче.

– Нет, свободна, сегодня Тамара дежурит…

Договориться с Евгенией Михайловной было делом одной минуты, достаточным оказалось просто изложить свою просьбу. И вскоре, провожаемый ее воркотней: «Не волнуйтесь, будьте спокойны, пригляжу, накормлю, развлеку…», Волошин уже стремительно мчался к лифту.

– Куда едем, Виктор Петрович? – поинтересовался давно ожидавший внизу Юра, распахивая перед ним дверь «Вольво». – В офис?

– Нет, в Привольное! – скомандовал Волошин, вихрем влетая в машину. – Точнее, в интернат. И как можно скорее!

– Не вопрос! – Юра повернул ключ зажигания. Мотор чихнул, но привычного урчания за этим не последовало, наступила тишина.

– Что за дела? – удивился водитель, снова пытаясь завести машину – и снова безрезультатно.

– В чем дело, Юр? – нетерпеливо спросил Волошин.

– Сам не знаю, Виктор Петрович, фигня какая-то… Только что все было в порядке, и бензина – хоть залейся…

Он предпринял еще несколько неудачных попыток, потом осмотрел машину. На первый взгляд никаких повреждений не было – но заводиться «Вольво» упорно отказывался.

– Ладно, дружище, у меня каждая минута на счету, – заявил тогда Волошин, берясь за ручку двери. – Ты тут разбирайся, а я такси возьму…

– Так зачем же такси, Виктор Петрович? – возразил Юра. – Раз такая спешка, я вас на своей «девятке» подкину, вон она стоит. А приедем – тогда и решим вопрос с вашей тачкой.

– Добро, – согласился Волошин. – Только поехали скорее…

Путь до Привольного был неблизкий, и по дороге Виктор наполовину рассуждал вслух, наполовину рассказывал Юре обо всем. Тот слушал и недоумевал:

– Как-то уж очень все это на бред похоже, Виктор Петрович… Какой-то злодей ворует у людей энергию… Трудно в это поверить, очень уж странно звучит.

– Чего ж тут странного? – возражал его шеф. – В наши дни многие занимаются тем же, что и он. Пусть без ауры, энергетики, порчи и прочей мистики. Суть от этого не меняется. Подкараулив чужую слабость, чужую ошибку, они пользуются ею, чтобы отнять у человека все, что у него есть – силу, богатство, успех, славу, – и присвоить это себе. Разве такое не происходит сплошь и рядом?

– Так-то оно так, но… – Парень замолк, пытаясь осмыслить услышанное, и это явно давалось ему с трудом. Молчал и Виктор.

– В общем, в семье Волошиных было два сына, – задумчиво сказал он после паузы. – Старший умный, а младший дурак…

– К чему это вы, Виктор Петрович? – удивился Юра.

– Да к тому, что мне давно следовало догадаться! Где может работать Доктор Зло, которому требуется информация о детях, брошенных родителями? Само собой, поближе к этим детям… Ох, сукин сын!..

– Кто?

– Да главврач, конечно! То-то он пытался меня переубедить, всячески отговаривал, когда я пришел забрать Сережу! Казалось бы, радоваться должен, а он… развел целую мутную философию… Он меня гипнотизировал, зуб даю! Так вот он какой, отец Веры…

– Так ее отец – главврач того самого интерната?

– А я тебе о чем? То-то мне померещилось в главвраче что-то знакомое, когда он снял очки! Глаза-то у него голубые, не зеленые, как у Веры, но сходство есть. Разрез… Форма бровей… Даже овал лица один и тот же. Как я тогда этого не заметил! Неудивительно, что она до сих пор в такой зависимости от него!.. Он ведь профессиональный гипнотизер, наверняка воздействует на нее с самого раннего детства!..

Водитель молчал, уставясь в лобовое стекло.

– И когда ж я наконец с этой сволочной «девяткой» распрощаюсь? – выдал он после паузы. – Ох, и не люблю ж я эту тачку! Невезучая она какая-то…

Виктор понял намек – водитель не хочет обсуждать с шефом его личную жизнь и уж тем более его женщину. В общем, правильно, конечно… Но очень уж тяжело было молча терпеть такую долгую дорогу. Разговоры, по крайней мере, отвлекали, заставляли не нервничать, не погонять «Быстрее, быстрее!..», не фокусироваться на одной мысли: найти, спасти, не допустить последнего и самого страшного несчастья… Ему вспоминались пустые глаза, почти не отвечавшие на его взгляды, безжизненно свесившаяся с постели рука – он долго не мог понять вчера, заснула ли Вера рядом с ним или только притворяется спящей, – тонкий профиль запрокинутого лица на подушке и безмерная усталость, сквозившая в каждом движении женщины. Больше всего она напоминала ему сломанный, повисший на хрупком стебельке цветок; меньше – но тоже изрядно – вид Веры напомнил самоощущения самого Волошина в худшую пору его болезни, когда он совсем было лишился жизненных сил, подрубленный жестокой энергетической атакой ее отца. И теперь, понимая, что у этих похожих состояний, скорее всего, одна причина и одна природа, не задаваясь вопросом, способен ли этот злодей причинить вред собственной дочери, Виктор торопился в проклятый интернат, словно к месту давно назначенной встречи, долгожданного свидания, определенного ему самой судьбой…

Холл большого казенного здания на этот раз был пуст. Никто не скреб шваброй затоптанный пол, никого не ждали посетители на продавленных диванчиках. В будочке охраны дремал какой-то дед, даже не шевельнувшийся от звука открываемой двери. Бросив Юре: «Ты посиди здесь, я быстро», Волошин кивнул своему водителю на один из диванов и решительно поднялся на второй этаж, где, как он помнил, находились кабинеты администрации.

Быстро пройдя по уже казавшемуся знакомым коридору, где все так же мерзко пахло капустным супом и все так же бродили или виднелись в открытые двери палат скорбные обитатели интерната, он остановился наконец у нужного кабинета с позолоченной надписью «Главный врач» на табличке. Даже не переведя дыхание, Волошин как тайфун ворвался в небольшую приемную. Сидевшая за секретарским столом женщина, точно верный Цербер охранявшая вход из приемной собственно в кабинет, испуганно вздрогнула, поправила привычным нервным жестом шарообразный пучок волос на голове и тоненько вопросила: