Джонатан Коу - Прикосновение к любви

— Не очень-то оригинальная философия. — Пол пренебрежительно взмахнул рукой.

— А я этого и не утверждаю. Но мало кто имеет смелость отнестись к ней всерьез. Такая философия слишком пугает людей.

— А кроме того, она вряд ли поможет объяснить, почему вы оказались здесь.

— В том-то все и дело. Никаких иных объяснений нет — за исключением столь длинных и столь запутанных причинно-следственных цепочек, что их попросту невозможно проследить. Наверное, я никогда не узнаю, почему я оказался в этом городе и в этом доме. Я знаю только, что собирался навестить сестру в Дерби, но заснул в поезде.

— Вот вам и объяснение: вы устали и потому заснули. Что может быть проще?

— Но я не был уставшим. Я совсем не был уставшим. — Лоренс нахмурился. — Наверное, мне следует позвонить сестре и сообщить, где я. Не правда ли, странно, что, кроме вас, ни одна живая душа не знает, где я нахожусь сегодня утром.

Пол рассмеялся.

— И снова вы ошибаетесь. Незадолго до того, как вы спустились, я позвонил к вам домой и сообщил.

— Вы звонили в Ковентри?

— Да.

— Вот вам классическая иллюстрация моего утверждения. Потому что, если бы человек, которого я люблю, не работал в газетном киоске, вы бы этого сделать не смогли.

— То есть?

— Ну, насколько я понял, вы нашли телефонный номер на первой странице моего ежедневника? Но у меня не было бы никакого ежедневника, если бы человек, которого я люблю, не получал его бесплатно каждый январь.

— Понимаю.

— И как нарочно, именно по этой причине ваш замысел на самом деле потерпел крах. Потому что если бы этот дневник не был бы дорог мне как память, я давно бы его выбросил, поскольку он позапрошлого года, да и по указанному в нем адресу я больше не живу. — Лоренс подождал реакции, не дождался и продолжил: — Так что, скорее всего, ваш звонок встретили с полным недоумением.

— И вовсе нет. Я разговаривал с женщиной по имени Аманда. Она все о вас знает. Она даже знает, почему вы уехали из Ковентри.

Лоренс привстал, искренне удивленный.

— Аманда? Какая Аманда?

— Я не спросил. Я решил, что вы добрые знакомые. Более того, судя по ее словам, она ваш близкий друг.

Тут Лоренс смутился, потому что, насколько ему было известно, у него не было знакомой женщины по имени Аманда, да к тому же обитающей по его прежнему адресу. Но я не вижу никаких причин, почему вы должны разделять его неведение.

Любопытно, как два человека могут существовать в непосредственной близости друг от друга, даже работать или жить в одном месте, но при этом в столь различной степени знать друг друга. Вот возьмем Лоренса, он наверняка узнал бы Аманду, доведись ее увидеть. Ее лицо показалось бы ему знакомым, но это было бы лицо человека, которого он знает не настолько хорошо, чтобы при встрече непринужденно кивать или улыбаться. Тогда как сам он занимал все мысли Аманды; Лоренс был объектом ее неодолимого влечения, центральной фигурой ее душевного пейзажа. Мне говорили, что это называется «потерять голову». Так вот, Аманда потеряла голову из-за Лоренса в ту самую минуту, когда впервые увидела его — через несколько недель после того, как они поступили в университет, но ее страсть так и осталась неудовлетворенной — по вине весьма неудачного стечения обстоятельств. Почти восемь месяцев Аманда пыталась подстроить встречу с Лоренсом, часами просиживая в столовой технического факультета. Она напрасно тратила время, потому что Лоренс, изучавший общественные науки, не имел к техфаку ни малейшего отношения. Просто Аманда однажды видела, как он берет книгу в библиотеке технического факультета, и по глупости решила, что он будущий инженер. Но Лоренс брал книгу для друга, который слег с сильнейшей простудой, потому что накануне вечером забыл в автобусе плащ и возвращался домой под проливным дождем. Иными словами, ошибка Аманды крылась в том, что она строила свою жизнь на вполне логичных наблюдениях и выводах, и, как следствие, провела бесчисленные часы в малоприятной обстановке, дожидаясь Лоренса, когда он, скорее всего, сидел один совсем в другом буфете в каких-то двухстах ярдах от Аманды и даже не подозревал о ее существовании.

В довершение всего судьба сыграла с ней еще одну злую шутку. Аманда посвятила себя тому, чтобы выяснить адрес Лоренса, и однажды на доске жилищной службы увидела объявление, что в его доме освободилась комната. Она сняла эту комнату, перевезла большую часть вещей и лишь потом, через одну свою знакомую, выяснила, какую комнату занимает Лоренс, и ей честно сообщили, что две недели назад он съехал и теперь обитает в студгородке, то есть там, где прежде жила Аманда. Вот почему, когда Пол позвонил по номеру, найденному в ежедневнике Лоренса, трубку сняла Аманда; впрочем, ее осведомленность о недавних перемещениях Лоренса должна до поры до времени полежать под спудом.

— Я в недоумении, — признался Лоренс, — от того, что вы мне сейчас сообщили. Имя Аманда ничего мне не говорит.

— Думаю, с именем я не ошибся, — ответил Пол. — И поверьте, она, похоже, очень хорошо знает вас. Честно говоря, ее голос звучал весьма взволнованно. По-моему, она считает, что у вас какие-то неприятности.

— Неприятности?

— Она что-то сказала про полицию. — Пол заметил, что при этом слове Лоренс напрягся, и добавил: — Вы не… вы, случайно, не в бегах или что-то в этом роде?

— Вообще-то нет, — неуверенно пробормотал Лоренс, а затем уже тверже добавил: — Нет, вовсе нет. Я все равно хотел на несколько дней уехать из Ковентри. Как я уже говорил, навестить сестру в Дерби. Просто так вышло, что я выбрал для этого весьма удачное время.

— Да? А что такое? Вас в чем-нибудь подозревают?

Лоренс чувствовал, что самое меньшее, чем он может отплатить за гостеприимство, — рассказать все, а кроме того, объяснение давало ему еще одну возможность проиллюстрировать свою теорию человеку, в котором он нашел внимательного слушателя. Поэтому Лоренс начал:

— Ну, скажем так, Пол, у меня определенные наклонности. Например, упомянув любимого человека, который работал в газетном киоске, я мог бы уточнить, что этот человек — мужчина.

Услышав такое признание, Пол и бровью не повел, лишь произнес:

— Вот как?

— Но с недавних пор эти наклонности спровоцировали у меня то, что нельзя поименовать иначе, чем вредная привычка. Одним из самых больших наслаждений в моей жизни стали туалеты, общественные туалеты, я захожу туда, оставляю послания и получаю ответные послания. Которые иногда приводят к свиданиям. А свидания иногда носят плотский характер.

— Ну, насколько мне известно, в этом нет ничего незаконного.

— Видите ли, здесь есть одно обстоятельство. Двадцать один год мне исполнится лишь в этом году.