Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки

— В райотделе.

— Много они знают, в райотделе! Если ее заложницей увезли, как мы ее будем доставать? Что я за ней — в Чечню поеду?

— А кто?

Капитан, удивленный такой постановкой вопроса, посмотрел Алене в глаза. Но Алена ответила ему прямым требовательным взглядом, и он слегка стушевался:

— Не знаю. В Москву поезжайте. Москва Чечню заварила, Москва пусть расхлебывает.

Алена, повернувшись, вышла из дежурки, а капитан возмутился:

— Совсем обнаглели!

Алена, однако, решила идти до конца. Но в Москве у ворот Министерства внутренних дел на Октябрьской площади ее дальше проходной не пустили, дежурный по бюро пропусков сказал:

— Заложники — это не сюда, это в РУБОП.

— А тут что?

— А тут министерство.

— А РУБОП — это что?

— А РУБОП, девушка, — это Управление по борьбе с организованной преступностью. Улица Шаболовка, 6.

Но и на Шаболовке ее отфутболили:

— Нет, вам не сюда. По заложникам у нас два управления, оба на Садовой-Спасской, 1/2. Это у Военторга, в бывших казармах царского полка…

С трудом, но она нашла и этот адрес. В огромных конюшнях Екатерины Второй, переделанных затем под казармы лейб-гвардейского императорского полка, шел новый ремонт и перестройка под самые крутые управления спецопераций МВД и РУБОПа. По случаю этого ремонта все стены тут были в известке, по коридорам гуляли сквозняки, а в спальных залах гвардейцев его императорского величества не было ни мебели, ни перегородок для будущих кабинетов.

Алена и майор Дугин — 33-летний круглолицый и бритый наголо здоровяк в камуфляже — шли по широкому и пустому коридору мимо ведер с известкой, банок со шпаклевкой, щеток и стремянок. Дугин на ходу говорил:

— Сейчас это стало эпидемией, чеченцы сделали из этого бизнес. В Грозном есть даже рынок заложников, там их продают как рабов. Кому нужен молодой рабочий, покупает нашего пленного солдата. Или просто обмениваются заложниками, за которых можно получить выкуп. Сюда проходите…

Он завел Алену в большую и почти пустую комнату с огромными окнами во двор. На окнах не было ни штор, ни занавесок, пол был в пятнах, стены не побелены. Единственной мебелью тут были обшарпанный письменный стол сороковых годов и два раскладных металлических стула. На столе — телефон, электроплитка с чайником и банка с растворимым кофе. На стене за столом — карта РФ с флажками.

— Извините, — сказал Дугин, — у нас ремонт. Присаживайтесь…

Сев за стол напротив Алены, он включил плитку, достал из стола чашку и граненый стакан.

— Кофе будете?

— Нет, спасибо.

— Напрасно. — Дугин насыпал кофе из банки в стакан. — Чашка мытая, и кофе у нас — «Нескафе». Значит, что я могу вам сказать? Если честно, вот карта, на ней флажки — это откуда людей похитили, увезли в заложники. Девочку — из Саратова, двух мальчиков — из Волгограда, мальчика и двух девочек — из Астрахани, еще мальчика — из Москвы. Это по детям, мы ими занимаемся в первую очередь, это у министра на контроле. А по взрослым — только в этом году почти шестьсот эпизодов. Можно я посмотрю письмо?

Алена подала ему письмо, он рассмотрел штемпели на конверте, поддел ногтем марку.

Алена в сомнении следила за его действиями.

— Штемпель из Шали, — сказал Дугин, — но письмо написано в Ножай-Юрте, эти марки есть только там, на почте.

Дугин достал из конверта газету и письмо.

Алена, осмотревшись, сказала разочарованно:

— И что? Вы тут занимаетесь вызволением заложников?

— Мы, — подтвердил Дугин, рассматривая письмо с требованием о выкупе.

— А как?

Отложив письмо, Дугин развернул «Знамя труда», стал читать статью об Алене.

Алена нервно повторила:

— Вы тут сидите, и что? Как вы их освобождаете?

Но Дугин, не отвечая, продолжал читать.

— Там все неправда, — сказала Алена. — У меня нет таких денег.

Дугин крякнул.

— М-да… Но им вы это уже не докажете. — Он отпил кофе из граненого стакана. — Значит, так, девушка. Вы правильно сделали, что пришли к нам. Теперь вам придется какое-то время ждать, потому что сейчас они вас просто прессуют психологически, как и всех родственников заложников. Тут ничего не поделаешь — в Чечне война, и девочка за линией фронта, нам туда не достать. Придется набраться терпения и ждать следующего сообщения от похитителей. Думаю, оно будет через неделю. Они выйдут на связь обязательно. Тогда мы начнем переговоры.

— Какие переговоры? — возмутилась Алена. — О чем? Это бандиты! Эту Чечню вообще надо всю уничтожить!

— Там есть разные люди… — заметил Дугин. — Знаете что, Алена? Мой вам совет: идите домой и напишите нам заявление на имя министра. Мол, так и так, моя сестра похищена из деревни, у нас многодетная семья, отец — бывший репрессированный диссидент, боролся за идеалы новой России. Честно вам скажу: у нас это первый случай, чтобы ребенка из деревни похитили.

— И что министр? — с сарказмом усмехнулась Алена. — В Чечню полетит?

— Я за министра не могу сказать, что он сделает. Но хуже не будет.

Алена, поколебавшись, сказала:

— Ладно, дайте мне лист бумаги, я тут напишу.

— Знаете, — смутился Дугин, — с бумагой у нас небольшие проблемы. У нас сейчас бумаги нет. Вы же видите — мы только переехали…

Алена встала, решительно забрала письмо и газету.

— До свидания!

— А вот это вы зря, — сказал Дугин. — Имейте в виду: похитители — профессионалы, и работать с ними должны тоже профессионалы. Иначе…

Алена не выдержала, сорвалась:

— Это вы тут профессионалы? — Она показала на пустые стены. — Здесь? Да вы… вы… У России детей воруют! У страны — понимаете? А вы тут кофе пьете! «Профессионалы»! — И, хлопнув дверью, ушла.

Такси летело по Калужскому шоссе. Алена, сидя на заднем сиденье, глотала слезы и смотрела на счетчик.

— А быстрей можно?

— А куда быстрей-то? — сказал водитель. — Пожар, что ли?

Алена промолчала. В Фонде поддержки воздушных путешествий ей сказали, что председатель уехал на дачу, и Алена высчитала, что сегодня как раз тот день, когда он должен был приехать на Медвежьи озера за ней и Красавчиком.

— Сейчас налево…

Машина с асфальтированной дороги перешла на грунтовую, потом на проселочную.

— Здесь! Остановите.

— Но тут ничего нет, — удивился водитель.

— Ничего, я дойду, у меня денег в обрез.

Он остановился. Алена выгребла из сумочки все, что было, — точь-в-точь по счетчику. Вышла из машины, посмотрела, как водитель развернулся и уехал, потом прошла вперед метров сто и свернула на почти неприметную лесную дорогу к озеру. По этой дороге — бегом до дачного забора с воротами, застучала кулаками в калитку. Но за калиткой была полная тишина, и она закричала:

— Эй! Это я, Алена! Открывайте!