Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки

Да, жизнь некоторых людей полна высокого смысла…

Впрочем, порой, дурача ЦРУ, которое постоянно посылает в Афганистан бригады суперкиллеров для ликвидации Бен Ладена, двойник великого маулана Бен Ладена кочует по Афганистану, меняя тайные квартиры, машины, парики…

В тот день, о котором в силу его секретности никогда не расскажут будущие биографы Бен Ладена, в центре пещеры на белом персидском ковре из чистой верблюжьей шерсти сидели сам Асама Бен Ладен, худощавый бородач с темными глазами, офицер его разведки Джамил и пакистанский физик профессор Гази Хамет. Перед ними стоял видеомагнитофон, на котором беззвучно прокручивалась пленка с фрагментом из телепрограммы «В поисках истины» со стариком астматиком, который рассказывал о производстве жидкого плутония для миниатюрных ядерных бомб — ядерных чемоданчиков.

— Неужели ты — такой ученый, профессор! — не можешь сам получить жидкий плутоний? — негромко допрашивал Бен Ладен пакистанского физика.

— Маулана Асама, у нас есть его формула, — почтительно сказал Гази Хамет и написал эту формулу, — вот она. Но в Пакистане нет таких плазменных реакторов, как у русских.

Бен Ладен повернулся к Джамилу:

— Хорошо. Кто этот человек?

— Маулана, — доложил тот, — этот человек двенадцать лет был секретарем коммунистической организации Института плазмы, бывший неверующий, а теперь истовый мусульманин, таких сейчас много в России. Когда кончилась власть коммунистов, он пришел в мечеть и обратился к Аллаху. Восемь месяцев мы обрабатывали его, наставляли на путь ислама…

— Сколько? — нетерпеливо перебил Бен Ладен.

— Три миллиона.

Бен Ладен нахмурился:

— За полкило какого-то плутония?

Джамил поспешно объяснил:

— Это месячная выработка всего Института плазмы, маулана!

Бен Ладен снова обратился к пакистанцу:

— Профессор, из полкило плутония сможешь сделать бомбу в атташе-кейсе?

Тот почтительно кивнул головой:

— Если это будет настоящий жидкий плутоний.

— Что ты имеешь в виду?

— От неверных всего можно ожидать, маулана, — еще ниже склонился Гази Хамет.

— Хорошо, поедешь в Москву с Джамилом.

Пакистанец испуганно отшатнулся:

— Я? Маулана, я не могу! Я ученый, физик!

— Ты мусульманин?

— Да, маулана, конечно, я мусульманин!

— Докажи это. Аллах положил в твои руки судьбу джихада. Если у нас будет эта бомба, мы поставим на колени всех неверных! Помнишь тридцать третью суру Корана? «Неверных надо убивать, а их земля, жилище и достояние переходят к убийцам, даже если нога последних никогда не ступала на эту землю»!

По утрам, когда в магазине не было посетителей, здесь проходили странные тренировки. Стоя в двери, которая вела из его кабинета в подсобку, Красавчик правой рукой, как гирьку или ведерко с водой, раскачивал в воздухе флягу-контейнер для перевозки жидкого плутония — так, что рука при отлете назад исчезала на миг в комнатке-подсобке, а затем маятником возвращалась обратно.

Но Красавчик был недоволен, говорил:

— Опять не успела! Еще раз!

И снова делал отмашку контейнером.

А в подсобке — в тот момент, когда рука Красавчика возникала в проеме двери, — Алена снимала с его пальцев ушко контейнера и надевала на них ушко другой фляги, точно такой же. Но в движениях Алены не было нужной сноровки и скорости, она либо промахивалась, либо задерживала руку Красавчика, и он говорил:

— Плохо! Промазала! Еще раз!

И повторял отмашку, требуя от Алены точности и автоматизма ассистентов Кио или Дэвида Копперфилда.

По вечерам же, перед закрытием магазина в нем разыгрывалось другое действо — операция под названием «Западня для майора». Но майор Кирилл Костюк — высокий, крепкий мужчина с крупным лицом, сделанным из железобетона, и с плечами, которые распирали пиджак, — в западню не шел.

— Конфеты, — сухо говорил он Алене. — Нет, не эти, а фирмы «Горбуновъ». Так, теперь бананы… Ананас… Виноград…

Алена кокетливо улыбалась:

— У нас свежайшие персики, товарищ майор.

— Не нужно.

— Вы же брали в прошлую пятницу. Не понравились?

— Не нужно.

— А «Гжелку» и «Мальборо» даю, правильно? — И Алена потянулась на верхнюю полку за «Гжелкой», открывая ноги почти до бедра.

Но Костюк хранил на лице железобетон.

— И сок манго, да? — И Алена нагнулась за банкой с соком так, что соблазнительней не бывает.

— Да, — хмуро подтвердил Костюк. — Считайте.

Считая на калькуляторе, Алена, однако, не сдавалась, сказала игриво:

— Это у кого ж такой вкус оригинальный — водку с соком манго? У девушки небось…

— Не важно. Считайте.

— Четыреста девяносто рублей, товарищ строгий майор, и двенадцать копеек.

Костюк положил на прилавок 500-рублевую купюру и огромной лапищей забрал даже мелочь сдачи. Алена через прилавок подала ему пакет с покупками и как бы невзначай коснулась рукой его руки. Но Костюк и на это — ноль внимания, как каменный.

Молодой физик, стоявший за ним, усмехнулся:

— Гвозди бы делать из этих людей…

Костюк с покупками вышел из магазина на улицу, широким шагом пошел к трамвайной остановке. Красавчик проследил за ним через окно своего кабинета и набрал номер на мобильном телефоне.

— Вы готовы? — сказал он в трубку. — Он вышел. Через сорок минут ждите на Алтуфьевском.

Действительно, ровно через сорок минут Костюк вышел из автобуса на Алтуфьевском шоссе и, оглядываясь по сторонам, подошел к одной из 12-этажных башен брежневской поры. Здесь, снова оглянувшись, зашел в подъезд, поднялся лифтом на пятый этаж и позвонил, опять озираясь, в звонок.

Дверь открыла маленькая хрупкая женщина неопределенного возраста в домашнем халате.

— Здравствуйте, Вера Павловна, — почтительно сказал Костюк.

— Здравствуй, Костюк. Проходи.

Костюк с покупками прошел на кухню однокомнатной малогабаритной квартиры, а Вера Павловна ушла в ванную и закрыла за собой дверь. На кухне Костюк выложил на столик свои дары, вымыл под краном фрукты, потом открыл «Гжелку» и банку с соком, налил полстакана водки и доверху долил в стакан сок манго. Тем временем Вера Павловна вышла из ванной преображенной — на ней была строгая длинная юбка и белая блузка, в руке кнут, а на лице жесткое выражение дрессировщицы или школьной учительницы. Щелкнув кнутом, она зашла на кухню.

— Костюк! Ты еще не готов? Ах ты, дрянь такая! Гадкий мальчишка! Ну-ка на место! — И с размаху огрела Костюка хлыстом по спине.

Костюк вдруг как-то ужался в размерах, закрылся руками от ударов и плаксиво заныл:

— Не надо, Вера Павловна!.. Не бейте меня!.. Я больше не буду!..

Но Вера Павловна продолжала бить его кнутом.

— Будешь! Будешь! Я тебя знаю, онанист несчастный! Вечно подглядываешь! Марш на место!