Олег Рой - Он & Она

Растерянный декан так и не понял, что делать. Какой там гонять! Осипова можно было отчислять сию же минуту только из-за пропущенных занятий: дорогу в институт баловень судьбы за последний год напрочь забыл. А что, если академик с сыном помирится? Это же сплошь и рядом – сегодня «он мне больше не сын», завтра «присмотрите там за моим». И тогда придется восстанавливать студента на факультее, переделывать море бумаг. Проще пустить ситуацию на самотек и ничего не делать: пусть преподаватели решают вопрос на экзамене так, как сочтут нужным.

Первой решать судьбу Саши Осипова пришлось Полине Арнольдовне.

Не будучи женщиной глупой, она заранее выяснила причину наглости бессовестного студента и решила быть строгой – не разрушать же свою репутацию, – но осторожной.

Саша явился на экзамен с двухчасовым опозданием: к тому времени большая часть группы уже «отстрелялась». И когда настала его очередь, вошел в аудиторию с видом человека, идущего на эшафот. Молодой человек с довольно заурядной внешностью имел неприлично помятое лицо и перемещался в облаке дорогого парфюма, который был предназначен, видимо, заглушать запах перегара. Билета ему можно было и не давать – с первого взгляда все было ясно, но Полиной Арнольдовной уже завладело любопытство. Интересно, что представляет собой отпрыск почетного академика.

– Присаживайтесь, – пригласила она.

– Без подготовки?! – изумился Осипов.

– Конечно, – Полина Арнольдовна усмехнулась, – если вы не посетили ни одной лекции, надо думать, обладаете хорошими знаниями. К чему подготовка?

Услышав в ее речи нотации, на которые он давно привык не реагировать, Саша принял скучающий вид.

– Знаком ли вам Людвиг Фейербах? – спросила она, дождавшись, когда молодой человек усядется.

– Никогда не встречал, – сообщил он, глядя на преподавателя небесной синевы глазами, – это с нашего факультета?

Дальше, разумеется, можно было не продолжать. Но Полина Арнольдовна не привыкла легко сдаваться.

– Нет, это немецкий философ.

– А-а-а, – глаза Осипова потемнели, как небо перед дождем.

– Расскажите, как вы понимаете такое высказывание: «Где мораль утверждается на теологии, а право – на божьих постановлениях, там можно оправдать и обосновать самые безнравственные, несправедливые и позорные вещи».

– Ну, – начал сын академика, – это… короче… коммунистическое общество относится к религии… опиум для народа…

Пауза затянулась.

– Все?

– Нет, – он устало вздохнул, – просто голова после вчерашнего раскалывается.

– Спасибо за честность. – Полина Арнольдовна протянула ему пустую зачетку. – Приходите через неделю. Побеседуем о Фейербахе.

Через неделю Осипов пришел в назначенное время и уже был способен связать несколько слов по заданной теме. Еще через неделю он знал, кто такие Гегель и Ницше. А еще через месяц решил, что с него хватит: легче соблазнить въедливую преподшу – рассчитывать на помощь отца больше не приходилось – и получить законную тройку, чем выучить с наскока все, что другие проходили в течение целого года.

Поля, заметив, что тактика Саши Осипова изменилась, сначала задумалась, а потом приняла решение. Почему бы и нет? Такой путь к лучшей жизни будет гораздо короче. Когда она получит квартиру? Когда напишет докторскую и станет профессором, чтобы зарабатывать пятьсот рублей в месяц? А сделать из этого шалопая мужчину, заодно помирив блудного сына с академиком и получив все возможные блага, можно прямо сейчас.

К сентябрю в зачетке Александра благодаря стараниям Полины Арнольдовны красовались тройки, и уже полным ходом шла подготовка к свадьбе. Их бы, конечно, затаскали по партийным собраниям и заклеймили позором, будь они простыми смертными. Но будущий свекор после всего, что ему довелось пережить из-за беспутного отпрыска, снова позвонил декану и просил «молодых» не трогать. Любовь! Сам он даже обрадовался, что невестка на пять лет старше и намного умнее сына – будет на кого возложить за него ответственность. Сам он уже устал. Выхлопочет молодым к свадьбе квартиру, и будет пока с него.

Поля уволилась из института через два года – как только доучила мужа и поняла, что в стране мужского шовинизма сделать блестящую карьеру женщине не дано. Любой кретин – лишь бы в штанах – имел гораздо больше шансов продвинуться вверх по карьерной лестнице, чем она: умная, дисциплинированная, незаурядная, но все-таки женщина.

Полина Арнольдовна сосредоточила все внимание на муже. А он, нужно сказать, как новорожденный младенец, требовал всех ее сил. Сразу же после свадьбы молодой супруг сообразил, что попал в западню: теперь его будили в семь утра, тащили в институт и проверяли в течение дня несколько раз, на занятиях он или нет. Саша пробовал убегать, но жена всегда находила его и возвращала за парту, а заодно и в семью: без истерик и лишних эмоций. В конце концов Саша привык: «мамочка» сильнее его.

Теперь, покончив с преподаванием, Полина Арнольдовна весь ум и энергию посвятила карьере мужа. Действительно, зачем ломать копья? К чему на каждом шагу преодолевать препятствия и ощущать на себе то зависть, то злость? Есть хорошее средство для достижения цели – мужчина, через него и надо действовать.

Поскольку никаких особенных талантов за Осиповым-младшим не наблюдалось, на семейном совете было решено пустить его вверх по партийной лестнице.

И Полина Арнольдовна со свойственным ей упорством взялась за дело. Она учила и направляла мужа. Занималась его развитием. Использовала – и самым выгодным образом – связи свекра для карьерных взлетов своего благоверного. А между делом родила Анюту. Правда, она собиралась произвести на свет мальчика и уже знала, как его воспитать, да вот не вышло: в таких делах умение планировать и стратегически мыслить, к сожалению, имеет мало значения.

Умом дочка пошла в нее – это было заметно с младенчества. Внешность Анюте досталась от папы: не красавица, одним словом.

К изумлению Полины Арнольдовны, Саша в младенце души не чаял, словно это он был матерью, а не она. Лицом эти двое были похожи как две капли воды, да и несколько черт характера Анна от отца перехватила: капризность, привередливость и любовь к удовольствиям. Как ни старалась, Полина не могла до конца приучить Анюту к строгости и дисциплине – если она ела, то только любимые блюда, если играла, то только в то, что предлагала сама, если одевалась, то только в нарядные вещи. Упрямства девочки в некоторых вопросах не могли переломить ни угрозы, ни уговоры, и большого труда стоило удерживать ее в узде.

Зато когда Анюте исполнилось семнадцать лет, Полина Арнольдовна не без удовольствия убедилась в том, что вырастила – такого же, как она сама – мужика в юбке. Это сознание грело ее. Кроме того, к маминой радости, Анюта всерьез увлеклась философией, избрав для себя кумиром Фридриха Ницше. К окончанию школы девушка твердо знала, что «желать чего-то и добиваться этого – считается признаком сильного характера».