Олег Рой - Ловушка для вершителя судьбы

Фестиваль был не из престижных и проводился не на модном курорте, а в не слишком крупном провинциальном городе. Алексею и ехать-то туда особо не хотелось, но организаторы очень уж упрашивали, да и фильм, над которым он работал, был выдвинут на конкурс в номинации «Лучший сценарий», отказаться было неудобно. Алексей с Ритой приехали в городок и остались крайне недовольны всем подряд. Организован фестиваль был из рук вон плохо, местная гостиница с тараканами и неработающими розетками ужасала, в зале для просмотров не было кондиционеров, и стояла невыносимая, чрезмерная для мая жара, а демонстрировавшиеся фильмы оказались как на подбор один хуже другого. С большинства из них они с Ритой просто уходили – когда с середины, а когда и минут через десять-пятнадцать после начала.

Понравилась Алексею лишь одна из картин, называвшаяся цитатой из песни Владимира Высоцкого «Я не верю судьбе». Высоцкого Алеша всегда любил и оттого изначально симпатизировал фильму. Ему почему-то представлялось, что это будет история о сильных, мужественных и благородных людях, каких-нибудь альпинистах, геологах или спасателях, а главным героем выступит персонаж сродни тем, образы которых Владимир Семенович иногда воплощал на экране в таких фильмах, как «Вертикаль» или «Короткие встречи». Однако увиденное на конкурсе было совсем не похоже на то, чего Алексей ожидал. Это были на первый взгляд ничем не связанные рассказы о людях. Разных людях, обычных и знаменитых, богатых и бедных, верующих и атеистах, интеллектуалах и простых работягах – в каждой судьбе, казалось бы, непохожей на другие, ясно прослеживалась общая идея. Как бывший журналист, Алеша не мог не оценить великолепную подборку историй, четко и грамотно продуманный сюжет. Сценарист добился желаемого эффекта, его мысль была зрителю очевидна – человек не просто рождается и живет, в его существовании обязательно есть великий смысл, все предопределено свыше. И если кому-то удается обмануть свою судьбу, то это всегда приводит не к избавлению, а к страданию. Вот и не верь после этого судьбе! На Алешу картина произвела настолько сильное впечатление, что он даже забыл о конкуренции. Будь он в жюри, без колебаний отдал бы первую премию сценаристу «Судьбы».

– Помоги мне, пожалуйста, – Рита стояла у зеркала, тщетно пытаясь застегнуть топазовое колье. – И что только за зеркала в этой гостинице?! Все такое мутное, ничего не видно.

Они собирались на вручение наград, и в этот раз Алексей отчего-то сильно волновался. Весь день прошел в молчании, и потому он даже вздрогнул, когда жена заговорила.

– Ну что ж ты хочешь? – отвечал он, помогая ей с замком. – Тут тебе не Канны и не Венеция.

– Да уж я заметила, – презрительно усмехнулась Рита. – Не то что в Италии – в Египте и то отели куда приличнее… Ну, как я выгляжу?

Алексей отступил на шаг, полюбовался сначала ею, а потом их совместным отражением.

– Сдается мне, мы с тобой слишком респектабельны для такого фестиваля… Слушай, ну и как ты думаешь, какой фильм возьмет первый приз в конкурсе на лучший сценарий?

Вопрос этот был чисто риторическим, он заранее знал ответ и был просто огорошен, когда услышал слова жены.

– Мне кажется, этот… Как его… Про судьбу. – Рита еще раз критически оглядела свое лицо и, видимо, оставшись недовольной чем-то, потянулась за косметичкой.

– Как? – ошеломленно проговорил Алеша. – Почему?

– Ну, эта «Судьба»… Она какая-то особенная.

– И что же в ней такого особенного? – Он изо всех сил пытался скрыть недовольство. Во всем, что касалось его творчества, он всегда был очень раним. Вроде бы кому, как не Рите, знать это? Она и знала и обычно всегда щадила его чувства. И тут – на тебе. Как гром среди ясного неба.

– Даже не знаю, как объяснить. Но эта идея… Главная мысль, что все предопределено… Так страшно, что даже мороз по коже. После этого фильма просто не можешь думать ни о чем другом, кроме своего полного бессилия перед провидением. Вспоминаешь какие-то ситуации из жизни, подбираешь аргументы, словно пытаешься в споре кому-то доказать, что все не так, все иначе, и человек сам управляет жизнью на земле… А в душе знаешь, что от судьбы не уйдешь. Или кирпич на Бронной – или трамвай на Патриарших. Помнишь «Мастера и Маргариту»?

– Все это просто художественный вымысел, и ничего больше! – отчего-то разозлился Алексей.

– Тебе неприятно, что я похвалила работу твоего конкурента? – искоса взглянула на него Рита, и эти слова еще больше рассердили Алешу. Угораздило же его жениться на психологе! Все-то она знает, все-то понимает. Особенно то, что ему хотелось бы скрыть. А она продолжала давить на больное место:

– Знаешь, в том, что касается твоей работы, ты часто напоминаешь мне Лизку. Я однажды похвалила при ней соседского ребенка, какая, говорю, красивая девочка! А Лизка вдруг в рев: «А я, значит, некрасивая, да?»

– Но ведь ты не сомневаешься в том, что я у тебя самый красивый, самый талантливый и вообще самый лучший?

Алексей попытался сделать так, чтобы слова прозвучали шутливо, но у него это не получилось.

– Ни секунды не сомневаюсь, – поддержала игру Рита и поцеловала его в нос.

Инцидент был исчерпан, ссоры не произошло, но горечь в душе осталась…

Премия за лучший сценарий в итоге досталась «Судьбе». Награду вручал маститый кинокритик, с которым Алексей был шапочно знаком и мнением которого очень дорожил.

– В номинации «Лучший сценарий» побеждает фильм «Я не верю судьбе» сценариста Ольги Павловой, – объявил он.

В первую секунду Алексей даже не понял, что это она – его Оленька. Он никогда не называл ее полным именем и не обратил внимания на ее довольно распространенную фамилию. Догадался, кто стоит перед ним на сцене, только тогда, когда Рита больно сжала его руку.

Олю нельзя было не узнать. Все такая же тоненькая, подвижная, большеглазая, только нежный, как он говорил, ангельский румянец на лице сменился бледностью, почти синевой. Может, она сильно волновалась и не выспалась перед оглашением результатов конкурса? Волосы, раньше распущенные и спускавшиеся ниже талии, теперь, казалось, стали темнее и были собраны в тугой блестящий узел. И бледность, и прическа ей очень шли. Оленька стала похожа на английскую аристократку – невозмутимую, холодную, строгую, с гордой посадкой головы.

У Алексея закружилась голова. Ему захотелось тут же взбежать туда, на сцену, где заслуженный критик расточал казенные похвалы его бывшей любовнице, и упасть перед ней на колени. Или сжать ее в объятиях, смять элегантное платье из бледно-желтого воздушного шелка. И распустить этот узел прически – интересно, какой длины сейчас ее волосы?

Рита сжимала его руку так сильно, что ее ногти больно впивались в его ладонь. А Оленька, казалось, совсем не слушала речь ведущего. Она оглядывала зал, и Алеша понял, что она ищет его. Ему тут же захотелось спрятаться или даже исчезнуть – таким укоризненным и беспощадным был этот взгляд.