Джулиан Барнс - Глядя на солнце

Как-то вечером он провожал ее домой, а над ними было высокое тихое небо, небо, свободное от облаков и самолетов. Он напевал вполголоса, словно про себя, с неопределяемым американским акцентом международных шансонье:

Потом он замурлыкал только мотив, без слов, а она воображала, что слышит слова снова и снова. Так продолжалось, пока они не подошли к калитке, пропитанной креозотом и увенчанной восходящим солнцем, где Джин крепко прижалась к лацкану его пиджака, прежде чем отпрянуть и вбежать в калитку. Может, это какая-то вредная дразнилка, думала она, вроде шуточек дяди Лесли. Она напела мотив, словно проверяя, но ответа не нашла: просто замечательный мотив.

На следующий вечер, когда они дошли до того самого места, а небо было таким же нежным, она почувствовала, что вот-вот задохнется. Не меняя шага, Майкл продолжил песенку:

Она не знала, что сказать. Даже думать не получалось.

— Майкл, мне нужно спросить…

— Ну? — Они оба остановились.

— Когда ты пришел в первый раз… Ведь у нас с затемнением все было в порядке, правда?

— Да.

— Я так и подумала. А потом ты наплел мне всякую ерунду про ступни полицейских.

— Виновен.

— И ты не сказал мне, что в пиво сахар не кладут.

— Не сказал, мэм.

— Так зачем мне надо выходить за такого?

Она замолчала. Обдумывая ответ, он взял ее под руку.

— Ну а если бы я зашел к вам и сказал: «Я просто хочу сказать, что затемнение у вас — лучше некуда, и, кстати, ступни у меня повернуты как полагается, проверьте, если хотите», — ты бы второй раз на меня не посмотрела.

— Да, может быть. — Он облапил ее обеими руками. — И раз уж мы начали разбираться, я хочу еще спросить. — Он чуть нагнулся, словно собираясь ее поцеловать, но она продолжала. Один из вопросов ее детства, но она смутно чувствовала, что им всем нужно найти ответы, прежде чем начнется ее взрослая жизнь. — Почему норки чрезвычайно живучи?

— Еще одна загадка?

— Нет. Я просто хочу знать.

— Почему норки чрезвычайно живучи? Какой странный вопрос. — Они пошли дальше. Он решил, что она не хочет, чтобы он ее поцеловал. — Норки вредные и злобные паршивки, — объявил он, не слишком довольный своим ответом.

— И поэтому они чрезвычайно живучи?

— Очень возможно. Вредные и злобные паршивки обычно дерутся за свою жизнь куда упорнее, чем большие мягкие создания.

— Хм-м… — Это был не совсем тот ответ, какой ей хотелось услышать. Она ожидала чего-то более ясного. Но пока и его хватило. Они продолжали идти. Взглянув на небо, высокое и безмятежное, на кое-где плывущие легкие пряди вечерних облаков, она сказала:

— Ну, так когда мы поженимся?

Он улыбнулся, кивнул и замурлыкал свой мотив.

Наверно, любить Майкла — правильно. А неправильно, что она должна его любить. И даже если она его не любит, она должна выйти за него. Нет, нет, конечно, она его любит, и конечно, это правильно. Майкл — вот ответ, каким бы ни был вопрос.

Ухажеров у нее было мало, но она не огорчалась. «Ухажер» — такое глупое слово, что мужчины-ухажеры тоже обязательно должны быть глупыми. Где-то она не то слышала, не то прочла фразу «ухоженный вид» и поняла, в чем беда ухажеров. Их называют так, потому что они ухаживают за своим видом? Ей нравились подтянутые мужчины, но слишком заботящиеся о своей внешности не нравились.

Для сравнения она выстроила в уме всех знакомых мужчин. Может, мужчины делятся на ухажеров и на мужей. Лесли и Томми Проссер, пожалуй, как раз годятся в ухажеры, но, возможно, выйти за них замуж было бы ошибкой. Они немножко беспутные, и на их объяснения мира, наверно, полагаться не следует. Тогда как папа и Майкл, наверно, как раз годятся в мужья. Они вроде бы не очень ухаживают за своей внешностью и обеими ногами стоят на земле. Да, вот еще один способ оценивать мужчин: либо они твердо стоят на земле обеими ногами, либо витают в облаках. Майкл, когда она только-только познакомилась с ним, привлек внимание к своим ногам — ступни были повернуты неправильно, но на земле они стояли твердо.

И по этому новому критерию четверо знакомых ей мужчин различались точно так же. Внезапно ей представилось, что она целует Томми Проссера, и при мысли об его усах она содрогнулась — как-то она попрактиковалась на зубной щетке, и самые яркие ее страхи подтвердились. Майкл был выше остальных троих, и у него имелись Надежды На Повышение — сочетание слов, которое ее мать всегда удостаивала заглавными буквами. Под своим всеобъемлющим пальто он, признала Джин, одет был плоховато, но после войны она ведь сможет его прифрантить. Ведь женщины в браке этим и занимаются, верно? Спасают мужчин от присущих им недостатков и пороков. Да, подумала она с улыбкой, я придам ему ухоженный вид.

Выходило именно так. И если это не любовь, тогда что это? И он ее любит? Конечно. Он же говорил это всякий раз, когда они целовали друг друга, прощаясь вечером. А папа говорил, что полицейским можно доверять всегда.

Одна тема Майкла злила — Томми Проссер. Возможно, вина была ее. Она правда много говорила про Томми, но это же было вполне естественно, ведь верно? Она весь день проводила дома, и Томми тоже какое-то время. Когда Майкл заходил за ней и спрашивал, что она поделывала, то рассказывать, как она чистила духовку и развешивала белье, было неинтересно, ведь так? И потому Джин рассказывала ему, что сказал Томми Проссер, и один раз спросила, знает ли он, что такое бутерброд «Отбой».

— Ты меня все время спрашиваешь про бутерброды, — сказал Майкл. — БУТЕРБРОДЫ.

— Эти с одуванчиками.

— Какая гадость.

— Да, не очень вкусно.

— Он себе на уме, вот что мне в нем не нравится. Никогда не смотрит прямо в глаза. Всегда отворачивает голову. Мне нравятся люди, которые смотрят тебе прямо в глаза.

— Он не такой высокий, как ты.

— При чем тут это, дурочка?

— Ну, может, он оттого и не глядит тебе прямо в глаза.

— Рост тут ни при чем.

Ну пусть. Наверное, было правильным не говорить Майклу, что Проссер отстранен от полетов, хотя от своего мужа и не полагается иметь секреты. И еще она не сказала, что его прозвали Солнце-Всходит.

Проссер, когда она рассказывала про Майкла, не злился, хотя и не всегда разделял ее энтузиазм.

— Он сойдет, — был его стандартный ответ.

— Вы правда думаете, что это хорошая мысль, да, Томми?

— Неплохая, девочка. Я тебе вот что скажу: в выигрыше тут он.

— Но ведь вы женаты? Так вы счастливы?

— Слишком мало бывал дома, чтобы разобраться.

— Да, пожалуй. Но вам правда нравится Майкл?