Жан-Мари-Гюстав Леклезио - Путешествия по ту сторону

Быть может, когда-нибудь Найя Найя научит и нас, как стать самолетом или большой птицей, и каждый сможет встать на пляже лицом к ветру, дождаться, когда над заливом взлетит с оглушительным ревом «Боинг», и взмыть вслед за ним в потоках ветра, раскинув крылья, все выше, выше... И мы все полетим за Найей Найей через море до берегов Африки. Мы будем в пути много месяцев и ни разу не спустимся на землю. Под нами будут проплывать города, плотины, каменоломни, ниточки дорог. Ветер дует в лицо, и Найя Найя парит на одном месте, крестообразно раскинув свои длинные руки. Ветер меняет направление, теперь он дует в спину, перекувырнувшись, Найя Найя взмывает под самые облака.

Здесь, наверху, бывает так холодно, что кончики пальцев покрываются инеем. Это бескрайняя и безмолвная пустыня, слова здесь умирают, не успев родиться. Да слова и не нужны, достаточно просто легких вздохов, когда хочется воскликнуть: «Как хорошо летать!» Взлетев так высоко, забываешь обо всем, что осталось на земле. Паришь, кружишь без конца, тело наполнено воздухом и летит, влекомое ветром. Кажется, что не надо даже дышать: ветер пронизывает насквозь, врываясь в открытый рот, омывает все тело, и оно становится легким, невесомым, почти невидимым. Где все дальние страны? Египет, Сахель, Финляндия — где они? Осталась лишь одна страна, страна моря и ветра, страна, где не знают усталости.

Найя Найя описывает круги над невидимой точкой и пристально всматривается в морские волны. Вокруг тишина, но не густая, не тяжелая, не давящая, не угрожающая, чистая, прозрачная тишина, непрестанно рождающаяся в центре воздушного круговорота.

Хорошо лететь в вышине, в этой безмолвной пустыне Плывешь, паришь, почти не двигая руками. Земля и море далеко внизу, плоские, неразличимые. Если тебе холодно, прижми руки к телу и падай свободно несколько секунд, пока не войдешь в теплую струю. Если ветер дует в лицо слишком сильно — летишь назад, а бывает, он дует порывами, и тогда ты покачиваешься, как на волнах, Птицам хочется лететь вслед за Найей Найей, но она уже слишком высоко. Птицы носятся над самой водой, издавая пронзительные крики, а она парит над ними в вышине. Еще [115] она видит внизу крошечные кораблики, которые медленно плывут, оставляя на водной глади пенные следы.

Найя Найя парит часами, не зная устали. Птицы и самолеты всегда куда-нибудь прилетают, а Найя Найя — нет, она никогда никуда не прилетает. Ее тело стало воздушным, сердце и легкие наполнены ветром. Она описывает широкие круги над заливом. Взгляд ее теряется в морской дали, он теперь похож на ветер, такой же неуловимый, плывет то туда, то сюда, ни на чем не останавливаясь. Как Найя Найя научилась летать? Она научилась дышать. Когда дует штормовой ветер и взмывают тяжелые самолеты, Найя Найя дышит медленно-медленно и отрывается от земли.

Что хорошо здесь, в вышине, — ты больше не встречаешь препятствий. Небо бескрайнее и пустое, нет здесь ни стен, ни окон. Взгляд плывет, летит, уносимый воздушными струями. Он больше не обращается внутрь, не замыкается на себе, не отражает никаких мыслей, никаких раздумий. Взгляд летит вместе с ветром, кружит над морем в воздушной круговерти. А волны все бьются о прибрежные камни.

Найя Найя летит. Она больше ничего и никого не ищет. Забыла о земле, ветер наполнил ее голову и развеял воспоминания. Она стала легкой, невесомой, просвечивающей насквозь, неосязаемой, неощутимой, словно легкий аромат в воздухе. Она так высоко, что никто не может ее увидеть. Так высоко, что сама не видит никого. Никто еще не залетал так высоко — ни птицы, ни самолеты. Она под самым небесным сводом, там, где облака рождаются из тумана и ползут, как мы по земле, только вверх ногами. Это страна, в которой нельзя жить. Она тоже совсем прозрачная, ее холмы и долины невидимы. Воздушные холмы мягкие и пушистые, пролетая над ними, чувствуешь, как они легко касаются твоего живота. В этой стране есть и города и реки: потоки с быстрым течением — струи ледяного ветра, куда ты на миг ныряешь, дома — воздушные ямы, в которые на миг проваливаешься, чтобы вновь вернуться в бескрайнюю, безмолвную пустыню, к подножию пологих, гладких, как зеркало, склонов. Ты почти не двигаешься, и в то же время ты в непрестанном движении: ведь ветер то и дело меняет направление. Хочешь спокойно полежать на спинке — и вдруг струи, потоки подхватывают тебя, опрокидывают и уносят вдаль. Медленно взбираешься на воздушную пирамиду по невидимым ступеням, а добравшись до вершины, прыгаешь [116] ласточкой вниз, долго скользишь по склону и падаешь в самую середину воздушного озера.

Да, интересно пожить в стране ветров. Она вовсе не такая однообразная и монотонная, как может показаться. Наоборот, это страна с неровным рельефом, с множеством скал, ущелий, бездонных пропастей и пещер, только их не видно. Но когда ты летишь, приходится то карабкаться вверх, то скользить вниз — и ты не перестаешь удивляться.

А земля, далеко внизу, совсем плоская. Горы и холмы словно сплющились, реки стали узенькими, как ниточки.

В этой стране тишина имеет множество оттенков, а звук лишь один — легкий шелест ветра. Нетрудно догадаться, что это еще одна страна, где не разговаривают: ведь она больше всего походит на пустыню. Но здесь тебе и не хочется ни с кем разговаривать. Взмахнуть крыльями, переместить свое тело — и этого довольно. Думать тоже не хочется. Ветер вытеснил все твои мысли.

Когда Найе Найе надоедает парить на ветру, она спускается на землю, медленно, плавно, кружа в воздухе, словно гриф, нацелившийся на добычу. Наконец она приземляется на пляже, у самого моря, и начинает дышать чаще. Снова видит стены, дома, окна. Снова глядит на все с земли, словно летела-летела — и вдруг плюхнулась на четвереньки. Но это ничего. Найя Найя еще будет летать.

[117]

[118]

У Найи Найи есть еще один секрет. Она умеет становиться невидимой. Сделавшись совсем-совсем невидимой, Найя Найя открывает дверь своей спальни и бежит вниз по лестнице. Вот она уже на улице. Когда ты невидим, надо быть очень внимательным, иначе первая встречная машина может тебя задавить, а любой прохожий — толкнуть и даже сбить с ног или прищемить дверью. Но все-таки хорошо, что люди тебя не видят. Не меряют взглядом с ног до головы, не пытаются что-то прочесть на твоем лице. Никто не видит тебя, и не надо больше никому говорить: «Здравствуйте».

Когда ты идешь по городу и никто тебя не видит, жизнь становится гораздо проще. Кажется, будто струи воды омыли землю, стены, оконные стекла, машины и даже лица людей. И воздух чистый-чистый — он ведь тоже невидимый, и солнце светит ярко, но ты не отбрасываешь тени. Никто не знает, где ты, куда идешь. Можешь подойти к знакомым, а они об этом и не узнают. Можешь даже позвать кого-нибудь по имени, что-то сказать на ухо. Люди удивляются, слыша твой голос, оборачиваются, озираются недоуменно, наконец продолжают свой путь, в растерянности качая головой. Солнечный свет пронизывает тебя насквозь, он наполняет твое тело, плавится в глазах и омывает тебя изнутри, это так приятно, ты словно таешь, растекаешься или сам становишься светом. Найя Найя стала тоненькой и легкой, как облачко, как струйка табачного дыма, она легко огибает препятствия, пробирается сквозь толпы людей, проскальзывает в самые узкие двери.