Макс Фрай - Чайная книга

Он доел третий кусок (не забыв поделиться с собакой, которая, судя по блаженному выражению на морде, готова была пойти за ним на край света хоть сейчас) и встал из-за стола. Потянулся, хрустнув суставами, прошелся по кухне. Заметил на одной из полок губную гармошку, потянулся за ней.

— Не надо, — сказала я. — Собака выть начнет, а уже поздно, соседи спят.

Вместо ответа он облизал губы, приложил к ним гармошку и издал тихий гудящий звук. Собака подняла голову, пошевелила правым ухом, прислушиваясь. Откликнулась тихонечко. Он сыграл два такта, она подвыла точно в тон.

Музыканты, блин. Что я соседям скажу?

Они сыграли и провыли мне «Oh, Susanna», «Му Bonnie», «Amazing Grace» и еще какую-то мелодию из арсенала начинающего гармошечника, название которой я забыла. Закончился маленький ночной концерт торжественным исполнением гимна Советского Союза, причем если предыдущие песенки моя собака слышала, когда я старательно пыталась надуть их сама, то откуда она знает мелодию гимна, я ума не приложу.

— Браво, — сказала я, посвящая это больше тому, что соседи так и не начали ни выламывать мою хлипкую дверь, ни даже гневно стучать в стены.

— Ну ты чего? — вдруг грустно спросил он, откладывая гармошку и присаживаясь за стол. — Чего ты?

— Ничего.

— А почему ты в меня больше не веришь?

Я не смогла честно ответить ему на этот, в сущности, простой вопрос. Отчасти оттого, что говорить такое, смотря при этом ему в глаза, достаточно глупо, отчасти оттого, что и сама до конца не понимала — почему. Так получилось.

— Так получилось, — сказала я и подумала, что более идиотского ответа он, наверное, и не слышал никогда. Ща-ас как обидится.

Но он не обиделся, улыбнулся ласково.

— Дурында, — сказал и потянулся за чайником.

Я кивнула. Дурында, чего уж там.

Он налил нам остывшего чаю, положил в свою чашку сразу восемь цилиндриков сахара (четыре оранжевых, три зеленых и один желтый), взял два куска торта — один себе, другой отдал собаке.

— Извини, — сказала я.

— Да ладно, чего там, — отмахнулся он, жуя. — Я же понимаю. Я поэтому и пришел.

— А? — глупым голосом сказала я.

— Ага, — вздохнул он, а больше ничего не добавил.

Но я, кажется, поняла.

Через пять минут он встал с табуретки, стряхнул на сопящую от счастья собаку крошки, потянул на себя пакет (в нем снова раздалось дзиньканье и бульканье), сказал:

— Ладно, я пошел. Пора мне.

— Не уходи, — попросила я. — Не уходи.

— Надо. Не сердись, — сказал он. — Не сердись.

Уже на пороге, когда он обувался, я спросила:

— Можно задать тебе один вопрос?

— Валяй, — разрешил он, завязывая бантиком шнурок на левом ботинке.

— Что у тебя в пакете?

Он глянул на меня исподлобья, усмехнулся.

— Да вот, — ответил, — тут у вас в седьмом доме чувак живет. Бизнесмен. Через час решит покончить с собой. А он ничего, кроме коньяка, не потребляет, понимаешь?

Я кивнула.

Я понимаю.

Он выпрямился, притопнул ногами, проверяя крепость шнурков, поцеловал собаку, которая уже к этому моменту сидела на попе, внимательно наблюдая за его руками. Повозившись с замком (он у меня заедает, а починить руки никак не дойдут), открыл дверь, вышел на лестничную площадку. Подмигнул мне через плечо и начал спускаться по лестнице, тихонько насвистывая гимн Советского Союза.

Я немного постояла слушая, затем закрыла дверь и пошла на кухню мыть посуду.

Имбирный чай

(Рецепт от макса Фрая)

Имбирным чаем не грех угостить даже бога, если уж он к вам пришел. Особенно если это случилось в дождливом ноябре. В наших широтах даже боги по осени зябнут.

Свежий корень имбиря очистить от кожуры, натереть на крупной терке, бросить в закипающую воду (примерно один большой или два мелких корешка на литр воды; если вы любите острые приправы, число корешков можно увеличить вдвое, вам понравится) и варить на очень медленном огне примерно пять минут. Снять с огня, слегка остудить (вот буквально несколько секунд подождать, этого достаточно). После этого можно залить имбирной водой черный чай, заранее помещенный в предварительно прогретый заварочный чайник, а можно бросить чайные листья в имбирную воду — если вы варили ее не в кастрюле, а в огнеупорном чайнике.

Зеленый чай заваривать имбирной водой не стоит. Мы пробовали, невкусно получается.

Зато — сюрприз, сюрприз! — можно обойтись вовсе без чая. Я хочу сказать, что эта самая имбирная вода сама по себе прекрасный напиток. Особенно если пить ее вприкуску с медом.

И конечно, разливать имбирный чай придется через ситечко. Если этого не сделать, чаепитие превратится в увлекательную охоту за имбирными волокнами, не факт, что это понравится богу, который, не сомневаюсь, уже стоит на вашем пороге.

Виргиния Министрова стояла у подъезда, смотрела на дождь и думала.

Думала о зонтике, который висит в прихожей на подсвечнике, и о том, что он, наверное, обидится, потому что ему не дали сегодня расправить крылья, и в следующий раз снова забудется в отместку.

Потом подумала еще о разных глупостях и шагнула под дождь.

— Жаль, что я не сахарная, — думала Виргиния, шлепая по лужам. — Если бы я была сахарная, я бы сейчас медленно таяла и смешалась с ручейками, а бездомные кошки лакали бы ручейки и дивились тому, что они сладкие. Если бы я была сахарная, то все симпатичные автолюбители предлагали бы меня подвезти, а сами тайно вдыхали мой сахарный аромат. Если бы я была сахарная, то тогда у меня была бы совершенно другая жизнь — горячая и сладкая, как чай.

Виргиния так расстроилась, что она не сахарная, что решила тут же придумать, почему хорошо не быть сахарной.

— Если бы я была сахарная, то ко мне прилипали бы всякие мухи и другие нехорошие люди. Если бы я была сахарная, то приходилось бы все время есть одни соленые огурцы, чтобы поддерживать себя в форме. Если бы я была сахарная, то не смогла бы купаться в море, а я так люблю купаться в море. Да и вообще, не все же любят сахар.

И тут Виргиния поняла, что на самом деле не важно, сахарная она или нет, а главное то, что она сегодня еще ничего не ела.

Она стала придумывать, как вернется домой и какие вкусные вещи себе приготовит — и с сахаром, и без. И съест. Все сразу. И запьет горячим сладким чаем.

И она решила зайти купить хлеба.

— Мне, пожалуйста, половинку черного, — сказала Виргиния продавщице и протянула на ладошке монетки.

Продавщица равнодушно дала хлеб и так же равнодушно сгребла монетки: «Следующий».