Алекс Гарленд - Пляж

Немой наркоман сидел на своем обычном месте в ресторанчике при гостинице. Увидев нас, он провел пальцем по запястьям. «Жаль, а?» — попытался сказать я, но лишь с трудом смог разжать губы. Из горла вырвался звук, похожий на вздох.

Этьен минут пять молча рассматривал карту. Потом он сказал: «Подожди-ка» — и выскочил из моего номера. Я слышал, как он за стеной роется в своих вещах. Вскоре он вернулся с путеводителем:

— Посмотри, — показал он мне на открытую страницу. — Вот те острова, которые обозначены на карте. Национальный морской парк к западу от Самуя и Пхангана.

— Самуй?

— Да. Смотри. Все острова охраняются. Видишь, они закрыты для туристов?

Ну как я мог это увидеть? Путеводитель был на французском языке. Тем не менее я утвердительно кивнул.

Этьен помолчал, читая про себя, а затем продолжил:

— Так. Туристам разрешено посещать… — он взял карту и ткнул пальцем в крупный остров небольшого архипелага, расположенный на три острова южнее отметки «X» на карте, — вот этот остров. Пхелонг. Туристы могут поехать на Пхелонг во время специального тура, который организуют на Самуе, но там можно остаться только на одну ночь. При этом запрещается покидать остров.

— Значит, этот пляж — территория национального парка?

— Да.

— Как туда добраться?

Я лег на кровать и закурил.

— Все ясно. Эта карта — дерьмо собачье.

Этьен отрицательно покачал головой:

— Нет. Она вовсе не дерьмо. Ну, подумай сам, зачем этот человек оставил тебе ее? Он так над ней трудился! Ты только взгляни на эти маленькие волны.

— Он называл себя Даффи Дан. Он был сумасшедший.

— Я так не думаю. Послушай. — Этьен взял путеводитель и начал с ходу переводить: — Самые смелые путешественники… отправляются на острова за пределами Самуя в поисках… в поисках… спокойствия. Их излюбленная цель — Пханган. Но даже Пханган в настоящее время… — Этьен запнулся. — О'кей, Ричард, здесь написано, что путешественники осваивают новые острова за пределами Пхангана, потому что Пханган сейчас — это то же самое, что и Самуй.

— Что ты имеешь в виду?

— Остров испорчен. Слишком много туристов. Правда, это книга трехлетней давности. Может быть, сейчас некоторые путешественники считают, что острова за Пханганом тоже испорчены. Поэтому и нашли этот совершенно нетронутый остров в национальном парке.

— Но ведь доступ туда запрещен.

Этьен поднял глаза к потолку:

— Совершенно верно! Поэтому они и стремятся туда. Там нет других туристов.

— Тайские власти выгонят их оттуда.

— Посмотри, сколько здесь разных островов. Разве смогут их найти? Если они услышат шум моторки, они, наверное, успеют спрятаться. Их можно обнаружить, только когда точно знаешь, что они там. Мы это знаем. У нас есть вот это, — он бросил мне карту. — Слушай, Ричард, я хочу найти этот пляж.

Я улыбнулся.

— Нет, правда, — сказал Этьен. — Можешь поверить мне на слово.

Я верил ему. Я узнал этот взгляд. В подростковом возрасте я и двое моих друзей, Шон и Дэнни, прошли через это — тягу к мелкому хулиганству. Рано утром по уикендам (потому что в будни приходилось думать еще и о школе) мы патрулировали улицы нашего квартала и крушили все на своем пути. Самой любимой нашей игрой была «Горячая бутылка». Она начиналась с похищения пустых молочных бутылок, стоявших на ступеньках у входных дверей. Затем мы подбрасывали бутылки высоко вверх и пытались поймать их. Самое смешное было, когда бутылка падала на асфальт. В воздух взметался целый фонтан серебряных осколков, которые забавно хлестали по джинсам. Еще одним приколом был побег с места преступления. В идеальном случае нам при этом вслед неслись крики разгневанных взрослых.

Взгляд Этьена напомнил мне, как мы перешли от битья молочных бутылок к битью стекол в автомашинах. Мы сидели у меня на кухне, весело обсуждая эту идею, когда Шон сказал: «Давайте просто сделаем это». Сказал как бы между прочим, но по его глазам было ясно, что он настроен серьезно. По глазам было видно, что мысленно он уже все совершил и теперь слышал звон разбитого ветрового стекла.

Этьен, наверное, уже слышал звук прибоя на этом таинственном пляже. Или прятался от охранников парка на пути к острову. Воздействие его слов было таким же, как и слов Шона — «Давайте просто сделаем это». Абстрактные фантазии неожиданно уступили место конкретным мыслям. Идея отправиться по маршруту, обозначенному на карте, теперь имела шанс воплотиться в жизнь.

— Я думаю, — сказал я, — мы сможем нанять какого-нибудь рыбака, чтобы он отвез нас на остров.

Этьен кивнул:

— Да. Туда, наверное, трудно добраться, но все-таки возможно.

— Нам нужно сначала добраться до Самуя.

— Или до Пхангана.

— А может быть, мы сможем попасть туда из Сураттхани.

— Или с Пхелонга.

— Нам надо немного порасспрашивать людей.

— Кто-нибудь обязательно доставит нас туда.

— Да…

В этот момент появилась Франсуаза. Она только что вернулась из полицейского участка.

Если Этьен сделал идею поиска пляжа возможной, то Франсуаза воплотила ее в действительность. Самое странное заключалось в том, что у Франсуазы это получилось почти случайно — просто она приняла как само собой разумеющееся, что мы едем. Я не хотел, чтобы она заметила, какое впечатление производит на меня ее красота, поэтому, когда Франсуаза заглянула в дверь, я лишь на мгновение оторвался от своего занятия, сказал ей «привет» и снова углубился в изучение карты.

Этьен подвинулся на кровати и жестом пригласил девушку сесть рядом. Франсуаза осталась стоять в дверях.

— Я не подождал тебя, — начал Этьен по-английски, чтобы мне было все понятно, — мы тут познакомились с Ричардом.

Она не приняла эстафеты и в ответ затараторила на французском. Я ничего не понимал из их разговора за исключением отдельных слов и своего имени, однако скорость и выразительность их речи наводила на мысль, что Франсуаза разозлилась, поскольку он ушел, не дождавшись ее. Или ей не терпелось рассказать ему о том, что с ней произошло в участке.

Через несколько минут их голоса смягчились. Затем Франсуаза обратилась ко мне по-английски:

— У тебя не найдется сигаретки, Ричард?

— О чем разговор. — Я протянул ей сигарету и с готовностью поднес зажигалку.

Когда девушка попыталась защитить руками пламя зажигалки от вентилятора, я заметил у нее на запястье небольшую татуировку в виде дельфина, наполовину скрытую ремешком часов. Место казалось неподходящим для татуировки, и я едва удержался, чтобы не высказать свое мнение, — это было бы слишком фамильярно. Шрамы и татуировки… Нужно очень хорошо знать человека, чтобы задавать ему вопросы о них.

— Ну и что же это за карта — от мертвеца? — спросила Франсуаза.