Питер Мейл - Прованс навсегда

К счастью, преступник слишком серьезно относился к своему спортивному инвентарю и не обратил никакого внимания на странных бледнотелых, заметив их, лишь когда они окружили его на мелководье. При обыске в его квартире во Фрежюсе обнаружили два «магнума» калибра 0,357 и три ручные гранаты. Робер получил нашивку и повышение в детективы аэропорта Мариньян, где смог применить свои таланты наблюдателя в полную силу.

Тут я не удержался, перебил его и пожаловался на недостаток внимания, оказанного мне официальными службами марсельского аэропорта. Прибывающие, отправляясь за багажом, преспокойно оставляют ручную кладь встречающим, ничего не предъявляя на таможне. Учитывая репутацию Марселя, это кажется странным.

Робер склонил голову и почесал нос. Все не так décontracté, [140] Здесь: просто (фр.). как кажется, сказал он. Полиция и douaniers, [141] Таможенники (фр.). чаще всего в штатском, прогуливаются между пассажирами, держат ушки на макушке. Он сам изловил таким образом двоих мелких контрабандистов — так, любителей, ничего особенного — на автостоянке, где они, уже вообразив себя в безопасности, поздравляли друг друга с успехом. С ума сойти.

Но и здесь заедала Робера скука. Скука и его zizi. Он ухмыльнулся и указал пальцем на свою промежность. Пипка.

Остановил он однажды возле машины девицу. Шикарную девицу, внешность, прикид… Одна. Классическая нарко-«лошадка». Машина со швейцарскими номерами. Задал стандартный вопрос: давно ли машина во Франции. Она запаниковала, потом заулыбалась, потом очень-очень заулыбалась, и закончилось все тем, что они проулыбались остаток его смены, сняв номер в отеле аэропорта. Его засекли — и конец карьеры. Fini. Смех да и только. Особенно забавно, что в ту же неделю в Бометт засекли надзирателя за передачей заключенному виски в йогуртовой бутылке. И тому тоже fini.

Робер поморщился и вяло махнул рукой. Чушь собачья, ведь полицейские не святые. Всегда находятся mouton galeux, паршивые овечки. Он задумчиво уставился в свой стакан, кладезь истины, как бы сожалея и раскаиваясь. Один неверный шаг — и все пропало. Я пожалел его, принялся выражать сочувствие. Он рассмеялся, похлопал меня по руке и смазал всю патетику заявлением, что еще один стаканчик — и все путем. Я почему-то сразу засомневался в том, что все, сказанное им, истинная правда.

В момент навеянного пастисом благодушия Робер пообещал как-нибудь заехать ко мне, осмотреть дом на предмет обеспечения его безопасности. Без всяких, разумеется, обязательств с моей стороны, но если мы захотим превратить дом в неприступную крепость, он поможет приобрести и смонтировать все необходимое по вполне приемлемой цене.

Я поблагодарил и забыл. Мало ли кто что посулит за стаканчиком, да еще в Провансе, где обещанного даже на трезвую голову три года ждут. Да и насмотрелся я, насколько старательно закрывают граждане на улицах глаза и уши, заслышав вопли автомобильной сигнализации. Больше, чем в хитрую электронику, я верил в собачий лай.

К моему удивлению, Робер и вправду вскоре появился в ощетинившемся антеннами серебристом БМВ, одетый в черную рубаху и тугие штаны и облитый, вероятно, с головы до ног каким-то одуряющего аромата лосьоном. Вся эта роскошь объяснялась наличием эскорта, его подруги Изабель, так он представил эту молодую — не старше двадцати лет — особу. Они направлялись на ланч в Горд и попутно заглянули к нам.

Половину лица Изабель закрывают громадные блюдца солнечных очков и белые кудряшки. Закрытость лица с лихвой компенсируется открытостью тела, на которое натянут короткий ярко-розовый с переливами лоскут из спандекса. Вежливый Робер уступил спутнице дорогу и последовал за нею по ведущим в дом ступеням, впитывая впечатления от вида сзади и динамики движения дамы. Его полицейские таланты внимательного наблюдателя нисколько не притупились.

Изабель углубилась в изучение содержимого своего мешка с косметикой, а я повел Робера по дому. Оценка безопасности нашего жилища, как я и ожидал, оказалась крайне невысокой. Дом, если послушать Робера, прямо-таки приглашал любого любопытного идиота с воровскими наклонностями, вооруженного хотя бы отверткой. Окна, двери и ставни никуда не годились. А собаки… Aucun problème. [142] Никаких проблем (фр.). Кусок-другой обработанного соответствующим образом мяса — и дом отдан в полное распоряжение воров. Робер припер меня к стене, окатывая волнами своего душного лосьона. «Вы не представляете, на что эти животные способны!»

Он понизил голос, не желая, чтобы моя половина расслышала то, что он собирался мне поведать.

Взломщики, сказал Робер, часто отягощены предрассудками. Во многих случаях — он был тому свидетелем чаще, чем ему бы хотелось, — они, перед тем как покинуть обчищенный ими дом, считают необходимым нагадить на полу, предпочтительно на ковровом покрытии, просто-напросто навалить кучу. Они полагают, что таким образом отводят от себя угрозу обнаружения. Невезение остается в доме вместе с дерьмом.

— Merde partout, — сказал Робер с таким видом, как будто только что ступил в упомянутое вещество. — C'est désagréable, non? [143] Повсюду испражнения. Противно, не так ли? (фр.)

Еще бы не désagréable. Мягко сказано.

Но жизнь иногда выказывает справедливость, расставляет все по своим местам. Однажды из-за этого суеверия захватили целую банду взломщиков. Дом они обчистили, все погрузили в грузовик, и оставалось лишь выполнить прощальную формальность, отдать долг суеверию ради будущего везения. Глава банды, однако, испытал затруднения с выполнением этой задачи. Он пыжился, тужился, но ничего не получалось. Запор! Très, très constipé. Так он и пыхтел, пока не прибыла полиция, заставшая его без штанов.

Захватывающая история, но я уже знал, что, согласно общенациональной статистике, лишь каждый пятый взломщик страдает от запора. На такое везение нельзя было полагаться.

Робер продолжил осмотр снаружи и предложил свой план превращения моего дома в неприступную крепость. Въезд следует оградить стальными воротами с электронным управлением. Территория вокруг дома должна освещаться включаемыми датчиками давления прожекторами. Любое существо тяжелее курицы, ступившее на датчик, включит систему ослепительных прожекторов. Это может оказаться достаточным, чтобы обратить взломщиков в постыдное бегство. Но полный покой может обеспечить лишь последнее слово в охранной технике — la maison hurlante, завывающий дом.

Робер дал мне возможность осмыслить его эпохальное предложение и отвлекся на Изабель, внимательно изучавшую ногти сквозь свои очки-блюдца, идеально подогнанные по цвету к платью-чулку.