Андрей Рубанов - Йод

Часть кооперативной доли внесли деньгами, остальное натурой – сын, то есть я, ходил по выходным месить раствор и класть кирпичи; в итоге новую площадь обжил отец.

Чужаки, приезжая на ночь, тоже могли пользоваться. Ставили свои машины в проездах. За деньги, естественно. С разрешения сторожа. Я тоже одно время ставил – строго напротив ворот принадлежащего папе бокса.

Постепенно времена изменились, машин стало больше, потом еще больше, потом – ближе к концу нулевого десятилетия – каждый уважающий себя отрок двадцати лет норовил купить в кредит новенький японский аппарат, иначе девочки не давали; все это стояло везде, где можно и нельзя, на газонах, тротуарах, детских площадках. Угонщики сделались элитой преступного мира и не унижались до возни с малолитражками, предпочитая статусные внедорожники, и я мог спокойно оставлять свою пузатую и просторную, однако совершенно не статусную колымагу где угодно. Но ставил, как правило, в гараже. Иначе зачем я его строил, в мои семнадцать, зачем шуровал мастерком и лопатой вместо распития пива, игры в футбол и на гитаре? Меня вырастили послушным сыном, да.

Этаж был третий; войдя в ворота, поднимаешься по наклонному въезду, потом еще раз, идешь вдоль ряда одинаковых стальных дверей – и вот, в полумраке твоя тачила в целости.

Правда, в это утро здесь бурлили события: толпились люди, чей-то грязный шарабан вкатили поперек проезда, кто-то вскрикивал, кто-то кого-то нецензурно увещевал, слышались удары в гулкое железо; в стороне возле сине-белого, тоже поперек стоявшего милицейского седана прохаживались двое с автоматами. Здесь же покуривал сторож – я пожал ему руку.

– Шапито, – негромко объяснил он. – Чистое шапито. Один дурак привез ночью бабенку и устроился с ней в боксе. А утром – хлоп! – сторож захихикал, – приходит жена и накрывает обоих с поличным...

– Круто, – сказал я, прикидывая, как бы не опоздать 9 на разговор в ФСБ.

Сторож схватил меня за рукав:

– Ты дальше слушай. Она устроила скандал. Муж выбежал, а жена заперлась внутри и угрожает убить любовницу. Открыть не могут – она отвертку в замок сунула...

– Соображает, – оценил я.

Группа участвующих состояла из собственно мужа – багрового, обильно потеющего супербизона со свежими царапинами на низком лбу и щеках, – его товарища помоложе, с татуированными пальцами и физиономией патентованного мудилы, плюс два вызванных сторожем милиционера, один в новом, другой в поношенном, плюс сам сторож и еще один, в пятнистом ватнике дядя из разряда «шел мимо и остановился посмотреть».

– Наташа! – крикнул муж, ударяя ладонью по воротам. – Успокойся, ради бога! Все, что хочешь, Наташа!.. Только открой!.. На колени встану!

– Иди на хуй! – ответила Наташа, судя по голосу – решительная дама с мощной гортанью. – Вместе с коленями! Я твою шалаву голыми руками задушу!

Я сунул руки в карманы.

От мужа, лицом дикого, шел густейший запах перегара. Его приятель тоже не благоухал. Раздвинув толпу плечом, мент в поношенном вразвалку приблизился и пнул железо носком ботинка.

– Гражданка! – позвал он.

– Иди на хуй! – заорала гражданка.

– Открывайте, милиция!

– Ага! – донеслось из-за двери. – Щас, бля! – и в сторону, тоном ниже: – Вылезай, сука, хуже будет!

– Заложница в машине закрылась, – сказал мент в поношенном менту в новом. Тот кивнул, сплюнул и посмотрел на приятеля мужа.

– А вы кто будете?

– Свояк евонный, – грубо отрекомендовался приятель. – Не ссы, командир, мы ее успокоим. Не впервой уже.

– Давай, – разрешил мент в новом. – Успокаивай. Только быстро.

– Наташа! – позвал муж, подобрав длинную соплю и приблизив лицо к щели меж створками. – Не надо, слышь? Открой, поговорим нормально!

Из-за двери донеслись глухие удары, брань и визг.

– Пытается тачку открыть, – предположил сторож.

– А что за тачка?

– «Девятка», – хором сказали муж и свояк.

– Новая, – добавил свояк.

– Почти, – поправил муж и шепотом выматерился.

– Штурмовать надо! – бодро воскликнул дядя в ватнике. – Раз приехала милиция, надо штурмовать.

Мент в новом удивился:

– Штурмовать? Дурак, что ли? Счас собров вызовем, пусть штурмуют.

– А сами чего? – спросил свояк. Судя по всему, он был настроен решительно, но не был способен ничего решить.

– А сами, – строго сказал мент в поношенном, – мы можем только по ушам тебе накидать, резиновой дубиной, чтоб не пиздел. Устроил нам веселье, и еще я штурмовать должен. Я счас вообще могу оружие применить, понял? Застрелю его жену буйную и прав буду, понял? За создание угрозы жизни гражданам! Тут захват заложника, серьезная канитель! Ясно тебе?

– Вот именно, – добавил мент в новом. – Так что давай думай, как ворота открыть. Это в твоих интересах.

– А может, вы газ какой запустите? – предложил мимошедший в ватнике. – Как в этом, в «Норд-Осте». 9

Милиционеры отвернулись.

– Наташа! – заорал муж, обрушив на дверь кулак. – Открывай, не дури! Разберемся по-хорошему! Ну я гад, да! Признаю! Прости меня!

– По-хорошему? – Жена захохотала, как ведьма. – Сначала я эту тварь изуродую, рожу изрежу, а потом с тобой разберусь! И по-хорошему, и по-плохому! По-всякому!

– Не изрежет, – сказал я сторожу. – Женщина резать не будет. Рука не поднимется. Ногтями вцепится, а нож не возьмет.

Мент в новом услышал окончание фразы и смерил меня взглядом.

– Позови вторую женщину, – велел мужу мент в поношенном. – Пусть голос подаст. Жива она там или нет?

– Не получится, – ответил муж, собираясь разрыдаться. – Ее тоже Наташа зовут.

– Позови по фамилии.

– Откуда я, бля, знаю ее фамилию?!

– Красавчик, – вздохнул сторож. – Сам не знает, кого ебет.

– Позвони по мобильному, – предложил мент в новом.

– Телефон в машине остался.

– Позвони с чужого.

– Я номера не помню!

Сторож опять вздохнул.

– Хули ты вздыхаешь? – прорычал свояк, оттолкнул сторожа и прыгнул к дверям. – Слышь, э! Наташка! Это я, Тимоха!

– Ага! – азартно взвыла жена. – Еще один кот гулящий! Это ты, скотина, моего дурака блядовать научил?!

– Клянусь мамой, не я! Он сам научился! Не трогай ту бабу! Пусть она что-нибудь скажет!

– Погоди, найду чем стекло разбить – она у меня скажет! Не волнуйся, услышишь.

– Старшой, – тихо позвал я. – Хочешь, я изображу, типа я муж той, второй Наташи.

Мент в новом подумал и сказал:

– Не надо. Когда много народу, террорист нервничает. Переговорщик должен быть кто-то один.

– Какой она тебе террорист? – сказал муж.

– Один хрен, захват заложника налицо.

– Наташка! – позвал свояк. – Бля буду, он тебя любит и все такое. Завязывай гнилые движения, выходи! Раскидаем тему по-тихому, как люди!

– Надо вспомнить телефон второй Наташи, – сказал я. – Если она заперлась в машине, пусть мотор заведет. Через минуту им там будет нечем дышать, обе сами выскочат.