Карина Шаинян - Долгий путь на Бимини

Этой картины Ти-Жак вынести не смог. Громко ругаясь, он бросился ко входу. Влетел в вестибюль, проскочил мимо пустой билетной кассы и остановился у входа в зал. Слегка отдышавшись и взяв себя в руки, Ти-Жак осторожно выглянул из-за полураскрытой двери. Теперь было видно, что банка стоит на месте; рыба по-прежнему медленно вращалась в мутной воде. Ти-Жак перевел дух и осмотрелся. На первый взгляд в музее никого не было; мальчишка, наверное, сидит в своем подвале, роясь в драгоценностях, и вряд ли услышит даже удар по стеклу. А если и услышит – у Ти-Жака есть способы его остановить. Карлик улыбнулся почти весело: катастрофа обернулась мелким досадным происшествием, не стоящим волнения.

На всякий случай стараясь не слишком громко шаркать ногой, Ти-Жак на цыпочках вошел в зал. Он уже готов был броситься к витрине, но в последний момент увидел смотрителя. Примостившись на крошечной табуретке, втиснутой между шкафами, и напряженно собирая лоб в складки, он медленно писал что-то на сероватой полоске картона. Иногда смотритель останавливался, мечтательно улыбаясь и покусывая кончик ручки, и снова принимался выводить каллиграфические буквы. Что ж, тем хуже для него, подумал Ти-Жак, вытягивая из-под дождевика пистолет. Пластик громко зашуршал; услышав шелест, Гай улыбнулся краешком рта.

– Минутку, – сказал он, не поднимая глаз. Ти-Жак ухмыльнулся и направил оружие на смотрителя. Рука задрожала – пистолет был слишком тяжел, чтобы долго удерживать его на весу. Ти-Жак осторожно переступил с ноги на ногу и взялся за приклад второй рукой.

– Открой шкаф, – негромко приказал он.

Гай наконец оторвался от этикетки; при виде целящегося в него старика физиономия смотрителя вытянулась, брови полезли вверх. Сунув картонку в карман, он озадаченно перевел взгляд с карлика на витрину и обратно. Моргнул, недоумевая, и зачарованно уставился на пистолет в руке странного посетителя. Настоящий абордажный пистолет, почерневший от времени, размером чуть ли не с руку, с огромным дулом воронкой и резными курками – узор едва можно было различить под слоем грязи. Гай судорожно вздохнул и провел языком по пересохшим губам.

– Позвольте… – слабым голосом сказал он, протягивая руку. Нервы Ти-Жака не выдержали.

– Рыбу, быстро! – завизжал он и, задрав пистолет к потолку, нажал на спусковой крючок. Раздался слабый щелчок.

– Осторожней, ради бога! – тревожно вскрикнул Гай. – Дайте сюда.

Не успел Ти-Жак опомниться, как пистолет выдернули у него из рук. Карлик, пригибаясь и волоча ногу, бросился в сторону, ожидая, что заряд дроби вот-вот вопьется между лопаток. Но выстрела все не было. Прислушавшись, Ти-Жак различил невнятное, почти нежное бормотание и медленно выглянул из-за стойки со старыми газетами. Гай баюкал грозное оружие, нежно обтирал рукавом свитера, что-то приговаривая и счастливо улыбаясь. Ти-Жак сделал осторожный шаг вперед, примериваясь. Один прыжок… Гай наконец оторвался от пистолета и взглянул на карлика.

– Какой чудесный экземпляр! – воскликнул он. – Огромное, огромное вам спасибо! – Смотритель стремительно шагнул вперед и, прежде чем Ти-Жак успел увернуться, схватил карлика за руку и затряс. – Спасибо, спасибо, – растроганно приговаривал он.

Задыхаясь, Ти-Жак потянул оружие к себе. Гай испуганно прижал пистолет к груди и попятился.

– Извините, но… простите, пожалуйста… боюсь, вы обращались с ним не очень аккуратно… – виновато моргая, он отступал к витрине с оружием. – Где вы раздобыли такое сокровище? – спросил он, любовно осматривая пистолет.

– Отдай рыбу, – безнадежно простонал Ти-Жак.

– Рыбу? – Гай тревожно поглядел на скрюченные пальцы и перекошенное лицо карлика. – Боюсь, я вас не понимаю…

Зарычав, Ти-Жак вытянул из сапога нож и бросился на смотрителя. Плевать, что эта музейная крыса в два раза выше и тяжелее. Он ударил головой в живот; Гай удивленно вякнул, согнулся, и Ти-Жак впился в рукоятку пистолета, выворачивая кисть.

Грохнул выстрел. Ти-Жак взвыл и схватился за обожженное лицо. В пепел сгоревшие брови заскрипели под пальцами. Обмирая от страха, он моргнул. Лицо горело, точно утыканное сотней раскаленных иголок, но глаза были целы. Сквозь пороховой дым Ти-Жак увидел, как лицо смотрителя расплывается в бледной счастливой улыбке.

– Еще и работает? – тихо спросил Гай, удивленно глядя на пистолет, и сделал шаткий шаг назад. – Какой экземпляр… – он поднял глаза на Ти-Жака.

– Мне очень нужна рыба, – прошептал карлик.

– Больно, – пожаловался Гай.

Синие тени путались в кронах каштанов, камень из серого стал рыжеватым, и бормотание пухлых голубей, разгуливающих по крошечному скверу посреди площади, казалось приглушенным, будто разбавленным белилами. Элли неторопливо прошлась мимо скамеек, вглядываясь в сидящих людей, – две парочки, нервный клерк; чернокожий старик в украшенном десятками значков пальто ломает булку, бросает крошки птицам. Элли присела, напряженно вытягивая шею. Мягко ударили часы на ратуше, и она заоглядывалась по сторонам, высматривая среди редких прохожих доктора. Элли вдруг испугалась, что не сможет узнать его, – и в тот же момент увидела Карререса. Было непонятно, как она могла не заметить его раньше – Карререс был совсем рядом и неторопливо приближался, чуть склонив голову набок и слегка улыбаясь, будто рассматривал случайно попавшегося на глаза зверька. Элли слабо улыбнулась в ответ, глядя исподлобья; от нахлынувшего вдруг смущения она не представляла, как себя вести и что говорить. Карререс протянул руку, негромко сказал – «пойдемте». Элли вскочила и заспешила к выходу из сквера, слушая широкие шаги доктора.

Старик, кормивший голубей, взглянул на Карререса и выронил булку.

– Барон? – прошептал он.

– Вы обознались, – добродушно бросил Карререс, проходя мимо. Элли оглянулась. Старик сидел неподвижно. Под его ногами копошились над упавшей булкой голуби. «Обознался, – с непонятным нажимом пробормотал Карререс, – ошибка». Навстречу, снижаясь, пронеслось несколько птиц, обдав лицо теплым ветром. Элли прикусила губу.

Перейдя площадь, Элли с Каррересом бок о бок побрели по тротуару.

– Куда мы идем? – не выдержала наконец Элли.

– Я приехал недавно и еще плохо знаю город, так что вам придется быть моим гидом, – сказал Карререс. – Представьте, что я турист.

– Вы первый раз в Клоксвилле?

– Нет, – покачал головой доктор, – но я давно здесь не был. Очень давно…

– Сколько?

– Лет двести, наверное, – серьезно ответил Карререс.

– Ого! – рассмеялась Элли. – Да, за двести лет здесь многое изменилось.

– На самом деле – даже чуть побольше, – улыбнулся наконец доктор. – Так куда у вас водят туристов?