Маша Царева - Девушки, согласные на все

Крис спрятал неловкость за чередой суетливых движений. Наконец диктофон был водружен на стол. А он по-прежнему не знал, с чего начать разговор.

– Вы ведь родом из России? – Он кашлянул, деликатно прикрыв ладошкой рот. – Из Москвы?

– Нет, я родилась в маленьком городе.

Многословием она не отличалась. Кристофер чувствовал себя студентом-практикантом, впервые пришедшим на интервью.

– А теперь, стало быть, постоянно живете в Лондоне?

– Да. – Она с аппетитом надкусила сырный круассан.

– Вы чувствуете себя уютно здесь? Вам нравится Лондон?

– Если есть деньги, везде себя уютно чувствуешь, – усмехнулась Фелисидад, и Крис подумал: «Уже кое-что!»

– Любите тратить деньги?

– Кто ж не любит?

– На что вы обычно тратите? Какие три ваши последние покупки?

Она на пару секунд задумалась, размешивая сахар в капучино.

– Три последние?.. Новый поводок для моей собаки Джереми – я всегда мечтала иметь собаку… Так, потом компакт-диск с джазовым концертом. И зонтик. Никак не могу привыкнуть к вашей сырости.

– Я думал, кинозвезды предпочитают скупать бриллианты. А у вас – зонтик, поводок. – Крис хотел ей польстить, но Фелисидад даже не улыбнулась. – Честно говоря, я вас не сразу узнал, – неловко кашлянул Магнум. Куда делась его знаменитая хватка? – Вам нравится выглядеть… скромно?

– А вам? – усмехнулась она. – Поймите, ведь кино – это всего лишь моя работа.

– И все-таки. У многих молодых девушек, на которых вдруг свалились деньги… так сказать… едет крыша. Им хочется всего и сразу. Или в России вы тоже жили роскошно? Наверное, вы из богатой семьи? Новые русские, да?

– О нет! – рассмеялась Фелисидад. – У моей семьи не было даже квартиры с отоплением. Знаете, окраины русских провинциальных городков похожи на деревню. Деревянные двухэтажные дома, туалет на улице. Половину такого дома и занимала моя семья…

– Собственный дом? – не понял Крис.

– Что-то вроде этого.

– Но теперь ваша семья, наверное, в Лондоне? Вы их сюда перевезли?

– Нет.

– Значит, вы часто их навещаете, – резюмировал Кристофер. – Скажите, а родственники видели ваши фильмы? Там, на родине, вы, наверное, национальная героиня?

Кристофер намеренно подлил масла в огонь. Он ожидал, что девушка занервничает и ляпнет что-нибудь такое, о чем предпочла бы умолчать. Что-то такое, что потом – в художественно обработанном виде – обязательно появится на страницах «Светских хроник».

Но Фелисидад нисколько не смутилась.

– Знаете, я не была в своем родном городке несколько лет. Но сомневаюсь, что его жители могли видеть мои фильмы. Кассета стоит слишком дорого, да и немодно это у нас… В смысле, никто так не развлекается. А насчет моей семьи… Если можно, я не хотела бы об этом говорить.

– Но почему? – Он, казалось, искренне удивился. Наверное, любого другого журналиста, задавшего подобный вопрос, смело можно было бы обвинить в настырности и хамстве. Но не Кристофера Магнума. У него были такие удивленно распахнутые голубые глаза, окаймленные трогательно светлыми ресничками, такое наивное лицо…

– Если честно… Не знаю, стоит ли вам об этом писать. Но, вообще-то, я не поддерживаю отношений со своей семьей!

Лицо Фелисидад потемнело, уголки губ поползли вниз – отсутствие улыбки делало ее в сотню раз менее привлекательной. «Даже странно, как на нее вообще обратили внимание кинодельцы, – в очередной раз удивился Крис. – Почему именно эта серая мордашка показалась им достойной славы?» Он так и отметил в блокноте, который держал на коленях: «Первое впечатление – невзрачна».

А та, кому, по мнению Криса, никогда не светило прослыть русской красавицей, тем временем взяла себя в руки и улыбнулась:

– Да, Кристофер. Если можно, не стоит говорить о моей семье. Я готова ответить на любые вопросы, даже самые нескромные – подозреваю, что таких может найтись много… С вашего позволения, закажу себе еще пирожных. Я сегодня не завтракала.

– Да, конечно… Что ж, если о семье вы говорить не желаете… – смирился он. – Но ведь какие-то близкие люди у вас, вероятно, есть… Я имею в виду…

– Имеете в виду, наличествует ли богатый любовник, который финансирует мои картины? – прочла она его мысли. – Вы же удивлены, что я оказалась такой? Ведь я вовсе не кажусь вам привлекательной…

Не было в ее голосе обиды, и она вовсе не пыталась вытянуть из него комплимент – так ему показалось. Просто констатировала факт.

– Почему вы так…

– Я же вижу, – рассмеялась Фелисидад. – На красивых женщин по-другому смотрят. Как на потенциальных любовниц. Я, наверное, вас разочарую, но никакого богатого любовника у меня нет.

«Не так проста, как кажется, – записал в своем блокноте Кристофер, – а может быть, просто хочет казаться умной!»

– Хорошо, богатого любовника у вас нет. А как насчет бойфренда? С кем-то ведь вы встречаетесь?

– У меня много друзей, – расплывчато объяснила она.

– Друзей-мужчин? – не отставал Кристофер.

– Друзей-мужчин и друзей-женщин.

Внезапно она накрыла его руку, покоящуюся на столе, своей. Ладонь у нее была мягкая и горячая, ненакрашенные ногти оказались коротко подстриженными. Крис от неожиданности машинально выдернул руку. Это было так непрофессионально! Обидеть героиню интервью! Теперь она замкнется, и ничего он из нее не вытянет!

Но этот брезгливый жест был инстинктивным. Просто Кристофер вдруг представил себе миллион мужчин, которых ласково гладила по обнаженным спинам вот эта самая влажная ладонь. Миллион требовательных языков, которые раздвигали податливые мягкие губы этой девушки. Миллион настырных пальцев, исследовавших ее тело вдоль и поперек. Миллион пенисов, в конце концов, с которыми было знакомо ее гостеприимное лоно.

– …Что ж, давайте поговорим о мужчинах… если вы не против.

– Как я могу быть против, если согласилась на это интервью. Я уважаю ваш журнал.

«Польстить хочет, – догадался Магнум. – Что ж, приятно, конечно, но это не добавит ей очков».

– Вы помните, сколько у вас было мужчин?

– Приблизительно, – она даже не смутилась. – То есть вы имеете в виду моих мужчин или партнеров по фильмам?

– А есть какая-то разница?

– Конечно. Вам покажется странным, но я довольно строга. Я не из тех, кто напрашивается в койку после совместного похода на танцы. Честно говоря, соблазнить меня нелегко.

– Ну, вы просто, должно быть, устали от секса. Секс – ваша профессия. Вам, наверное, как-то по-другому хочется отдыхать?

Она вдруг расхохоталась, словно услышала смешной анекдот. Крис начал сердиться. Он ее старался задеть, но у нее, похоже, был крепкий панцирь. Ничем не пронять. А только разозлившийся или растерявшийся человек способен сказать правду – Крис это точно знал. И в сущности, его задачей было подставить герою интервью подножку – так, чтобы он больно брякнулся голыми коленками об асфальт и сам же умудрился этого не заметить.