Людмила Петрушевская - Дикие животные сказки (сборник)

Окурок, оказавшись под прозрачным колпаком неведомо где, запрыгал и завопил:

— Освободите проход! Мне надо в пролив Каттегат! Что такое!

И он с угрозой добавил:

— Нне понял!

Медуза же возразила:

— Кто это?

Окурок сказал:

— Ты, вними-ка, у меня забита срочная встреча с сигаретой «Прима»!! Такси! Алло, гараж!

И он заметался.

Медузе сильно поплохело, она схватилась за живот.

Окурок пискнул:

— Ребята, вы че! Оборзели? Кончай давить, ты! Я те прижму! Это где, это лифт? Че стены-то ездят?

Медуза растерялась и стала икать, причем равномерно.

Окурок обозлился:

— Вы так, да? Отжался-разжался, да? В бока давите? Прессинг, да? Все, я на этой остановке сбрасываю когти. Пустите! Водила, где дверь? Где выход, я не понимаю юмора?

И он начал бешено вертеться с криком «добыли, добыли меня».

Медуза икала.

— А? Где тут коридорчик? — орал окурок, становясь с ног на голову и обратно. — Где дверочка?

И он лег поперек, мощно упираясь в обе стороны. Медуза, растерявшись, заработала бахромой в сторону пролива Скагеррак, где была никому не знакома, чтобы родственники (кишечнополостные) не увидели ее и на рассказали маме.

Вдобавок она все икала, не в силах остановиться.

Окурок же продолжал бешено искать выход из положения.

— Обалдели, дауны, совсем в этом лифте, — орал он, тычась в прозрачные стены. — Выход где? Где тут у них открывается? Как отсюда слиться-то?

И он употребил непечатное выражение.

— Ик! — отвечала медуза, а сама работала лапками, вытянувшись для скорости.

— Ежели, — нецензурно продолжал окурок, становясь дыбом, — ежели меня сюда затырдячили, то вход-то был? Типа дверь? Был? Че кто бутетенит со мной? Я спрашиваю.

— Отвали! — сказала медуза. Ее буквально выворачивало наизнанку с этим окурком. Надо же было так позавтракать!

— Где дверь, не врубаюсь?

И окурок произвел в животе у медузы полупинок в два оборота.

— Ты че! — запищала медуза. — Куда!

И тут произошло такое, что медуза рявкнула:

— Брларларла! Тьфу!

Она выплюнула окурок и тут же почувствовала, что сильно полегчало. Хотя несло табачищем и в животе пекло.

Окурок же, оказавшись на воле, поздоровался, сощурил на медузу глазки, развернулся и попер в пролив Каттегат, где уже давно плавала экзотическая сигарета «Прима» (целая), прибывшая с дальних берегов Ленинградской области, и скидывала на окурков экранчик разные тексты типа «Кент, брякни мне — Прима» или «У шлагбаума в семь — твоя П.»

Но потом окурок подумал — дорога долгая. И повернул обратно.

А медуза, попав домой, сказала морским огурцам:

— Сколько раз мама говорила, не ешь на ходу! Не питайся фастфудом!

Морские огурцы закивали друг дружке.

Однажды у медузы начался брачный период (со всеми бывает).

Она подкрасилась в лилово-изумрудный оттенок (тени от Живанши, мыло Диор, мазь от прыщей Кензо, скраб для локтей Палома Пикассо).

Затем медуза укоротила юбочку до предельных размеров и в таком виде возникла на поверхности.

Результатом было то, что подплыла своя же медуза, юбка белая прозрачная, синие ножки, и противным голосом спросила:

— Ты кто?

Медуза ответила:

— А что?

Та говорит:

— Ну в смысле ты муж или жена?

— А какая тебе разница? — воскликнула медуза. — При чем здесь это! У меня вообще стрижка унисекс!

— У меня тоже, но вот я думаю, — сказала эта с синими ножками.

А надо действительно сказать, что лысые они были обе.

Тут белая юбочка с синими ножками пояснила:

— Вот я думаю, если мы девочки, то в клуб пускают бесплатно, а если мальчики, то надо платить аж пять ракушек.

— А куда идти? — спросила медуза.

— Да в «Пробку».

— А что там будет?

— Ой, суперская группа, танец тарарам. Девушкам вход бесплатный. А если ты парень, плати.

Наша медуза быстро подумала и сказала:

— Еще чего, парень.

— Вот я тоже думаю, — ответили синие ножки.

И тут же обе медузы поплыли в «Пробку» бесплатно, и там танцевали всю ночь, вертя юбочками. Пробка оказалась весьма милым заведением, танец тарарам понравился.

Другое дело, что в зале были одни девочки.

Как-то раз медуза не вписалась в поворот и задела пластиковый пакет. Пакет тут же облепил медузу с трех сторон и стал говорить всякие слова про царапину на боку, поврежденный борт и про евроремонт за большие баксы. На пакете было написано «Обнинские авиалинии. Иссеи Мияк!»

Медузе было тесно, во-первых. Во вторых, у пакета был острый уголок, который царапался.

Медуза сказала:

— Ой! Иссеи Мияк! Какая встреча! Жаль что я спешу!

Не помогло. Этот пакет Обнинских авиалиний шуршал свое:

— Гони баксы, Катя. А то продырявлю твое плавсредство. У меня есть свинокол, называется кольт.

Тогда медуза сказала:

— Ой! Смотрите! Осторожно, за спиной! Быстро!

Пакет Обнинских авиалиний оглянулся.

В воде все было нормально: плавали пустые пластиковые бутылки, громко смеясь. Три помятых презерватива обсуждали вчерашний футбольный матч, отмахиваясь от назойливых мальков. Мимо проплыла знакомая резиновая подошва, которая весело воскликнула:

— Уау! Кого я вижу типа!

Когда пакет повернулся обратно к медузе со словами «ну ты чо типа сверенчала тут», то ее уже не было, она ушла двумя этажами ниже и болталась там, придерживась компании морских огурцов, которые отродясь сидели неподвижно, торгуя песком.

Медуза сказала, глядя снизу на слова «Иссеи Мияк»:

— Иди ко мне сюда, детка! Потрем за жизнь о нашей судьбе децило. Шурши пакет под лавку.

Это уже обломало пакет «Обнинские авиалинии».

Он забултыхался, пошел винтом, но остался наверху. Пакеты нырять не могут, как и все то, что болтается на поверхности. Это просто другой уровень.

Медуза же, сидя спокойно в воде, беседовала с морскими огурцами о том, что погода наверху неплохая.

С огурцами беседовать было приятно, они только молча таращились на медузу, не находя слов, как дебилы.

Как-то медуза надыбала себе военную фуражку сэконд хэнд, нахлобучила ее и в таком виде пошла нарезать круги по акватории.

Вокруг были все свои — брюхоногие и головорукие, а также много другого, чаще всего совсем простейшего, народа. Надо заметить, что некоторые из толпы шарахались в стороны, уступая медузе пространство, так что она даже начала сомневаться, в порядке ли юбочка и особенно бахрома.

Она отчалила на дно, за спины морских огурцов, и обтряслась. Вроде все было на месте.

Морские огурцы чуть не вывернулись наизнанку, посылая тревожные взгляд себе за спину. Медуза прыгнула наверх, сделав ножками алле-гоп!

Огурцы вернули глаза в исходное положение.