Михаил Елизаров - Мультики

— Так. — Я решил пока во всем соглашаться с Божко, чтобы понять, к чему он ведет.

— Мир вокруг тебя как-то исказился, возникли странные запахи, звуки. Резко изменилось зрительное восприятие… Верно?

— Верно, — настороженно согласился я.

— А потом ты очнулся в больнице.

— Очнулся, да…

Божко помолчал, затем синхронно положил обе руки на стол, будто поставил двоеточие:

— Я не собираюсь уточнять подробности того, что именно произошло. Задам лишь несколько простых вопросов, а ты говори «да» или «нет». То, что ты увидел в таком измененном состоянии, тебе не понравилось?

— Нет, — честно ответил я.

— Тебя это испугало?

— Да…

— Ты думаешь, что если кому-то расскажешь об этом, то все повторится заново?

— Да…

Разумеется, именно так я не считал. Хотя бы потому, что не до конца понимал, о чем говорит Божко. Артур Сергеевич в разговоре со мной темнил. Я тоже предпочитал благоразумно помалкивать о Детской комнате милиции…

— То, что ты увидел, можно назвать одним словом?

— Да.

— Каким же? — Божко чуть подался вперед.

— Мультики… — Я даже усмехнулся. Слово подходило как нельзя лучше.

Артур Сергеевич заулыбался, будто я нечаянно сказал что-то очень смешное:

— Ну, пускай… Будем считать, что ты видел мультики…

Мне все же показалось, что Божко огорчен. Артур Сергеевич присел на свой стул, выстукивая пальцами на крышке стола копытные ритмы.

— Я не хочу тебя расстраивать, Герман. — Божко незаметным мимическим усилием вернул лицу светлое безмятежное выражение. — Но тебе следует знать, что эти мультики могут с тобой повториться…

Увидев, как я напрягся, Божко поспешил меня успокоить:

— Но ты ни в коем случае не должен бояться! — проговорил он с воодушевлением. — Многие люди живут с этим и… — Божко замолчал.

— С чем живут? — подозрительно уточнил я.

— С фотосенситивностью. По-простому — с повышенной чувствительностью к свету, а конкретнее, к его колебаниям. Определенная частота этих световых колебаний, по всей видимости, и провоцирует приступ, сходный с тем, что ты перенес пару минут назад, когда наблюдал за тауматропом. Я должен, пожалуй, извиниться перед тобой, Герман, за этот эксперимент, но благодаря ему мне будет гораздо проще подобрать тебе соответствующее лечение…

— Так, значит, я болен? — спросил я. Видимо, в моем голосе прозвучали совсем неадекватные нотки радости, несколько озадачившие Божко.

— Ну, болезнь — это громко сказано, — отмахнулся Артур Сергеевич. — Имеются некоторые проблемы…

От души отлегло. Получалось, Божко все-таки ровным счетом ничего не знал о Детской комнате милиции. И кроме того, он как нельзя своевременно откопал какие-то неполадки со здоровьем.

— Славно, Герман, что ты так реагируешь. Паника, страх — скверные помощники. Ведь в первую очередь успех нашего лечения будет зависеть от твоего спокойствия и сознательности. Ты должен твердо усвоить — отныне твоя жизнь несколько изменится. Для начала придется организовать распорядок дня. Недосыпание, усталость, переутомление, излишнее возбуждение — это все те факторы, которые могут спровоцировать приступ. Необходимо строгое соблюдение режима. Подъем, отбой — в строго установленное время. Помни, любые сбои будут чреваты последствиями. Далее… Ты уже наверняка пробовал алкоголь… — Божко произнес это без осуждения. — Постарайся полностью его исключить, даже вино и пиво. Понимаю, что в твоем возрасте хочется попробовать все, но спиртное в любом виде для тебя опасно. Бокс и тому подобные виды спорта тоже нежелательны.

— А турник хоть можно? — спросил я довольно-таки кислым тоном. Не могу сказать, что я воспринимал слова Артура Сергеевича всерьез, но нарастающее число ограничений и запретов насторожили меня.

— Турник… — Божко задумался. — Не стоит. Бег трусцой — самое оно. А для поддержания формы хватит обычной зарядки: приседай, отжимайся от пола. В шахматы играй…

Увидев мое недовольное лицо, Божко развел руками:

— Ничего не поделаешь, Герман. Теперь мы подходим к самому важному — это телевизор… — тут Божко сделал паузу — От этой заразы отказаться, пожалуй, сложнее, чем от выпивки. Но это и не обязательно, если соблюдать ряд простых правил. Что такое телевизионная картинка? Это мерцание с частотой пятьдесят герц — то есть пятьдесят раз в секунду — включили-выключили, включили-выключили, свет-тьма, свет-тьма. — Божко как метрономом подвигал указательным пальцем. — У сетчатки человеческого глаза есть особенность — сохранять изображения. Поэтому показанный в короткие промежутки один и тот же предмет для нашего зрительного восприятия сливается в одну картинку. А если предмет меняет свое положение, то нам предстает его плавное движение. На этом свойстве построены кино и… — Божко вздохнул, — и мультипликация. Чем выше частота колебаний, тем устойчивей изображение. Кино снимают со скоростью двадцать четыре кадра в секунду, а вот мультики — всего двенадцать кадров, ровно вдвое меньше. При такой частоте картинка для глаза будет дерганной, почти как в старых дореволюционных хрониках. Тогда тоже снимали со скоростью двенадцать кадров в секунду…

Я не совсем понимал, к чему он клонит.

— Свой приступ ты сам охарактеризовал как «мультики». Я не знаю, что именно ты видел и чувствовал, и воспринимаю это больше метафорой нашей проблемы. «Мультики» в моем представлении — это мелькание с низкой частотой. То, чего тебе надо в дальнейшем избегать. Таким провоцирующим «мультиком» для тебя может стать телевизор, монитор ЭВМ и электрическая лампочка, любые быстро сменяющие друг друга цвета. Отсюда и новые правила: не сидеть прямо перед телевизором — чем дальше от него, тем лучше; смотреть передачи только в освещенном помещении… Не делай такое лицо, Герман. Да, от видеосалонов и кинотеатров пока придется отказаться. А заодно и от дискотек — яркие стробоскопические вспышки нам с тобой также весьма нежелательны. Если ты все же очутился в такой неблагоприятной обстановке — просто закрой один глаз. Это компенсирует эффект мерцания и предупредит возможный приступ.

Артур Сергеевич говорил четко и размеренно, как наш школьный военрук, и в голосе его не осталось ни малейшего налета шуточности.

— Я не в курсе содержания твоего субботнего фильма, но мне сдается, что там было предостаточно эротического содержимого. Оно, по всей видимости, явилось дополнительным раздражителем. К чему я это говорю. Я не пропагандирую аскетизм, Герман, но на будущее помни — половая невоздержанность негативно скажется на твоем состоянии…

Артур Сергеевич заглянул мне в глаза, и я почувствовал, что краснею. Своим всеведением Божко напоминал Разумовского. Казалось, ему было прекрасно известно про Аню, Свету и мою еженощную "семерку треф" Наташу Новикову. Этот Божко был совсем не прост…