Ирина Волчок - Журавль в небе

— Съешь чего-нибудь, — посоветовал Юрий Семенович, с интересом поглядывая на нее. — Опьянеешь совсем, что я с тобой тогда делать буду?

Она вовсе не пьянела! Наоборот, такой ясной головы у нее давно уже не было, и столько энергии давно уже не было, и вообще пора поговорить о деле, сколько можно тянуть! Где ее портфель? Где ее драгоценные бумаги? Она вот прямо сейчас все расскажет, и докажет, и с цифрами в руках убедит, а если что — так она на любой вопрос готова ответить!

И они действительно заговорили о деле, и она рассказывала и доказывала, и с цифрами в руках убеждала в том, что ее проект и так убыточным ни в каком случае не был бы, а теперь, когда Юрий Семенович добыл такую выгодную «серьезную поддержку» — так и вовсе прибыльным может стать, несмотря на довольно большую недоходную часть проекта и несмотря на затраты на новую квартиру для Евгения Павловича — черт с ним, пусть это будет считаться тоже благотворительностью. Вопросы есть?

— Говорят, у тебя с ним роман был? — неожиданно спросил Юрий Семенович, подливая в ее кружку горячего винного варева с толстыми кусками лимона.

— С кем роман? — не поняла она. Причем совершенно искренне не поняла, поглощенная мыслями только о своем замечательном проекте. — При чем тут романы какие-то? Ты хоть слушал, что я рассказывала?

— С Евгением Павловичем роман, — сказал он, пропустив мимо ушей ее последний вопрос. — Говорят, когда-то вы много времени вместе проводили.

— Хе, ну и логика, — весело удивилась Тамара. — Сейчас я с тобой много времени провожу, так что, значит, у нас роман? Ты разговор в сторону не уводи, ты давай о деле!

— О господи, — беспомощно буркнул он. — Фанатичка какая-то. Маньячка. Ну, ладно, давай о деле.

И они заговорили о деле, а потом оказалось, что разговор идет уже о чем-то другом — о жизни, о книгах, о детях, о новом издательстве, которое собирался создавать Юрий Семенович. И говорить обо всем этом было тоже интересно, потому что с Юрием Семеновичем вообще всегда интересно было говорить, а сейчас, возле жарко горящего камина, с кружкой жарко пахнущего вина, завернувшись в легкий жар цигейкового одеяла, — особенно интересно. В неформальной обстановке Юрий Семенович казался более открытым, откровенным, разговорчивым. Почти болтливым. Ей нравилось, как он болтает — что-то из своей прошлой жизни, о своих прошлых браках, о своих неудачных романах, о женщинах, которые кидались на него из-за его миллионов, и о женщинах, которые шарахались от него, несмотря на его миллионы… С чего бы он об этом заговорил? Тамара попыталась вспомнить, когда и почему разговор свернул в эту колею, но ничего не вспомнила, да и какая в общем-то разница, о чем он говорит, слушать-то все равно интересно. Потом у нее мелькнула мысль: он специально выставляет себя в невыгодном свете. Зачем? Кажется, таким способом пытается и ее вытянуть на откровенность. Ну-ну. По какому там вопросу его интересует ее мнение? Ага.

— Дело в том, — сказала Тамара, старательно выговаривая слова, — что ты, Юрий Семенович, все время думаешь о своих миллионах. Без своих миллионов ты вполне нормальный человек… То есть… Ну, ты меня понимаешь. Тебя любят — и хорошо, и спасибо скажи. А ты думаешь, что из-за денег. Как тебе не стыдно?!

Он засмеялся, отобрал у нее кружку и сунул в руки бутерброд с икрой.

— Так, значит, ты считаешь, что меня можно и просто так любить? И замуж за меня кто-нибудь может пойти, не рассчитывая на миллионы?

— Угу, — буркнула она с набитым ртом и важно покивала. — Могут… может… А как же! Ты хороший.

— Спасибо, — серьезно поблагодарил он, не сводя с нее мрачных черных глаз. — А ты за меня замуж пойдешь?

Она тщательно обдумала его вопрос и строго заявила:

— Я замужем.

— Да брось! — Он поднялся, шагнул к камину, вынул из корзины и кинул в огонь тонкое яблоневое полешко. — Ты разводишься. Нет?

Он не смотрел на Тамару, вообще отвернулся от нее, но даже по его затылку она видела, что он почему-то сердится. Черт знает что. Не хватает ей еще допросов всяких. Выяснения отношений. Да еще таким тоном! С какой стати? Друзья так себя не ведут.

— С какой стати? — надменно сказала она, потянулась, с третьей попытки уцепилась за свою кружку и зачерпнула из кастрюли все еще теплого варева. — Чего ты меня все время допрашиваешь? Друзья так не… Нельзя так.

Юрий Семенович оглянулся, подошел, опять отобрал у нее кружку, которая, впрочем, была уже почти пуста, сел в кресло напротив и вздохнул:

— Да ничего я не допрашиваю. Друзья… Это хорошо, что друзья, я рад, правда. Тамара, тебе не приходило в голову, что дружить я и с мужиками могу? Я знаю, не приходило, ты в этом вопросе придурочная. Работа, работа… Подумай сама: что у тебя в жизни, кроме работы?

— А у тебя? — обиделась Тамара. — У меня еще дочки есть. И внук скоро будет. И собаку заведу. У бабушки Марьи щеночка куплю, Сузиного. Синенького-синенького…

— Я тоже хочу, чтобы… все это… — Юрий Семенович на нее не глядел, теперь он глядел в кружку, которую отобрал у нее, потом одним глотком допил все, что там оставалось, и вовсе отвернулся от Тамары. — Я тоже хочу, чтобы были и дочки, и внуки. А то зачем все это? Даже оставить некому…

Тамара вдруг рассердилась. Ишь ты, страдания бедного миллионера! Хоть сейчас в мыльную оперу. Нет горя — так специально изобретает, чтобы жизнь казалась полней. Чтобы пожалели его, несчастного.

— Ну и в чем проблема? — Она старалась выговаривать слова четко, а получалось недоброжелательно. — Женись и нарожай себе и детей, и внуков… За тебя кто хочешь пойдет. Миллионер.

— Да в том-то все и дело! — с досадой сказал он не оборачиваясь. — Купить практически любую можно, вопрос в цене. Но зачем мне такая… купленная? Мне не престижная кукла нужна, а нормальная женщина для жизни. Я не буду про любовь говорить, я не умею… Да мы и не дети уже, чтобы про всякое такое… Но ты поверь, я все для тебя сделаю. Вот что только захочешь… Я многое могу. Дом — любой, хоть дворец! Настоящий дворец, во Франции… Драгоценности любые… Ты даже сережки не носишь, а ведь тебе пойдет, очень, я знаю… Или еще что-нибудь. Что скажешь — то и сделаю.

«Вопрос в цене», — подумала Тамара, подперла щеку кулаком и закрыла глаза. Что-то часто последнее время она слышит эти слова. Чего ни коснись — оказывается, весь вопрос в цене. Бедный миллионер…

— Я что-то не то говорю, — помолчав, сказал Юрий Семенович. — Опять вроде как цену назначаю. Ужасно глупо: не знаю, как уговорить женщину замуж согласиться… Тамар, я ведь правда… э-э-э… нуждаюсь в тебе. Ты не пожалеешь. И девочки будут во как обеспечены, и их дети, и внуки… Наташку можно будет в Штаты отправить учиться. Или во Францию. Или в Англию. В лучший университет. Какой лучший в мире? Пусть учится. Она захочет, как ты думаешь?