Павел Астахов - Рейдер

ВеВе развернулся и четким чеканным шагом, чуть придерживая правой рукой фалду пиджака, вышел из номера. Запах мандарина заполнил уютный гостиничный номер.

Судья Григорова окинула зал суда пристальным взглядом и продолжила зачитывать свое решение:

– …разъяснить матери детей Анне Савельевне право общаться, встречаться без ограничения времени со своими детьми. А также ее обязанность принимать участие в образовании, воспитании и содержании детей вплоть до наступления совершеннолетия, – сухо зачитала судья. – Решение может быть обжаловано в течение десяти дней в суд вышестоящей инстанции. Решение понятно?

Григорова оторвалась от чтения и посмотрела поверх очков на только что разведенную пару. Те словно окаменели.

– То есть как? – вырвалось у Анны Васильчиковой.

– Дети со мной? – не веря в такое счастье, выдавил Илья Александрович, новоиспеченный холостяк с двумя детьми на иждивении.

– Еще раз спрашиваю – вопросы есть? – Григорова выждала пять секунд, захлопнула папку с надписью «ДЕЛО» и величественно удалилась.

Там, за дверью, еще раздавались невнятное бормотание, всхлипы, какая-то возня, но Ольгу Александровну ждало следующее дело. Уволенные работники лесопилки с раннего утра топтались у подъезда суда, молча курили, а завидев судью, расступились и – все, как один, – сняли кепки. Теперь они также молчаливо сгрудились в узком коридоре перед залом суда.

– Пришло заявление от директора лесопилки, то есть ООО «Уральский лесопил», – отчиталась секретарь, – он просит перенести слушание из-за командировки в Египет, копии билетов приложены.

– Какая еще командировка у лесоруба в Египет? – нахмурилась Григорова. – Что он там делает? Помогает египетским товарищам финиковые пальмы вырубать?

Катерина лишь пожала плечами.

– Будем слушать в его отсутствие, – приняла решение судья. – Его известили своевременно. Что еще?

– В общем, все. Больше писем не было.

– Ты хорошо посмотрела?

– Да, Ольга Александровна. Вы же знаете, я ничего не пропускаю. Больше ничего не было.

Московский гость появился, наговорил массу малоприятных вещей, убедил в своей правоте и тут же исчез – бесследно, даже заявления не оставил.

– Профессор… – хмыкнула Ольга Александровна.

Федеральная судья никогда не боялась телекамер и понимала, что без СМИ главные вопросы общества не разрешить. Она признавала необходимость правового просвещения, но та просветительская форма, которую выбрал Павлов, была чересчур уж оригинальной! Чересчур…

Раздражало и то, что теперь каждый второй истец или ответчик, недовольный решением и даже просто высказыванием судьи, требовал «показать его дело по телевизору».

Дверь в кабинет распахнулась, ударилась о стену, на Кате не было лица.

– Ольга Александровна! Только что нашли машину главного судебного пристава! Водитель успел выпрыгнуть, но погиб! А в машине все сгорело! Вообще все!

Сердце Ольги Александровны болезненно защемило, а Катя продолжала тараторить:

– Девчонки сказали, там был Павлов, ну тот самый, симпатичный, из «Зала суда»! И молоденький пристав! Вот кошмар-то какой!

Григорова зажмурилась и опустила лицо в ладони.

– Ольга Алексанна, что с вами? – забеспокоилась Катя. – Ольга Алексанна!

Судья молчала.

До поселка Большие Валки они добрались быстро, и первым делом Павлов купил в местном, обшитом старой вздутой фанерой «мини-маркете» самый приличный телефон, какой только нашел. И тут же позвонил Фриду:

– Здравствуйте, Марк Минаевич.

– Здорово, Тарем Дранеевич! – жизнерадостно отозвался олигарх. – Если ты по своему делу звонишь, то должен знать: я в Тригорских торгах уже участвую!

Павлов глубоко вдохнул и двинулся в сторону автовокзала.

– Понял. А не будет ли неэтичным с моей стороны поинтересоваться, кто все-таки руководитель этого рейда?

– Какая там этика?! – захохотал Фрид. – Какие тайны?! Сегодня утром Петр Петрович Спирский лично прибыл на объект.

– Спирский? – не поверил Павлов.

Он знал этого рейдера – заочно; ему хорошо была известна жесткая манера «игры» ПиПиСа или ПуПСа, как его называли подчиненные: уж кости по его заказу «нужным» людям порой ломали… но чтобы убить?

– Ты удовлетворен, Тарем Дранеевич? – поинтересовался Фрид.

– Вполне, – выдохнул Артем. – Спасибо, Марк Минаевич. Приеду в Москву, перезвоню.

Автовокзал, как и все в этом поселке, был рядом, и Павлов уже видел очередь к кассам, сплошь состоящую из мужчин в строительных куртках и женщин с корзинами и бидонами. Настало время звонить Мишке.

Так вышло, что Миша Рыбаков, по прозвищу Рыбак, давний товарищ детства, последние двадцать лет потратил не на изучение права, языков и экономики, а по большей части осваивал тюремные университеты. Понятно, что талант он и в тюрьме талант, отчего Рыбак теперь, к сорока годам, считался кем-то вроде премьер-министра непризнанной страны Беззакония. Насте незачем было это знать, но именно Мишкино дело, обнаруженное грабителями в квартире Артема, и заставило их задуматься по-настоящему.

Артем принялся набирать Мишкин номер и покачал головой. Он без малейших сомнений взялся защищать Рыбака – и не только из-за детской дружбы. Следственные органы сымитировали заказное убийство, которое Мишка не заказывал, в котором не участвовал и о котором слыхом не слыхивал, сымитировали настолько неумело, что ничего, кроме острого стыда и отвращения, это дело вызвать не могло.

В конце концов Мишку оправдали – исключительно ввиду отсутствия события преступления, как такового. Да, Артему пришлось изрядно потрудиться, но в результате перед очами присяжных заседателей прямо перед последним словом Михаила объявился… «покойный» – собственной персоной.

В свое время заказанный сорвал неплохой куш, а затем просто улизнул и от следствия, и от братвы. И теперь, когда он раскаялся и предстал перед судом, к этому бесстыдно ангажированному делу ни добавить, ни убавить ничего было нельзя. Вот так, под вопли прокурора о том, что, дескать, дело это – сплошная фальсификация, подтасовка и провокация, они и пошли на приговор. И в главном Павлов с государственным обвинителем Шокиным был абсолютно солидарен: дело и впрямь было насквозь подтасованным и фальшивым.

– Але, Миша?

– Артем? Ты, что ли? – рассмеялся за тысячи километров Мишка. – Как дела, господин адвокат?

– Нормально. На днях квартиру едва не обчистили… – тоже рассмеялся Павлов.

– Вот те раз! – возмутился Рыбак. – Они что – вообще не въехали, с кем…

– Да все нормально, Миш, – поспешил его успокоить Артем, – и «въехали», и даже извинились… как могли. У меня другая беда.