Павел Астахов - Рейдер

Артем подошел к одной проекции, ко второй, к третьей, жадно осмотрел будущий интерьер элитной лыжной базы, ресторана французской кухни, бассейна на восемь дорожек, корта, кегельбана… и потрясенно покачал головой. Деньги, которые предполагалось вложить в уникальный русский ландшафт пансионата, превосходили стоимость всего НИИ «Микроточмаш» в разы! Природный ансамбль пансионата с парками и аллеями, расположенный у реки на равнине, окаймленной с трех сторон березовой рощей, выглядел теперь ничуть не хуже самых знаменитых мировых курортов.

«Интересно…»

– А вот и мы!

Павлов обернулся. Рядом с тоненькой Настей стоял огромный, размером с медведя гризли мужчина. Губернатор сделал шаг вперед, и двинувшийся навстречу Артем отметил, что у Некрасова и походка медвежья.

– Очень рад, – протянул массивную ладонь Настин отец.

– Взаимно, – принял рукопожатие Павлов и пристально посмотрел в глаза губернатора.

Глаза у Настиного отца были тоже медвежьи: небольшие, внимательные и уверенные, и эти глаза изучали Артема тщательно и не слишком дружелюбно.

– Ну что, мужчины, чаю? – забеспокоилась Настя.

Они синхронно, не отрывая взглядов друг от друга, кивнули и так же синхронно присели в мягкие кресла у небольшого журнального столика.

– Как вам наш город? – начал светский раут – или раунд? – губернатор.

– Если бы он выглядел так же, как все это… – кивнул на ближайший эскиз Павлов.

– А-а, – странно прищурился Некрасов, – Свечников…

Павлов поднял брови. Он еще не слышал этой фамилии.

– Архитектор из Сорбонны, – пояснил Некрасов, – Настя разыскала.

– И не только разыскала, – поставила чашечки на стол Настя, – но и притащила сюда, в Россию. Он же из эмигрантов…

– Ну, пригласил-то его все-таки я, – возразил Некрасов. – И оклад европейский положил я, и простор для творчества предоставил я…

– Еще бы ты не представил, – хмыкнула Настя и тут же пояснила для Павлова: – Свечников – мировая звезда. Теперь в городе все скамейки, все остановки и почти все парки – его дизайна.

Павлов напряженно слушал. Скамейки в Тригорске и впрямь были хороши, однако, если верить Рыбаку, лично ему оставалось радоваться дизайну города от силы минут тридцать.

– А это что? – кивнул он в сторону будущего парадного фасада пансионата.

– А это – проект под названием «Новый русский Версаль», – горделиво сказала Настя. – Самое гениальное творение этого мастера.

Павлов превратился в слух, а Настя рассказывала и рассказывала. О том, как долго упрашивал Свечников ее отца дать ему подходящую площадку, чтобы устроить там загородную резиденцию для администрации города. Как долго объяснял здешнему архитектору, что городу нужен объект, куда не стыдно будет пригласить иностранных гостей, высших руководителей страны и прочих официальных лиц.

Она рассказывала, как все выходные дни почти не говорящий по-русски Свечников мотался по району и осматривал разрушенные усадьбы, вымершие деревни и поселки. Как однажды ему показали пансионат. И как с тех самых пор он ежедневно, до позднего вечера просчитывал место расположения существующих построек пансионата, и как все-таки создал план реконструкции – теперь мечту всей своей жизни.

«Уж не из-за этой ли архитектурной мечты меня намереваются убить?» – неожиданно подумал Павлов. Судя по эскизам, деньги, которые предполагалось вложить в проект, были просто сумасшедшие.

– Если бы еще Батраков не упирался… – нашел паузу в почти сплошном восторженном монологе дочери губернатор. – Отдал бы сразу – и никаких проблем.

– А теперь… – начал Павлов.

– А теперь все это уйдет чужим людям, – досадливо поморщился губернатор. – Хорошо еще, если выкупить у новых хозяев удастся…

Павлов превратился в слух. Формально ему оставалось «коптить небо» минут пятнадцать-двадцать, и он всем существом чувствовал, что ключи от почти гамлетовской дилеммы «быть или не быть» зарыты где-то здесь.

– А что… могут перехватить?

– Запросто, – нахмурился Некрасов. – Какой-нибудь Фрид на пять-шесть миллионов больше даст, лапу наложит, и плакали все наши с Настей проекты…

«Он ничего не знает, – понял Павлов. – Он самый обычный Заказчик…»

Ему уже приходилось такое видеть. Тот, кто платит за все, как правило, даже не интересуется, какими методами обеспечиваются его интересы. Образно говоря, состоятельный покупатель может и не подозревать, что в саду под яблонями роскошного особняка, обещанного ему посредниками, теперь лежит все семейство прежних владельцев. Да и зачем ему утопать в деталях? Он платит деньги, в частности, и за то, чтобы не знать.

Уральцы прибыли на оговоренное место минута в минуту, а еще через минуту Бугрову позвонили со Среднего Урала:

– Савелий, в чем дело?

Внутри у оперативника оборвалось:

– А что такое?

– Ребята приехали на «Микроточмаш», а на месте – никого! Только эти салаги в клоунской униформе!

«Сбежал…» – мгновенно просек Бугров. Он понимал, что Колесов уже догадался, в какое безнадежное дело ввязался.

– Очень жаль… – через силу сказал он. – Но вы же знаете, я к этому делу никакого отношения…

– Не юли, капитан, – по-хамски оборвали его, – это ты его рекомендовал. И что я вижу? Претензии нам предъявлены, а заказчика нет! И, кстати, где клиент? У тебя? Ребята уже могут начинать с ним работать?

В голове у Бугрова промчался вихрь противоречивых мыслей. В одну секунду ему стало ясно главное: Павлова мочить поздно – себе дороже выйдет. А вот если Колесова возьмут иногородние оперативники и он проболтается… крайним останется именно он, капитан Бугров, – и перед коллегами, и перед уральцами.

– Я скажу вам все, как есть.

На том конце связи тут же насторожились:

– Ну…

Оперативник сосредоточился. Врать уральцам было смертельно опасно, но иного выхода Бугров не видел.

– Клиент оказался под губернаторской крышей, – как можно натуральнее выдохнул он, – его вообще нельзя было трогать. Даже на Урале.

– О-опачки! – изумились на том конце связи. – Выходит, Заказчик нас подставил?!

– Точно, – выдохнул Бугров и судорожно вытащил записную книжку с координатами одному ему известного временного убежища Колесова.

Он понимал, что устроившие покушение на человека из некрасовской команды уральцы теперь просто обязаны обрубить все ведущие к ним концы. Но главное, что понимал Бугров: только устранив Сергея Михайловича, можно оборвать все до единой нити, ведущие лично к нему.

– Где этого гада найти?! – жестко потребовали у Бугрова, и он торопливо продиктовал адрес убежища Колесова.

– А теперь адрес клиента!

– Но его же нельзя… – опешил Бугров.