Рыжая Марика - Повелительница зеркал

Внезапно она услышала чье-то частое дыхание. По улице тащился тощий бородатый дядька в почтальонской форме. На плече болталась огромная толстая сумка. Дядька достал несколько писем и остановился, облокотившись о шаткий забор Смирновых. Ника с любопытством глянула на почтальона. Тот внимательно изучал адрес на одном из писем. Наконец он спросил дребезжащим голосом:

— Эй, девочка, а это дом номер шесть?

Ника не ответила. Вместо этого она указала на цифру, ярко намалеванную на стене дома. Цифра явно доказывала, что это дом номер шесть.

— Здесь живет Смирнова Софья Яковлевна? — спросил дядька, убедившись, что не ошибся адресом.

— Живет и не жалуется, — подтвердила Ника, вставая с качелей. — А что?

— Ей письмо, — бородач протянул Нике конверт и, перевесив сумку с плеча на плечо, ушел, громко охая.

Ника взглянула на адрес отправителя: «Трехлапкин Лаврентий Сигизмундо-вич». Ее едва не хватил удар. Так зовут ее троюродного дядьку из города Бобруйска! Вернее, Лаврентий приходился троюродным племянником тети Никиной мамы. Он был жутким занудой. В Бобруйске Лаврентий работал бухгалтером в фирме, производящей мыло из отрубей под названием «Жижица». Трехлапкин редко приезжал к ним, но его приезды запоминались надолго. К Нике он относился, как к комнатной собачке, неизвестно почему заведенной хозяевами.

«Надеюсь, он не собирается к нам приезжать? — с опасением подумала Ника, косясь на конверт. — Отнесу-ка я это маме».

Ника поспешила в дом, но мамы в доме не было. Софья устроила себе гамак за домом и теперь медленно покачивалась с дамским романом в руках, искоса наблюдая за мужем, косившим траву у забора.

— Мам, — позвала Ника. — Тебе письмо от дяди Лаврентия.

— От Лаврентия? — несказанно обрадовалась Соня, выхватывая письмо у Ники из рук и спешно разрывая конверт. Ее серые глаза быстро забегали по строчкам, написанным сильной, волосатой рукой дорогого дядюшки.

— О! — воскликнула она, прочитав письмо, — Ника, дядя Лаврентий приезжает к нам в гости на лето!

— Что? — ужаснулась Ника. — К…когда?

— Третьего числа… — счастливо улыбнулась мама.

Она души не чаяла в своем противном родственничке!

— А третье число у нас… — Ника лихорадочно подсчитывала дни.

— Завтра! — со смехом договорила мать.

Ника издала отчаянный полукрик-полустон.

— Да, я знаю, Никуша, знаю! — чуть не плача от радости, воскликнула Софья, обнимая дочь. — Я тоже готова кричать от счастья!!!

— Ну, будет тебе, мам, будет! — сказала Ника, вырываясь из объятий матери. — Можно, я пойду гулять?

— Конечно, милая, иди.

Ника в тоске пошла обратно к качелям.

«Все лето провести бок о бок со злобным дядькой? — думала она. — Снова вставать на табуретку и читать стишки? Снова слушать про состав шампуня из отрубей? Снова приносить ему потертые клетчатые тапки, как собачонка? Нет уж, увольте!»

Внезапно в голову девочке пришла странная мысль.

«Они же все могут! Они же волшебники! Вот пусть и докажут, что они всемогущи! Пусть зафутболят вредного мужика в другую страну или на другую планету!!!»

Решив так, Ника решительно встала с качелей и, забежав в дом, чтобы пере-одеться (на улице начал накрапывать дождь) выбежала за калитку. Ее путь ле-жал к дому Красновых.

Ника постучалась. Никто не открыл. Девочка отворила дверь и вошла. Громко хлопнула дверь.

В коридоре было темно: окон не было. Вероника вгляделась в темноту и увидела лестницу. Девочка поспешила к ней, натыкаясь в темноте на мебель.

— Ада! — окликнула Ника, спотыкаясь о ступень. — Ты здесь?

— Ника? — раздался удивленный возглас сверху. — Это ты? Что-то случилось?

— Есть разговор, — ответила Ника, снова спотыкаясь о ступеньку.

С огромным трудом преодолев лестницу, Ника увидела прямо перед собой длинный, как кишка, коридор, вдоль которого тянулись многочисленные двери. Из-под одной из них струился тусклый свет. Ника отворила ее. В комнате находились люди, доселе Нике не знакомые. В черноволосом парне с острым скуластым лицом девочка узнала брата Ады — такой же брутальный! В углу, у окна, Ника заметила парня с русыми волосами, с вежливым любопытством ее разглядывавшего. Он был немного выше ее, но ниже братца Ады. У него были внимательные серые глаза и правильный нос. Вообще, наверное, даже если сильно постараться, вряд ли можно было найти в его лице хоть какой-то изъян. Высокая, прямая спина и крепкая фигура производили хорошее впечатление, вызывая восхищение у женского пола и уважение у мужского.

«А, это и есть Брайан из Сан-Франциско? — подумала Ника, оглядывая ино-странца. — Как же они с ним общаются? Или, может, они все в совершенстве вла-деют английским?»

Она заметила, что Павел, брат Ады, придирчиво ее рассматривает. Закончив осмотр, он успокаивающее поглядел на Раю, как будто говоря: ты гораздо лучше. Нике было все равно.

— Всем привет, — сказала она деланно спокойным голосом, поглядев на Алика.

Тот улыбнулся ей. Ника улыбнулась в ответ.

— Ника, это мой брат, — представила Ада, указав на долговязого парня. — Паш, это Ника Смирнова.

Тот небрежно кивнул, достав сигарету.

— А это Брайан Таунс, — Ада указала на русоволосого.

Таунс улыбнулся. Ника, не зная, как поступить, улыбнулась в ответ.

Мальчишка шагнул к ней и протянул руку. Ника отчаянно рылась в памяти. Все английские слова, яростно заучиваемые четыре года подряд, напрочь выдуло из головы.

— Ай,… хай…май…ноу, — залепетала она, пожимая руку.

Таунс улыбнулся.

— Рад встрече, — сказал он на чистом русском языке и отступил в сторону.

— Очень смешно, — проговорила Ника, глядя на давящуюся смехом Аду.

— Ты говорила, что у тебя к нам разговор, — напомнил Алик.

— Ах да, — Ника обвела всех многозначительным взглядом. — К нам приезжает вредный и занудный тип, по недоразумению оказавшийся моим дядькой, и я хочу…, - девочка набрала в легкие побольше воздуха, — чтобы вы избавили меня от него на год-другой.

Она поглядела на ребят.

— Но почему? — подал голос Павел, затянувшись.

Ника недоуменно поглядела на него.

— Что «почему»?

— Почему ты хочешь избавиться от родственничка? — объяснил Краснов.

— Если я сейчас начну перечислять все причины, то вернусь домой только утром, — нетерпеливо разжевала Ника. — Что бы ты со мной сделал, если бы я сейчас приказала тебе встать на стульчик и рассказать стишок про зайчика?

Павел ухмыльнулся, скривив тонкие губы, и погрозил ей не очень чистым пальцем, на котором вдруг зажегся язычок пламени.

— Я бы тебя подпалил, веснушка, — ответил он.

«Дешевые фокусы, — с раздражением подумала Ника. — Зря я к ним пришла! Ничего они не могут».