Гюнтер Грасс - Луковица памяти

Затем происходит совместное чтение новой книги. Грассу достает терпения прочитать ее от начала до конца, страницу за страницей, абзац за абзацем, фразу за фразой, что сопровождается вопросами и ответами, разъяснениями, «лирическими отступлениями». Какие-то фрагменты он зачитывает вслух, чтобы переводчики уловили ритм и интонацию текста (ведь он и пишет свои книги, проговаривая каждую фразу). Здесь же присутствуют сотрудники Грасса, представители издательства. Но ведь и каждый переводчик — знаток произведений Грасса. При этом датчанина может заботить проблема, которая еще не пришла в голову испанцу, или наоборот. Попутно происходит обмен мнениями относительно наиболее трудных мест, обсуждаются варианты, испрашивается отношение к ним автора.

В мае 2005 года Грасс собрал в Данциге (Гданьске) своих переводчиков, чтобы обновить перевод «Жестяного барабана». Хотя некоторые из переводов этого романа выполнены выдающимися мастерами своего дела, но прошли десятки лет со времени выхода в свет английского, французского или испанского издания. Что-то в этих переводах неизбежно устарело, а что-то понадобилось переосмыслить из-за уже упоминавшихся сквозных тем, мотивов, реалий и персонажей. На сей раз Грасс водил переводчиков по своему родному городу, рассказывал о себе. Кстати, при встрече с переводчиками, многие из которых поддерживают личные дружеские отношения с Грассом, важна не только непосредственная работа над текстом, но и вечерние, застольные или прогулочные беседы.

По результатам каждой из рабочих встреч составляется специальный протокол, в котором фиксируются все заданные вопросы и полученные ответы, а также просьбы о дополнительных разъяснениях. Такой свежий протокол относительно «Жестяного барабана» насчитывает более полутора тысяч позиций, хотя, казалось бы, роман давно изучен литературоведами вдоль и поперек, подробно проанализирован и прокомментирован исследователями в бесчисленном множестве научных работ, диссертаций. Сам же опыт работы переводчиков с Грассом живо описан ими в недавней книге «Палтус говорит на многих языках». [22] Helmut Frielinghaus (Hg.). Der Butt spricht viele Sprachen. Grass-Übersetzer erzählen. Göttingen: Steidl, 2002.

Но вернемся к конфликту вокруг новой книги Грасса.

Собственно говоря, эпизод с призывом семнадцатилетнего подростка в войска СС вполне зауряден. Подобные истории с одногодками Грасса на исходе войны, когда их все реже спрашивали, в какие части они хотели бы пойти, и все чаще расстреливали — за нежелание воевать, за испуг, дезертирство или просто за то, что отбился от своих, — исчислялись десятками тысяч. Да, несколько дней, проведенных Грассом на передовой, врезались в память, а главное — породили у него «неотступное чувство, что выжил лишь случайно». [23] «Das konstante Gefühl, zufällig überlebt zu haben» — Günter Grass im Gespräch mit Volker Neuhaus. In: Günter Grass. Der Autor als fragwürdiger Zeuge. München: dtv, 1997.

Только все же новая книга совсем не об этом. Она посвящена поиску ответов на два вопроса. Первый из них преследовал писателя на протяжении всей его творческой, духовной жизни, что нашло отражение в каждой из его книг и сохраняет актуальность по нынешний день: каким образом Германия, давшая миру великих просветителей и гуманистов, сформировавшая классическую систему школьного образования и педагогики, которая считалась одной из лучших в мире, пришла к национал-социализму, чьи идеи до сих пор продолжают находить сторонников среди молодых немцев?

Есть и второй вопрос. Что повернуло жизнь мальчика из провинциальной семьи мелких лавочников? Судьбу обычного данцигского подростка, который не поражал окружающих выдающимися способностями, учился так себе, оставался на второй год и даже изгонялся из школы, а получить аттестат зрелости так и не успел — помешала война. Казалось бы, все препятствовало тому, чтобы он стал художником и писателем, — мещанское происхождение, далеко не интеллектуальное окружение, тяготы военного времени и ранних послевоенных лет. «Когда б вы знали, из какого сора…» Но что-то или кто-то вдохнули же в него тягу к искусству, творческую искру, гражданское чувство, взялась же откуда-то энергия, необходимая для самореализации. Вот над чем размышляет писатель в «Луковице памяти» — книге, которую Грасс предварил строкой: «Посвящается всем, у кого я учился».

К идее написать мемуары Грасс долго относился весьма скептически, да и получилась у него не документальная автобиография, а художественное произведение, где, как и в самой жизни, фантазия, вера, заблуждение, надежда, ожидание или предчувствие оказываются гораздо сильнее реальности, особенно если речь идет о воспоминаниях, позднейшем осмыслении того, что некогда произошло. Есть, например, в книге эпизод, когда Грасс исполняет джазовую композицию вместе с великим Сачмо. Грасс и впрямь играл когда-то в маленьком джазовом оркестре, был, так сказать, перкуссионистом, использовал в качестве музыкального инструмента стиральную доску и наперстки. Вместе с двумя друзьями он выступал в дюссельдорфском ресторанчике. Однажды туда заглянул Луи Армстронг, находившийся на гастролях. Темпераментное трио настолько завело его, что он попросил принести из машины трубу и присоединился к нему. По словам бывшего партнера Грасса, игравшего на банджо, все это придумано, но вполне могло бы состояться, поэтому пусть уж считается правдой. Сам же Грасс рассказывал об этом случае своему биографу совершенно всерьез, так он и вошел в солидную книгу Михаила Юргса «Гражданин Грасс». [24] Michael Jürgs. Bürger Grass. Biografie eines deutschen Dichters. München: C. Bertelsmann, 2002.

Есть в «Луковице памяти» и другой эпизод, когда Грасс бросает кости со своим приятелем по американскому лагерю для военнопленных. Играют на то, кому выпадет стать великим церковным иерархом, а кому — знаменитым писателем. Выиграл нынешний папа Йозеф Ратцингер. Журналисты, прочитав эти страницы книги, обратились за разъяснениями в Ватикан. Там благоразумно отказались от комментариев. А что же Грасс? Через двенадцать лет к нему и впрямь пришла мировая слава. Но это уже другая история.

Салман Рушди, которого связывают с Гюнтером Грассом дружеские отношения, однажды не без ехидства заметил, что когда немецкие журналисты приходят брать у него интервью, они непременно заводят разговор о нобелевском лауреате: «Неужели вы и впрямь считаете Грасса великим писателем? Да, „Жестяной барабан“ — шедевр. Но что дальше?..» А затем всегда следует просьба рассказать о последней встрече Рушди с Грассом, причем журналистов живо интересуют любые подробности и мельчайшие детали: как выглядел Грасс, что сказал, о ком отозвался критически, кого похвалил…