Олег Дарк - Смерть в гриме

Поддерживая с двух сторон, таскали первое время в туалет. Чертя ногами пол, тяжело оседала. "Ты держишь там? — плакала мама. — Ох, опять вырывается." — "Да держу я." — "Что же ты, зараза, делаешь со мной?" — "Старость не радость," — разумно отвечала бабка.

Было бы интересно узнать, как она их видела, когда подходили, наклонялись над ней и что-то делали. Должно быть, блеклыми, перистыми привидениями. Судя по долетавшим отрывкам бреда, верила, что где-то есть ее настоящая дочь, которая за ней приедет и заберет отсюда.

"Всё, я всё!" — говорила мама, закончив выгребать кал или сгребать прописанные простыни, пока он приподнимал за ноги. Из холщовой, неплотно слипшейся бабкиной щели остро несло. Он туда косился украдкой. Пущенные ноги падают с деревянным стуком.

Когда умерла, повеселевшая, розовая, оживленная мама

У нее на лице отражается все состояние ее пищеварительной или урогенитальной системы. Ноздри у нее голые, а губы тонкие и твердый волокнистый язык, а вульва после акта долго не успокаивается, показывая красный язычок, который медленно втягивается. Я это сам видел.

— Ну так убей ее.

— Давно бы уже.

— Так что же?

— Я думал об этом. Но я бы хотел, чтобы она обо всем этом узнала.

— Тогда скажи.

— Я думал об этом.

— Ну, и?

— Я ей говорил. Но она думает, что я это специально.

— Тогда убей, отрежь соски и положи на лоб. Или еще лучше — забудь о ней.

— Да, я знаю. Но когда я о ней забываю, то сейчас же вспоминаю.

— Не знаю, чем тебе могу помочь.

— Ты можешь, ты можешь. Под конец акта, совсем возбудившись, сначала протрещит несколько раз газами, а потом у нее из щели с шумом брызжет и выливается. Я такого никогда не видел. И она употребляет некоторые слова и выражения.

— Например?

— Она говорит: "выстраданные идеи".

— А еще?

— Она говорит: "ментальность".

— Еще?

— "А когда я бываю права?" Но так говорят только между очень близкими людьми.

— Знаешь что? поехали со мной. По крайней мере развеешься.

Тамара меня встречает в прихожей в халате на голое тело. Он в желтых кружках, как цветы. Когда она присаживается передо мной, раздвигается на ней, она его запахивает, а он опять раздвигается, а она раздвигает на мне пальто и приспускает штаны. Подносит мою выросшую флейту к губам и перебирает пальцами, делая вид, как будто играет. Она смотрит на меня снизу, как я отреагирую, и мы встречаемся глазами. Я не реагирую никак. Тогда она похожа на девочку-Пана с толстыми ноздрями. Ты же сумасшедший, маньяк, — говорит она мне, — у меня таких еще не было. Поэтому она меня к себе еще пускает.

сросшихся пальца, средний и указательный, которыми она почесала маленькую поясницу. Куда ты смотришь? — строго сказала мама. Торопясь, я отвернулся.

Загорелые местные мальчишки пронесли на длинных нитках волочащихся, перепачканных в песке «бычков». Наташа из Киева, переодеваясь в нише в скале, попросила отвернуться, кутаясь в полотенце. Я упрямо качаю головой. Дядя Мелик, остановив свой автобус, вынес на дорогу, возле которой паслись лошади, и попытался посадить, а я отталкивался от ее спины ногами. Потом объяснил, что хотел на гнедую, эта же беленькая.

Со второй я познакомился, вероятно, в другое время и, вполне возможно, в другом месте, но, как обычно бывает, в воспоминаниях они слились в одно место и время.

Накануне приехали. Рано проснувшись, пробежал в сырую умывальню, представлявшую из себя цементный закут. Старшая чистила зубы. Набрав в рот воды и прополоскав, сливала на руки младшей, у которой на одном из пальцев не было фаланги. Мне рассказали, что ей брат отрубил два года назад. "Да она сама подставляет," — оправдывалась смеющаяся сестра.

продолжала рассказывать Лариса как ни в чем не бывало присевшему неподалеку от ее ног бритоголовому Беку. — Я была красива и неподконтрольна, делать мне было нечего. Степан тоже был на мели. У меня идеи и немного денег, у него отчаяние и масса энергии. Мы решили действовать вместе. Мне нравилось также и то, что приходилось втайне, скрываясь. Муж почему-то вбил себе в голову, что я ему не могу изменить. Меня это устраивало. И это действительно было так. Он думал, что я пропадаю на выставках и вечерах, которых тогда сделалось вдруг уйма. И не препятствовал. Ближе, ближе, — заклинает Лариса, и он пересаживается. — Я тоже ему ничего не говорила. Мы брались за все, что только попадалось, многое было тогда еще внове. — Теперь его лицо находится между ее раздвинутых парн ы х (сырых, непросохших) розовых (белесых) бедер. Она почти вдвигает его голову за затылок, и Бек облизывает и сосет раскисшую арбузную мякоть. — Азартные игры, перегонка машин, чем-то постоянно торговали. В это время у него сформировалось представление, что если переговоры веду я, то все закончится очень удачно. Уступят в цене или наоборот купят у нас дороже. И это действительно было так, клиенты попадали под мое обаяние. Степан объяснял мистически, я — сексом. Иногда устраивала типа эксперимента, чтобы проверить: посылала куда-нибудь, а сама устранялась. И правда, дело либо вовсе срывалось, либо оказывалось не таким выгодным. Я объясняла это его внутренней уже установкой, которую он не мог преодолеть, он стоял на своем. Но я подумала, что это же в мою пользу, что он так ко мне относится. Если поначалу еще относился ко мне как к женщине, так что мне даже пришлось сказать, что если он хочет со мной работать, то не должен ничего в отношении меня. Я замужем, а для меня это священно. То теперь я сделалась неприкосновенна, ему бы и в голову никогда не пришло. Что мне тоже было полезно. Но я очень быстро теряла интерес, как будто остывала. Как только дело налаживалось и шло уже само собой без меня, я сейчас же принималась за что-то другое. Многие работали уже от нас, я их даже не знала. А они меня. В этом случае с ними общался один Степан, это он мог. Многое в Москве сделалось после нас, сейчас об этом уже никто не помнит. Например, у нас впервые был платный туалет. Я ненадолго очень увлеклась туалетным бизнесом. Но и это прошло. Некоторое время носилась с торговлей детьми из роддомов, но и она стала общим местом. Умер отец, он до этого долго болел, почти сразу же с того времени, как я вышла замуж. И мое пребывание у Дениса лишилось последнего смысла. Но что с этим делать, я не знала, в мастерскую возвращаться не хотелось. У меня все-таки был теперь дом, куда я могла укрыться в случае чего. На Машкиных вечерах, как я их называла, еще продолжала бывать, но без прежней охоты. Когда больше не было ничего. Но на одном и увидела Руслана

— Почему ты никогда не хочешь, чтобы по-нормальному? — спрашивает у нее Бек. — Не обязательно же со мной, да с кем угодно.